Затем король учил Индура лепить снеговика, пока солдаты ставили палатки и размечали место для строительства охотничьего домика. Снеговик получился на славу, только вместо морковного носа заимел шишечный. Шишки пошли и на глаза, а отсутствие ведра с лихвой компенсировали богатой шевелюрой из тех же шишек. Первый соргонский снеговик замер на краю поляны, наблюдая за суетой солдат, а раскрасневшийся от беготни король вернулся к делам, не менее государственным, чем снежные забавы:
— Всё, Индур, дальше трудись сам: закрепляй новое умение. Я проверю — смотри… — и ушёл в шатёр: снова войну обдумывать.
Сведения, сообщённые гномами Железной Горы, были куцыми, и почти не утолили информационный голод короля — Старейшие приказали гномам не вмешиваться, и те покинули свои дома: под землю ушли, в нарытые под гномьими слободами лабиринты пещер. Так обнаружилась ещё одна тайна гномов: не доверяли гномы людям и готовились к худшему. Не зря готовились: почти везде гномьи слободы были, если не разрушены, то обязательно — разграблены. За одним только исключением: в Хайдамаре опустевшую гномью слободу не тронули, даже выставили охрану, защищая чужое имущество от грабежа.
Сидя под землёй, гномы знали немногое о происходящем наверху: гному с разведкой в город вылезать — на верную смерть идти. А через скрытые посты наблюдения многого не угадаешь: они для обороны подземелий только и хороши — знать: нападут, не нападут. Джаллон имена и адреса своих людей, пристроенных по столицам королевств, гномам для связи дал. Дал и пароли к ним. Сложная получалась разведсеть: люди Джаллона собирают сведения, передают кому-то одному, кто связан с гномами, те сообщают Железной Горе, и оттуда уже их пересказывают Джаллону. Всё лучше, чем ничего, но наличие промежуточных звеньев, а, значит, и большее количество посвящённых, сложность их взаимодействий, особенно на участке «люди — гномы» — всё это не могло не сказаться и на скорости передачи донесений, и на сохранении их содержания в тайне: какая может быть тайна, когда через Камень только словесный доклад передашь. А из-за большого числа посвящённых — неизбежно слухи пойдут, могут доползти и до ушей врага… И завалится, погибнет из-за болтовни вся разведсеть, когда зальют пустоголовые белым пламенем гномьи слободы и выплавят, выжгут гномов в глубоких пещерах…
Но пользы было так много, что стоило рисковать: в нынешней обстановке курьеру от резидента до Раттанара не дойти, да и дойдёт если — то за сколько времени? Через гномов получалось быстрее, и риска с доставкой данных — практически никакого. Вот только, остались ли в живых люди Джаллона, и сумеют ли гномы с ними связь наладить? И как определить — не пустоголовый ли уже бывший Джаллонов информатор, не врагу ли тайну доверяешь?
Стоял король перед картой Соргона, на полу шатра расстеленной — всё гадал, чего же ещё для пользы дела сделать можно было, а забыл — не сделал. Или не заметил очевидного, и опять — не сделал. Хорошо бы указы свои против Масок по всему Соргону распространить, и про баронов, им помогающих. Чтобы боролись сами с врагом, и подле себя врага держали, не давали силы против двух свободных королевств и Аквиннара — вместе собрать… Да как распространишь? Документы подпись короля должны иметь, и печать королевскую, а то, что через Камень продиктуешь, и кто-то там запишет с твоих слов — сплошная филькина грамота получится. Вместо пользы один вред — мозги людям смущать — правда, неправда думать.
«— Ераплан бы Вам, сир — листовки разбрасывать. Или в рупор покричать: Безмордый, давай сдавайся — мы тебя пивом напоим… А что — плохая идея? Закажите Бальсару с Кассерином — пусть трудятся. Всё равно им кристаллов Камней не вырастить…»
«— А — вдруг?»
Третий Камень, из привезенных Блаффом, тот, что король назначил для Эрина, до приезда в столицу генерала передали магам, для осторожного, очень аккуратного изучения — без повреждения целостности и структуры. Надежды на успех и у короля было мало, но…
«— Никаких вдругов не будет, сир, не потянуть магам эту тему — зря только время теряют… А им бы делом заняться — на боевых магов тренироваться, чтобы Безликих в пыль, в пепел, в… Ну, будьте же серьёзней, сир!»
«— Какие в Соргоне боевые маги, Капа!? А запрет Алана — на живое магией воздействовать? Его ты как обойдёшь?»
«— Бальсар обошёл под Бахарденом — сами видели. Да и запрет — понятие относительное: с деревом маги работают, и ничего, получается. А дерево тоже — живое…»
«— Живое, Капа, живое… Косвенным путём маги, конечно, много пользы принести могут: стену крепостную развалить, ров засыпать издалека, чтобы солдат на этом не терять, гору обвалить на головы врагам, и запереть их обвалом где-нибудь в ущелье… Да, мало ли что ещё».
«— Так и я о том же, сир. А они силу на пустяки изводят…»
«— Это не пустяки, дорогуша, это — верная победа над Масками. Вот бы одновременное восстание против них по всему Соргону организовать, да мы всеми силами ударим из Аквиннара… Прелесть, а не война получится. Улавливаешь?»
«— А то! Не пальцем деланная, соображаю кой чего. Только так легко Вам войны не выиграть: у Масок, поди, своих секретов вагон и маленькая тележка. Зазевался: они и — бац! И пиши — пропало… Вот как я думаю, сир!»
2. Хайдамар, столица.
Это был уже пятнадцатый штурм с начала осады Хайдамара: армия Безликого размеренно атаковала городские стены каждый второй день. Первыми всегда гнали крестьян (мужиков, баб, детей), которые несли штурмовые лестницы — одна на двадцать, примерно, человек. Они подбегали ко рву, ступали на лёд (защитники не рисковали разбивать его по ночам, опасаясь внезапной на них атаки врагов), старательно обходя свежезатянутые ледяной корочкой полыньи — следы прошлых атак, и неумело толкали лестницы к зубцам крепостной стены.
Едва лестницы опирались на стену, по ним тут же карабкались вверх перепуганные солдаты баронских дружин (многие на форме ещё носили гербы сюзеренов) и прочий вооружённый люд. При этом они не столько смотрели на защитников города, сколько со страхом оглядывались назад.
А сзади набегала уже волна лысых уродцев и, словно стадо крыс, взлетало по лестницам, сметая и крестьян, и баронских дружинников. Эти были очень быстры: не успеешь вовремя сковырнуть лестницу — глядишь, а часть стены уже потеряна, и поток лысого ужаса вот-вот захлестнёт защитников, и ворвётся в город… Самый опасный момент в каждом штурме… И, когда такое случалось, в бой вступал барон Никкер, раттанарский посланник в Хайдамаре, с резервным отрядом из раттанарцев посольской охраны и хайдамарских дворцовых стражей — обычно, стены города защищали только городские стражи и горожане-добровольцы.
Огромный двуручный меч Никкера работал как серп, сметая врагов со стены. Вжи-ик! И слева от барона никого нет. Вжи-ик! И справа от Никкера уже пусто. Идущие за ним солдаты рогатками опрокидывали лестницы и добивали раненых лысых — только мёртвыми те не способны были причинить вред. Мёртвых врагов сбрасывали вниз, на лёд рва, и лёд под тяжестью мёртвых тел ломался, образуя новую полынью, которая и принимала тела на упокой. Атака заканчивалась, когда валилась последняя лестница: лысые отходили на опушку леса и скрывались между деревьев, а на открытом пространстве изредка показывались одни только конные разъезды — как доказательство того, что осада не снята, и через день надо ждать следующей атаки.
— Так мы скоро завалим телами ров доверху, и они подтащат тараны — стены ломать, — Никкер сплюнул сквозь забрало шлема кровавой слюной: прикусил язык в горячке боя. — Измором нас не возьмут — припасов на полгода осады хватит… А стены проломят — нам не устоять…
Королевский советник Арнем, которому адресовал свои слова раттанарский посланник, не ответил. Выронив меч, он опустился на колени и прислонился плечом к зубцу стены.
— Нет! Только не это! — Никкер подхватил советника на руки и бегом спустился в город. — Лекаря сюда, быстро! Всех лекарей, что есть! Всех магов, что есть! Мне дважды повторять?
