Вина были дорогие, подстать гостям, и дорвались до них усталые от военных будней приближённые короля. Так дорвались, что потеряли всякую осторожность, а наблюдательность и вовсе напилась первой. Оттого-то друзья не обратили внимания, что горцы за их столом всё время меняются. Редко, кому выпадает подобная честь — распить бутылочку вина с такими известными бойцами, как Тусон и Эрин, и не менее известным магом Бальсаром, поэтому каждому хотелось её удостоиться. Сменяя друг друга, без драк и без ссор, всё мужское население питейного возраста незаметно проскользнуло перед соловыми глазами гостей. Но виду, что знают, с кем пьют, горцы не подавали. Может, из озорства. А, может, чтобы не разрушить возникшую атмосферу непринуждённости, когда все сидящие за одним столом — равны. Наверное, виноваты в этом были гости, желавшие без слишком больших усилий договориться с горцами, и потому стремившиеся им понравиться, отбросив в сторону всякие условности. Как бы то ни было, но гостей хозяева напоили изрядно. Да, и сами напились.

Смелые сильные люди, выпив, обычно добреют, не так строго блюдут обычаи и традиции. Например, запрет женщинам селения посещать трактир. Причина была слишком уважительная, чтобы сейчас препятствовать женскому любопытству. Оно и понятно: как тут усидишь дома, когда в трактире — живые диковины, о встрече с которыми говорить будет не одно поколение жителей этой деревеньки. И встреча эта будет возбуждать зависть соседних селений не один десяток лет.

Вот и стала чисто мужская компания понемногу разбавляться особами женского пола. Женщин за стол с гостями не пускали. Им предоставили возможность любоваться героями издали, со второго, так сказать, плана. Но и этим жёны и дочери были довольны. Они толкались за спинами мужчин, хихикали и прикрывались платками и шалями, когда высовывались поглядеть на «людей короля». Присутствие гнома никого не смущало, а страшный его топор, пока находился в чехле, вызывал скорее восхищение, чем страх. В общем, вечер отдыха и развлечений.

Чёткий ритм непрерывного пьянства неожиданно нарушил Тусон. Эрин не сразу сообразил, что командор бессовестно сачкует, не прикасаясь больше к вину. А когда сообразил, посмотрел и — удивился. Тусон замер, словно каменный, не сводя глаз с очаровательной мордашки, которую не скрывала больше шаль. Девушка так же пристально глядела на командора, выступив вперёд между мужчинами. А шаль… Шаль она сдёрнула резким движением, рассыпав по плечам шелковистые рыжие волосы… Рядом крякнул Бальсар и хрипло зашептал на ухо Эрину:

— Готовься, сэр рыцарь… Драки уже не избежать…

И верно: огромный детина потянул девушку за руку, гневно выговаривая за бесстыдное поведение. Та рванулась раз, рванулась снова, но разве освободишься из медвежьих лап? И Тусон проревел:

— Отпусти!!!

— Чего!? — верзила от неожиданности разжал руку. — Чего!?

Спокон-веку, во всех селениях и городах, у всех народов и рас. существует неписанный закон, по которому «ребята с нашего краю не люблять, когда за девчатами с нашего краю ухажують ребята не с нашего краю». Не пускают чужих ухажеров в свой девичий цветник, а, бывает, и бьют. Взаимное обомление Тусона и местной девицы не могло завершиться просто так. Обычай не позволял, да и вино в голову ударило. А девица была хороша! Любой бы вступился, если бы не безнадежность такого заступничества: совладать с недовольным детиной, видать, в деревне никто не мог.

— Отпусти!!! Я! — сказал!.. — Тусону ли робеть? Мастеру меча ли бояться? — Глухой? Плохо слышишь?

А девицу, ведь, никто уже не держал. Она стояла в сторонке, растирая сдавленное медвежьей лапой запястье, и гневно глядела на обидчика. Тот же, процедив в её сторону сердитое:

— Иди домой, Зара, — двинулся к Тусону, вытягивая из ножен меч. — Что, чужак, боя ищешь?

— Боя ищу!? Я!? Не хватался бы ты за железку — она тебе не поможет…

— А это мы поглядим, кому здесь что поможет, — задира довольно лихо атаковал Тусона. — Железку эту вгоню в твоё брюхо по самое не балуй!

С первого выпада не вогнал. И со второго не вогнал. И с третьего — тоже. Вскоре и ругаться перестал — запыхался. А железка проклятая всё никак Тусонова брюха не сыщет. Командор же, порезвившись, в атаку и сам пошёл. Впору уже задире о своём брюхе стало беспокоиться. Вот-вот Тусон лапши из него нарежет…

— Не убивай его, воин! Брат это мой! — подала голос рыжая причина скандала. — И не калечь сильно!

Ну, не калечь, так не калечь. Мастер меча выбил у верзилы его железку и отсалютовал завершение поединка. При этом перехватил полный восхищения взгляд Зары и, сбоку, удар тяжёлого кулака.

— Понавострились там, в столицах, мечами махать! А этого попробовать не хочешь? — униженный поражением, верзила решил не мытьём, так катаньем, но добиться своего.

Эрин с Бальсаром дружно потом уверяли, что хорошо разглядели брызнувшие во все стороны искры — из командоровых глаз, и местные охотно соглашались с этим. Кто-то даже пытался острить по поводу загоревшегося на дворе сенного стожка. Но шутника резко осадили: не ври, на человека не наводи напраслины. Старостин кафтан — да, прожгло, а стожка сюда не приплетай.

Как Тусон устоял, диву все давались — таким ударом только быков с ног валить. Видать, немало дрался в молодости командор, научился удар держать. Да и сдачи давать научился. Сбросив латные перчатки на стол перед гномом, Тусон двумя ударами жилистых своих кулаков уложил задиру в беспамятстве почти у ног его сестры. Что ж, победа была полная, и победитель получил право поворковать с рыжей очаровашкой над телом её бесчувственного брата.

— Ну и рожа у тебя, Тусон, — посочувствовал победителю Эрин. — Конь копытом и то не так сильно лягнёт. Ты меня-то хоть видишь?

Вопрос не был праздным: оба глаза командора заплыли почти полностью, и синяки, багровые с чёрным, напоминали закатные тучи в плохую погоду. Ну, да любовь сердцем видит, ей синяки не помеха.

Пили потом мировую, когда очнулся Бехар, брат Зары. Против всех ожиданий, он пребывал в отличном настроении, и, ни разу до сих пор не битый, приставал ко всем с одной и той же фразой:

— Видал, как он меня уложил! Меня! И так запросто! Вот это мужик! Уважаю! И Заре он нравится — пусть их…

Выбор Тусона одобрил и Эрин:

— Правильно делаешь командор: надёжнее рыжих на свете нет. Я знаю — сам рыжий…

Так и пролетели незаметно двое суток. Погуляли, так сказать. Всё бы, конечно, ничего, да вот с обещаниями нехорошо вышло… Ерунда получилась с обещаниями — твёрдо никто не помнил, что, конкретно, когда и в каких словах было обещано от имени короля. Ни Эрин не помнил, ни Бальсар, ни, хотелось надеяться, сами горцы. А Тусон протоковал всю гулянку, будто глухарь на токовище — с него и вовсе спроса нет…Ладно, обойдётся как-нибудь. На следующей встрече выясним…

На приёме, после пустых и никому не интересных дел, слова попросил Паджеро. Магда согласно кивнула, и полковник заговорил:

— Ваше Величество, я никогда не беспокоил своими просьбами правителя нашего королевства…

— Я помню… Я знаю об этом! Ваши слова, граф, не упадут в безжизненную почву. Говорите, и пусть всё сказанное вами будет достойно дворянина и полковника раттанарской армии!

— Я не стал бы обращаться с просьбой моей до времени, но я — солдат, Ваше Величество, а жизнь солдата во время войны может оказаться неожиданно короткой. Я не хотел бы уйти к Поводырю, не обеспечив будущее ребёнка…

— У вас есть ребёнок!? — деланно удивилась королева, и по тронному залу зашелестело:

— Она знала…

— Как же не знать — Паджеро ей приёмыш…

— Такие земли — и безродному бастрюку… — все помнили, что полковник не женат.

— Скоро родится мальчик — так говорят жрицы Матушки, и я хочу признать его законным наследником, — Паджеро махнул в воздухе свитком. — У меня заготовлено прошение…

— Женитесь, граф, и в прошении не будет необходимости.

— Это невозможно, Ваше Величество. По разным причинам, о которых не имею права говорить, я не могу провести близкую мне женщину через брачный обряд…