Вилли присела на кровать, пытаясь вывести Джинни из охватившего ее оцепенения. Потом она решила, что маме лучше отдохнуть. Она достала из шкафа дорожную сумку и стала собирать в нее одежду. Она складывала только личные вещи Джинни.

Законно или нет, но Джинни была женой Нила. И сейчас Вилли точно знала, что ее отношения с ним закончились. Нил сам отказался от нее. Ну и черт с ним!

После отвратительного разговора с Нилом Вилли сняла домик и перевезла туда свою мать. Плата за дом была сезонной, поэтому не слишком высокой. Вилли сняла его на все лето. Фактически Джинни все еще оставалась владелицей "Серебряного экрана", но финансовая сторона полностью контролировалась Нилом, что давало ему возможность манипулировать доходами от этого бизнеса.

Вилли решила, что этому надо положить конец, но не знала еще, с какой стороны браться за решение вопроса. Опубликованная Перри статья оказала плохую услугу и Нилу. Пока продолжался публичный скандал, вызванный двоебрачием Джинни, он оказывал давление на окружного прокурора Палм-Спрингс, чтобы добиться ее ареста.

Вилли решила быть постоянно рядом и, хотя она еще и не сдала экзамены, позволяющие ей самостоятельно вести практику, она проверяла каждый шаг Нила с юридической стороны, чтобы оградить маму от еще больших неприятностей.

Она долго думала, кого бы ей выбрать для защиты интересов Джинни. Это обязательно должен быть порядочный и принципиальный человек. Если бы Мэтт был практикующим адвокатом, ее выбор несомненно пал бы на него.

Вторым на примете был Кен Харпер, по ее мнению, обладавший высокими профессиональными качествами. Харпер был адвокатом, который работал ради дела, а не ради гонорара. Поэтому именно ему Вилли решила доверить будущее своей матери.

Вилли отправилась в Лос-Анджелес, где в деловом центре находился офис Харпера. Он был не похож на остальные юридические офисы. Его обстановка отличалась небрежностью и беспорядком – разнородная мебель, по стенам в хронологическом порядке наклеены газетные вырезки с отчетом о делах, которые вел Харпер. Там же мелькали его фотографии. В офисе не было секретарш. Молодые служащие сами отвечали на звонки, делились новостями, вели записи. Когда Вилли спросила, где можно найти Харпера, ей указали на двери маленького служебного помещения. Харпер оказался довольно молодым человеком высокого роста. Он был в рубашке с нарукавниками и занимался тем, что целился скомканной бумажкой в корзину для бумаг. Заметив в дверях Вилли, он смущенно улыбнулся.

– Это помогает мне сосредоточиться, – сказал он. – Чем могу служить?

Вилли представилась. Она вспомнила его – он присутствовал на заседании "Спорного суда" во время ее выступления.

Он прищурился, внимательно глядя на нее.

– Школа Клары Бартон? – тоже вспомнил он.

– Да, – ответила она удовлетворенно. Ей было приятно, что он ее узнал.

– Вы держались молодцом, – сказал он. – Чем могу быть вам полезен?

Вилли достала пресловутую газетную статью и положила перед ним.

– Мы нуждаемся в хорошем адвокате, мистер Харпер...

– Кен, – поправил он.

– Кен, – улыбнулась Вилли. – Моя мама не должна быть арестована, и дело мы должны выиграть. Возьметесь ли вы за него?

Харпер теребил свои длинные волосы, изучая статью.

– Я занимаюсь вопросами обеспечения эмигрантов работой, выступаю против дискриминации меньшинств, борюсь за права незамужних матерей и тому подобное. Палм-Спрингс и женские проблемы – это не совсем то направление...

– Здесь дело не только в женских проблемах, – решительно сказала Вилли. – Суть в том, что молодая женщина в положении моей матери должна обратиться в суд с заявлением о разводе. Но для этого ей необходимо ехать в Южную Дакоту. Разве это не одна из форм дискриминации, против которой вы боретесь? Пожалуйста, Кен... По крайней мере, хоть повидайтесь с моей матерью в Палм-Спрингс. Я думаю, вас это убедит...

Харпер оторвал от листа бумаги клочок и скатал из него шарик, потом другой, потом стал целиться в корзину для бумаг. Наконец он встал.

– Когда едем? – спросил он.

Дело, возбужденное против Вирджинии Делайе, известной как Вирджиния Коркоран, в городе Палм-Спрингс, штат Калифорния, наделало много шуму. Оно поставило в тупик как окружного прокурора, так и всю общественность.

Несомненно, у штата были более важные и неотложные дела. Но шумиха, которую подняли средства массовой информации вокруг этого дела, заставила администрацию штата ускорить его рассмотрение. Надо было показать людям богатым и со связями, что нельзя сквозь пальцы смотреть на закон, особенно касающийся института брака.

Вирджиния Делайе находилась в сложном положении. Теперь все знали, что она вышла замуж, уже имея одного мужа, которого бросила и обманула. Она неуважительно отнеслась к законам и суду штата Южная Дакота. Окружной прокурор всячески заверял прессу, что на него никто не оказывает давления, и только суд покажет, чего заслуживает Вирджиния Делайе.

Возможно, если бы она сейчас была менее обеспечена, чем во время своего первого замужества, она бы вызвала сочувствие. Но в таком положении как раз находился ее первый муж, которого она, как считалось, бросила. Сама же она оставалась красивой и еще достаточно молодой женщиной, занимающейся прибыльным бизнесом, и все это вместе взятое оборачивалось не в ее пользу. В глазах общественности она выглядела корыстной женщиной, совершившей обман ради собственной выгоды.

Газеты продолжали раздувать скандал, публикуя гадкие статьи. Вилли убеждала мать не обращать на них внимания и не делать никаких заявлений репортерам. Молчание Джинни, ее нежелание участвовать в скандале и достойное ожидание суда давали Вилли некоторую надежду завоевать общее сочувствие.

Столкнувшись с молчанием Джинни, репортеры ограничились описанием хороших манер и образа жизни богачки. В то же время, они с удовольствием перемалывали то, что с готовностью сообщил им Перри, смакуя грязные подробности и требуя обязательного наказания жены, которая бросила его и так долго от него пряталась.

В окружении нескольких оставшихся друзей в своей старой хижине, которую он сам построил, Перри наслаждался всеобщим вниманием к своей персоне, без устали рассказывая о своей любимой, которая разрушила его жизнь.

Нил ввязался в драку более утонченным, так сказать, светским образом. Вилли предполагала, что с Нилом ей еще придется побороться. Но ей не хотелось чернить его или наносить удар сзади. Между тем Нил нанял легендарного и известного Френсиса Алоисиса Гарригана, по прозвищу "Сильвер Фокс", адвоката с широкой клиентурой, начиная от президента Соединенных штатов и кончая главой господствующей мафии. Следуя совету Гарригана, Нил созвал пресс-конференцию и сделал свой вклад в биографию Джинни. Он заявил что чрезмерно болезненно переживает случившийся факт, поэтому просит представителей прессы быть осторожными в своих суждениях и выводах и до конца оставаться порядочными. Он сказал, что, к великому своему огорчению, причисляет себя к компании мужчин, которые остались в дураках, ослепленные красотой прекрасного женского личика. Да, он целиком отдался своей любви к Вирджинии Делайе и делал все, чтобы обеспечить ей и ее дочери безбедную жизнь. Но это не удовлетворило Джинни и тогда, по ее настоянию, он открыл ей собственный бизнес. У нее нет причин жаловаться на него.

С помощью Гарригана он вылепил образ великодушного и благородного человека, обманутого корыстолюбивой и коварной женщиной.

Когда пресс-конференция закончилась, Вилли обуревали сомнения – правильно ли она поступила, убедив Джинни не делать публичных заявлений и объяснений. Теперь уже поздно было выступать в свою защиту. Все, что они могли сейчас делать, – это отрицать полуправду. Заявление в прессе выглядело бы смешным после этой пресс-конференции. Вилли решила отказаться от примитивной тактики открытой борьбы. При всей своей принципиальности и непреклонности, Вилли не могла не отдать должное Гарригану, который, возможно, сумел бы создать более благоприятную атмосферу для защиты Джинни, чем Кен Харпер.