— Если хозяин твой и супруг может спать на такой постели, какую ты мне давеча постелила, — хмуро сказал Твердорукий, — нечего мне с ним и встречаться. Должно быть, он весь из железа и никому с ним не совладать!

Стоит великанша, к калитке прислонилась.

— Раз уж ты ушел с моего двора, Твердорукий, — вымолвила она, — скажу тебе: твой поход к нам, великанам, был вовсе не так бесславен, как ты думаешь. И не диво, что путь через нашу горницу показался тебе столь долгим. Ведь ты миновал целое плоскогорье, целую горную страну, а зовется она Йемтланд. И то, что ты не смог заткнуть втулкой бочку, тоже не диво! Ведь из нее хлынула вся вода, которая бурными потоками устремляется вниз со снежных гор. А когда ты эту воду — ты-то думал — мед! — с пола нашей горницы отводил, то сотворил борозды и ямы, которые станут отныне реками и озерами. Испытание в силе ты тоже выдержал немалое, когда повернул ручку мельницы всего на один оборот. Ведь между жерновами лежало не зерно, а известняк да сланец. И за один оборот ты столько намолол, что все плоскогорье покрылось доброй, плодородной землей. И ничуть не диво, что ты не смог уснуть в постели, которую я постелила тебе на островерхих вершинах. Ты же разбросал их почти по всей провинции. Может, люди будут благодарны тебе за это меньше, чем за все другое, что ты для них сделал. А теперь прощай! Обещаю, что мы с хозяином и супругом моим переселимся отсюда куда-нибудь подальше, чтобы тебе не так легко было прийти к нам в гости.

Слушал это странник и все больше закипал гневом. А когда великанша умолкла, он схватился за свой молот, который всегда носил за поясом. Но не успел он его поднять, как великанша исчезла, а на том месте, где стояла великанова усадьба, оказалась одна лишь серая отвесная горная стена. Но остались еще могучие реки и озера, которым он высвободил место в горах, да плодородная земля, которую он намолол. Остались и чудесные горы. Они-то и придают провинции Йемтланд всю красоту, а всем тем, кто там гостит, дарят силу, здоровье, радость и жизнелюбие. Да, самый славный из всех своих подвигов могущественнейший ас Тор совершил тогда, когда по всему краю разбросал каменные громады: на севере — Фроствиксфьеллен, на юге — Хелагсфьеллет, Увиксфьеллен — сразу же за приходом Стуршён, Большой и Малый Силь — у самой государственной границы.

Мальчика начало уже беспокоить, что молодые люди так долго задерживаются на вышке. Пока они не уйдут, Мортену-гусаку не прилететь за ним, а Нильс знал, что дикие гуси торопились продолжить путь. Во время рассказа молодого человека ему казалось, что он слышит гусиное гоготанье и сильные удары крыльев, словно птицы улетали прочь. Но он не осмеливался подойти к перилам, поглядеть, так ли это.

Когда же путешественники наконец ушли и мальчик выбрался из своего убежища, внизу на земле не было уже ни диких гусей, ни даже Мортена-гусака, который должен был прилететь за ним. И мальчик закричал во все горло:

— Где ты? Я — здесь! Где ты? Я — здесь!

Но спутники его не показывались. Он ни на секунду не подумал, что они его бросили. Он просто испугался, не стряслось ли с ними беды, и ломал себе голову, как бы их отыскать. Но вдруг рядом с ним на площадку опустился Батаки-ворон.

Мальчик никогда даже не подозревал, что может так обрадоваться ворону!

— Милый Батаки, — сказал он, — вот хорошо, что ты прилетел! Может, ты знаешь, что сталось с Мортеном-гусаком и со всей стаей?

— Я как раз от них, они шлют тебе поклон! — ответил ворон. — Акка заметила, что на горе рыщет охотник. Поэтому она не посмела дожидаться тебя, а пустилась в путь вместе со всей стаей. Садись ко мне на спину, и ты мигом очутишься у своих друзей!

Мальчик поспешно уселся на спину к ворону, и Батаки вскоре догнал бы диких гусей, не помешай ему туман. Да, как видно, утреннее солнце снова пробудило туман к жизни. Маленькие легкие облачка испарений разом стали подниматься и над озером, и над лесом, и над полями. Они всё сгущались, распространяясь с удивительной быстротой. Вскоре уже вся земля скрылась под белой клубящейся пеленой тумана.

Батаки летел вперед, высоко над этой пеленой; воздух в вышине был прозрачен, солнце сияло, но дикие гуси, должно быть, летели ниже, среди клубящегося тумана, и разглядеть их было невозможно. Мальчик и ворон звали их, кричали, но все напрасно, дикие гуси не отвечали.

— Вот уж не повезло так не повезло! — молвил под конец Батаки. — Но ничего, мы ведь знаем, что они летят на юг, и пусть только прояснится, я наверняка их разыщу.

Мальчик сильно огорчился, разлучившись с Мортеном, — ведь теперь, во время путешествия, большого белого гусака могло подстерегать особенно много опасностей. Но, промучившись несколько часов, он сказал самому себе, что не надо бояться, никакой беды еще не случилось и, стало быть, не стоит падать духом.

И вдруг он услыхал, как внизу на земле поет петух. Мальчик тотчас свесился вниз со спины ворона и закричал:

— Как зовется край, над которым я лечу? Как зовется край, над которым я лечу?

— Он зовется Хэрьедален, Хэрьедален, Хэрьедален! — запел петух.

— Как там у вас внизу? — спросил мальчик.

— Скалистые горы — на западе, лес — на востоке, широкая речная долина — по всей округе! — заливался петух.

— Спасибо! Хорошо ты все растолковал! — поблагодарил петуха мальчик.

Пролетев еще немного, он услыхал, как внизу в тумане каркает ворона.

— Что за люди живут в здешнем краю? — громко спросил он.

— Добрые и честные крестьяне, — ответила ворона. — Добрые и честные крестьяне!

— Чем они занимаются? — спросил мальчик. — Чем они занимаются?

— Разводят скот и рубят лес! — прокаркала в ответ ворона.

— Спасибо! Хорошо ты все растолковала! — поблагодарил ворону мальчик.

Чуть подальше он услыхал, как кто-то распевает внизу в тумане.

— Есть какой-нибудь город в здешнем краю? — громко спросил мальчик.

— Что? Что такое? Кто это кричит? — откликнулся человек.

— Есть какой-нибудь город в здешнем краю? — повторил свой вопрос мальчик.

— Я хочу знать, кто кричит?! — воскликнул человек.

— Известно наперед: если спросишь человека, ничего не узнаешь! — закричал мальчик.

Вскоре туман рассеялся так же быстро, как налетел и мальчик увидел, что Батаки парит над широкой речной долиной. Местность здесь казалась на редкость красивой — горы высокие, как и в Йемтланде, но у подножья этих гор не было ни больших приходов, ни плодородных пашен. Селения тут далеко отстояли друг от друга, а поля были малы. Батаки летел вдоль реки на юг до тех пор, пока они не очутились вблизи какого-то селения. Опустившись прямо на жнивье, он посоветовал мальчику сойти на землю.

— На этой пашне летом рос ячмень, — молвил Батаки. — Погляди, не найдешь ли там чего-нибудь съедобного?

Мальчик послушался его совета и вскоре нашел спелый колос. Пока он доставал из него зерна и ел, Батаки завел беседу.

— Видишь вон ту высокую красивую гору — прямо перед нами на юге? — спросил он.

— Да, она уже давно видна, — ответил мальчик.

— Гора эта зовется Сунфьеллет, — продолжал ворон, — и можешь себе представить, в стародавние времена здесь водилось немало волков!

— Да, тут, верно, для них приволье! — подтвердил мальчик.

— Людям, что жили внизу, в речной долине, они не раз приносили беду, — добавил Батаки.

— Может, ты помнишь какую-нибудь историю про волков и собираешься рассказать ее мне? — спросил мальчик.

— Слыхал я, — начал Батаки, — будто давным-давно волки с горы Сунфьеллет напали на парня, который отправился торговать деревянной утварью — бочками, ушатами да лоханями. Был он родом из Хеде, селения в речной долине, что несколькими милями выше того места, где мы с тобой сейчас. Стояла зима, и только он выехал на лед речки Юснан, волки за ним и припустили! Собралось-то их девять-десять, не меньше, а конь у крестьянина был никудышный, и надежды на спасение почти не оставалось.