Фашисты, разъяренные четвертым покушением на жизнь Муссолини, реагировали бурно и свирепо. В Милане онисожгли штаб-квартиры социалистической и других оппозиционных партий. В Риме, Генуе, Неаполе и Кьявари они вламывались в дома социалистов и либералов и осыпали их угрозами. Отец Антео Дзамбони, Маммоло, и его тетка, Виргиния Табаррони, будучи известными анархистами, были арестованы и отданы под суд как соучастники в попытке покушения на убийство. Не было никаких доказательств, что они знали об этом, но тем не менее их признали виновными на том основании, что они напичкали Антео анархистскими идеями, приведшими его к преступлению. Они были приговорены к тридцати годам заключения, но вскоре прощены и выпущены на свободу по приказу Муссолини.

Зарубежные поклонники Муссолини спешили поздравить его с удачным избавлением. Американская газета «Вашингтон пост» назвала его мужественным человеком, исполняющим свой долг под угрозой смерти. В интервью корреспонденту «Нью-Йорк геральд трибюн» он сообщил, что счастливая звезда вновь уберегла его от руки убийцы, и уверенно предсказал: «Я умру естественной смертью».

5 ноября совет министров опубликовал ряд постановлений, дающих государству чрезвычайные полномочия для подавления подпольной антифашистской деятельности. Социалисты и оппозиционные пресса и организации были запрещены, а их депутаты изгнаны из парламента. Любой подозреваемый в антифашизме мог быть интернирован без суда. Смертная казнь в Италии была упразднена, но теперь ее вновь ввели за попытки убийства короля, королевы, престолонаследника и главы правительства. В ноябре 1926 года в Италии установилась фашистская диктатура.

В личной жизни Муссолини все было не так гладко. Ида Дальцер продолжала его донимать и после того, как он стал премьер-министром. Ей не позволялось приближаться к нему, но она вновь и вновь писала письма, напоминая о том, как он ее любил, и утверждала, что она, а не Рашель является его законной женой. Муссолини ей не отвечал. Возможно, его секретари заботились о том, чтобы он не получал ее писем. Она написала также папе.

Настал подходящий момент решить эту проблему. Однажды летом 1926 года министр просвещения Пьетро Феделе присутствовал на официальном приеме в Тренто, когда там появилась Ида и устроила истерическую сцену, завершившуюся тем, что она упала на землю и забилась в припадке вроде эпилептического. Ее отвезли сначала в психиатрическую лечебницу в Перджине-Вальсугана, а затем держали по очереди еще в двух венецианских больницах того же типа. В конце концов она вновь оказалась в Перджине. Врачи, ее обследовавшие, поставили диагноз «паранойя». Семье не разрешалось ее посещать, но сын, Бенито Альбино, писал ей нежные письма.

Она твердила докторам, что не сомневается в том, что Муссолини неизвестно, что с ней происходит, и продолжала строчить письма, так и не выходившие из стен больницы. «Мой дорогой Бенито, — писала она 24 июля 1927 года, — ты ничего не знаешь, ты не отдавал такого приказа (насчет нее. — Дж. Р.), значит, уверенная в этом, я могу бросать вызов им всем». Письмо было подписано: «Твоя отчаявшаяся Ида».

Семья заботилась о ней. Сестра Аде ль, бывшая замужем за банкиром из Тренто Риккардо Палчером, делала все что могла. Она обращалась ко всем видным фашистам или государственным чиновникам, приезжавшим в Тренто, и в конце концов встретилась с членами секретариата Муссолини. Но разговор не дал результата. В ночь с 15 на 16 июля Ида бежала из больницы в Перджине. Ей удалось добраться до Сопрамонте, но там после 36 часов свободы ее поймали днем 17 июля и отвезли в аналогичную больницу в Венеции, где она и скончалась в декабре 1937 года.

Бенито Альбино никогда не пытался увидеть своего отца, который видел его, когда ребенку было несколько дней от роду. Муссолини также никогда не стремился с ним познакомиться поближе. Дуче любил своих пятерых детей от Рашели и забыл о существовании Бенито Альбино. Незаконнорожденный сын рос как всякий другой ребенок в фашистской Италии. Он хорошо учился в школе, был членом фашистского молодежного движения. Он влюбился водну девушку и обручился с ней, но перед свадьбой решил совершить путешествие в Китай.

Что там произошло, остается тайной. Его родственники были убеждены, что по возвращении в Италию он был помещен в психиатрическую больницу, где и умер в 1942 году в возрасте 26 лет. Они считали, что он слишком открыто заявлял о том, что является сыном Дуче, и что его как и мать, ложно признали сумасшедшим, чтобы утихомирить… Возможно, в этой больнице он был убит.

Однако нет никаких письменных свидетельств о пребывании его в психиатрической больнице в Момбелло или о его смерти там. Семья считала, что больничные записи были уничтожены ОВРА или другими агентами правительства или фашистской партии.

Если секретариат Муссолини был способен убить Маттеотти, они могли также похитить Иду Дальцер и Бенито Альбино и заключить их в психиатрическую больницу. Они также могли позаботиться, чтобы Муссолини знал о судьбе своей бывшей любовницы и их сына не больше того, что знал о намерениях расправиться с Маттеотти. Его помощники понимали, что есть вещи, о которых он предпочитает не знать.

Однако некоторые друзья Бенито Альбино рассказывают иную историю. Они говорят, что нет никаких записей о его пребывании в больнице Момбелло и его смерти там, потому что он там никогда не был. Наоборот, в начале войны, в 1940 году, он поступил на флот и отважно служил на эсминце, действовавшем в Тирренском море. Решив доказать, что является достойным сыном Муссолини, он добился своего. Бенито Альбино погиб в боевой операции во время войны.

Встреча в 1909 году в Тренто с молодым социалистом Бенито Муссолини стала несчастьем в судьбе Иды Дальцер. История этой второй семьи Муссолини не слишком красива.

К ноябрю 1926 года парламентская демократия в Италии была окончательно уничтожена. Однако Муссолини дал ряд успокоительных интервью зарубежной прессе: римскому корреспонденту берлинской «Дойче альгемайне-цайтунг», по телефону «Чикаго трибюн» и Шоу Десмонду для лондонской «Санди пикториал». Он сообщил Шоу Десмонду, что не думает, будто случится Вторая мировая война, так как ужасы четырех лет Первой еще слишком живы в памяти людей. Он добавил также, что Англия и Италия никогда не воевали друг с другом и не станут делать этого впредь.

Сотрудник центрального департамента британского министерства иностранных дел мистер Оливер Харви был встревожен подавлением демократии и гласности в Италии. Он сопоставлял это с подавлением свободы в России. Сэр Остин Чемберлен с ним не соглашался. «Эти обобщения бесцельны, — написал он на докладной записке Харви. — Нет большей ошибки, чем подходить с британскими мерками к небританским условиям. Если бы Муссолини был англичанином и жил в Англии, он не был бы фашистом. Уверен ли мистер Харви, что сам он, будучи итальянцем и проживая в дофашистской Италии, не вступил бы в ряды фашистов?»

Министр финансов Уинстон Черчилль выразился еще более определенно и откровенно. На обратном пути послеотдыха в январе 1927 года, то есть через два месяца после окончательного установления в Италии фашистской диктатуры, он останавливался в Риме. После встречи с Муссолини на пресс-конференции с итальянскими и аккредитованными в Риме иностранными корреспондентами он заявил, что, как и многие, очарован Муссолини, «тем, как мягко и просто он держится, его спокойной, бесстрастной манерой, несмотря на тяжкий груз забот и множество грозящих ему опасностей». Разоткровенничавшись, он добавил: «Если б я был итальянцем, наверняка был бы всей душой ваш с самого начала и до окончания вашей победоносной борьбы со зверскими аппетитами и страстями ленинизма». Черчилль сказал, что и в иностранных делах фашистское движение «сослужило службу всему миру». Италия «доказала, что есть способ-противостоять губительным силам разрушения… Она дала нам необходимое противоядие против русской отравы».