Лет за двенадцать до того, как Нильс Хольгерссон начал путешествовать по свету с дикими гусями, один из владельцев рудников в Кольморденском лесу решил избавиться от своего охотничьего пса, так как тот охотился за всеми овцами и курами, которые только попадались ему на глаза. Он призвал лесничего и попросил его увести пса в лес и пристрелить.

Надев поводок на шею пса, лесничий повел его в чащу, туда, где обычно пристреливали и закапывали всех отслуживших свой век собак из помещичьих усадеб.

Карр — так звали пса — был маленький и черный, с рыжей грудкой и рыжими передними лапами. Он отличался большим умом и даже понимал, о чем говорят люди. Вот и теперь, когда лесничий повел его в лес, пес сразу догадался, что его ожидает. Но и виду не подал, а наоборот — старался казаться таким же беззаботным, как всегда. Ведь они шли лесом, где Карр был грозой для птиц и мелких зверюшек, и он не мог позволить себе выказать перед ними страх — повесить голову или опустить хвост.

Во все стороны от старого рудника простирался бескрайний лес, славившийся как среди людей, так и среди зверей. Владельцы этого леса уже много-много лет так дрожали над ним, что редко позволяли срубить хотя бы одно дерево на дрова. Им было жалко даже прореживать лес, так что он мог расти привольно и благоденствовать. Само собой разумеется: лес, который так оберегали, должен был стать любимейшим прибежищем диких зверей — и они водились там несметными стаями. Звери называли этот лес Фридскуген, что значит Мирный, и считали его лучшим приютом для себя во всей стране.

«Ну, Карр, и обрадовались бы в лесной чаще, если б узнали, что тебя ожидает, — подумал пес. Но тут же завилял хвостом и весело залаял, чтоб никому и в голову не пришло, будто он боится или пал духом. — Что за жизнь, если уж и поохотиться иной раз нельзя! Кто-кто, а я ни капельки в этом не раскаиваюсь».

Но вдруг Карр весь переменился. Он отстал от лесничего, поднял голову, словно собираясь завыть. Ему явно припомнилось что-то не очень радостное.

А случилось это накануне вечером. Было самое начало лета, лосихи недавно отелились, и Карру удалось отбить от матери и загнать в болото лосенка, которому было не более пяти дней от роду. Он гонял малыша взад и вперед среди кочек лишь для того, чтобы позабавиться его страхом. Лосиха знала, что совсем недавно болото оттаяло, снова стало топким и бездонным и не выдержит ее громадную тушу. И она осталась стоять на краю трясины. Но когда Карр погнал лосенка все дальше и дальше в глубь болота, она внезапно решилась: ступила в болото, прогнала пса, забрала лосенка и повернула с ним к берегу. Лоси искуснее других животных умеют ходить по зыбкой и опасной трясине, и казалось, ей удастся счастливо выбраться на твердую землю. Но когда до суши оставалось уже совсем немного, кочка, на которую она встала, провалилась в топь, а вместе с ней — и лосиха. Она попыталась выбраться, но, не найдя надежной опоры, продолжала все глубже и глубже увязать в трясине. Карр с ужасом, не смея перевести дух, глядел на тонущую лосиху. Ну и зададут же ему трепку, если узнают, что это он навлек беду на лосиху! Насмерть перепуганный, он со всех ног бросился прочь и мчался без оглядки, не смея остановиться, пока не очутился дома.

Об этой истории и вспомнил сейчас Карр. Никогда прежде не испытывал он такого чувства вины, как при этом воспоминании. Ведь он вовсе не собирался убивать ни лосиху, ни ее сосунка и лишил их жизни, сам того не желая.

«Может, они еще живы? — с внезапной надеждой подумал пес. — Они еще не погибли, когда я убежал. Может, они спаслись?»

У него появилось непреодолимое желание узнать, живы ли лосиха с лосенком. К счастью, лесничий не очень-то крепко держал поводок. Внезапный прыжок в сторону, и пес, вырвавшись из рук лесничего, во всю прыть помчался в сторону болота. Тот и прицелиться не успел, а Карра уже и след простыл.

Лесничий кинулся вдогонку. Пес стоял на кочке в нескольких метрах от края болота и громко выл. Лесничий решил разузнать, в чем там дело. Положив ружье, он пополз к собаке и вскоре увидел в трясине мертвую лосиху. Рядом, тесно прижавшись к ней, лежал маленький лосенок. Он был еще жив, но так измучен, что не мог пошевелиться. Карр то склонялся над лосенком и лизал его, то опять начинал выть, призывая на помощь.

Лесничий поднял голову сосунка и потащил его из трясины. Пес понял, что лосенка спасут. Вне себя от счастья, он прыгал вокруг лесничего, лизал ему руки и радостно визжал.

Лесничий отнес лосенка домой и запер его в загоне для овец и свиней на скотном дворе. Затем созвал людей, чтобы помогли вытащить из болота погибшую лосиху. Только когда все было сделано, он наконец вспомнил, что должен был пристрелить Карра. Поманив пса, все время следовавшего за ним по пятам, он снова повел его в лес.

Вначале лесничий направился было к собачьему кладбищу, но по дороге, как видно, передумал и внезапно повернул в сторону усадьбы.

Карр спокойно шел за лесничим, но заметив, что тот идет к его старому дому, встревожился. Лесничий наверняка догадался, что это он, Карр, виноват в смерти лосихи, и теперь, прежде чем убить, ему зададут хорошую трепку.

А хуже побоев для Карра ничего на свете не было. В предчувствии расправы он вошел во двор понурившись и в усадьбе ни на кого не глядел, как будто ни с кем здесь не был знаком.

Владелец рудника стоял на крыльце.

— Что это с вами за пес, лесничий? Надеюсь, не Карр? Его вы давным-давно должны были пристрелить.

Лесничий стал рассказывать о лосях, а Карр весь сжался, стараясь стать как можно меньше и незаметней.

Но лесничий рассказал историю лосихи с лосенком вовсе не так, как ожидал Карр. К своему удивлению, пес понял, что лесничий хвалит его за то, что он хотел спасти лосей.

— Нет, этого пса я пристрелить не могу! — заключил свой рассказ лесничий.

Пес просто ушам своим не верил. Может, он ослышался? Неужто ему сохранят жизнь только за то, что он беспокоился о лосях?

Хозяин собаки тоже подумал: «Карр вел себя достойно». Но оставлять его в усадьбе он все же не захотел и сказал:

— Если вы, лесничий, желаете взять Карра и поручитесь, что он станет вести себя лучше, чем до сих пор, пусть живет!

Лесничий охотно на это согласился. Вот так и случилось, что Карр перебрался в лесничество.

С того самого дня, как Карр перешел к лесничему, он навсегда покончил с недозволенной охотой в лесу. И вовсе не потому, что боялся, а просто не хотел, чтобы на него гневался новый хозяин. С тех пор как лесничий спас ему жизнь, Карр полюбил его так преданно, что ни о чем другом и не помышлял, как только следовать за ним по пятам и оберегать его. Если лесничий куда-нибудь шел из дому, Карр бежал впереди, разведывая дорогу, а если тот сидел дома, пес лежал у дверей, наблюдая за всеми, кто приходил или уходил.

Когда же в лесничестве было спокойно, на дороге не слышно было шагов, а хозяин ухаживал за деревцами, посаженными в саду, пес играл с лосенком.

Поначалу лосенок нисколько не занимал Карра. Но так как пес сопровождал хозяина повсюду, и на скотный двор тоже, у него вошло в привычку сидеть перед загоном и разглядывать сосунка, когда лесничий поил его молоком. Лесничий прозвал лосенка Серошкурый, считая, что лучшего имени такому страшиле не придумать, и Карр был с ним совершенно согласен. Всякий раз, глядя на лосенка, пес думал, что никого уродливее и нескладнее этого сосунка и на свете нет. Ножки у лосенка были длинные и слабые, и со стороны казалось, что он ходит на расшатанных ходулях. Большая голова с морщинистой, как будто старой кожей всегда свисала набок. Шкура топорщилась, точно помятая, и лежала складками, будто лосенок напялил на себя шубу с чужого плеча. Вид у него был всегда горестный и недовольный. Но удивительное дело — завидев Карра, он каждый раз поспешно поднимался, словно радовался ему.