Она правдиво ответила:

– Нет, у тебя нет никаких причин ревновать меня к Джедду Фонтана. Было что-то... однажды... но это прошло.

– Он молод, – настаивал Мэтт. – Я никогда, как теперь, не желал стать молодым снова... но нужно смотреть правде в глаза, Вилли, я уже достаточно стар, чтобы...

– Это не важная сторона дела, Ваша честь, – прервала она его. – Я не думаю о том, сколько вам лет. Вы слишком уникальны, чтобы мерять вас мерками времени. Побывав с тобой, узнав тебя...

Она остановилась, подыскивая слова.

– Мэтт, ты единственный мужчина, с которым я себя чувствую хорошо. Мэтт, ты показал мне: что бы ни происходило между мужчиной и женщиной, в ответе они оба, а не только женщина, которой легко поставить западню. Ты помог мне разобраться во многих вещах...

Его взгляд потеплел. Когда он заговорил, голос его дрожал от волнения.

– Это прекрасный подарок, Вилли. Ты позволишь мне надеяться также... на более серьезные отношения. – Он коснулся ее руки и снова посмотрел на огонь. И с нежностью произнес:

– Это из поэмы отца Верховного Суда, судьи Оливера Уенделла Холмса, – сказал он. – Стих этот, соответственно, называется "Послеобеденным".

Вилли обратила внимание на слово "дружба". Что Мэтт подразумевал под этим? Отступил ли он опять? Ответ она получила после того, как он допил свой коньяк.

– А сейчас я пожелаю тебе спокойной ночи. Завтра рано утром мы уезжаем.

И так же, как вчера, он ушел, поцеловав ее в щеку и пожелав приятных сновидений.

Запах цветка щекотал ноздри Вилли, и она чихнула.

– Тише! – быстро сказал Мэтт. – Будь здорова.

– Я устала и замерзла, у меня сводит суставы, – она жаловалась как ребенок.

Они уже несколько часов сидели в засаде в высокой болотной траве. Поначалу они наслаждались дивным пейзажем раннего утра, соленым привкусом морского воздуха, удивительным чувством одиночества, как будто никого кроме них не существовало на свете. Этот остров оказался лучше, чем описывал Мэтт. Он был подобен сказочной стране, созданной природой с щедрой роскошью.

Владелец этого острова и всех его природных богатств купил землю около двадцати лет назад в частное владение. Он вырубил небольшую часть леса, построил пристань, коттедж для прислуги и комфортабельный, но некрасивый дом, который, однако, гармонично вписался в пейзаж с волнистыми песчаными дюнами и зелеными сосновыми лесами.

На Рождество Мэтт сделал Вилли сюрприз. Пока она спала, он украсил прекрасную голубую ель разной мишурой и небольшими антикварными вещицами. Он разбудил ее, пощекотав веточкой омелы, поцеловал и положил перед глазами подарок – книгу в кожаном переплете, первое издание "Автократа за обеденным столом" Холмса.

– Это лучшее в моей жизни Рождество, – прошептала она. – Спасибо!

– Спасибо тебе, – сказал он, – что подарила мне кусочек счастья.

Они провели этот день, гуляя рука об руку по берегу до захода солнца. Это было почти так же, как в Мэне, и даже лучше, потому что они успели познакомится ближе. Вдали от своей ответственной работы, облачившись в свитер и подвернутые снизу брюки цвета хаки, Мэтт выглядел совсем парнем с серебряными волосами, уверенным и красивым лицом, загоревшим на солнце, и серыми глазами, которые выражали наслаждение.

Более, чем кто-либо другой, Вилли знала, что Мэтт получает огромное удовольствие от всего, что сейчас окружает его, не упуская ничего вокруг себя. В его присутствии Вилли тоже чувствовала обновление. Дела, которые она оставила дома и которых было так много, уже не угнетали ее, а наоборот вызывали желание взяться за них с новыми силами.

Сейчас, прижимаясь к его ветровке, сквозь которую она ощущала его тепло, Вилли тем ни менее чувствовала некоторое беспокойство, желая очутиться вместе с Мэттом где-нибудь в другом месте. Она все еще злилась на него за эту затею охотиться на уток.

Шум хлопающих крыльев оповестил их о приближении стаи. Вилли со страхом наблюдала, как Мэтт поднял винтовку, прицелился и затем... один за другим прозвучали три выстрела. Птицы в страхе разлетелись, а одна из них оказалась на земле.

– Я ненавижу это! – горячо воскликнула Вилли. – И ты, надеюсь, тоже. Ты называешь себя натуралистом и в то же время лишаешь эту несчастную птицу жизни, возможности летать.

Он ответил серьезно:

– Я действительно натуралист. В полном смысле этого слова. Охота на уток, так же, как и рыбная ловля, является неотъемлемой частью природного процесса. Еще пещерные люди, а затем индейцы охотились в лесах. Охота также укладывается в теорию Дарвина.

Вилли молчала, не в состоянии что-либо ответить. Ее просто взволновала такая рациональность в словах Мэтта.

– Это ненамного отличается от того, что может случиться в вашей университетской группе, – сравнил Мэтт. – Я уверен, что большая часть твоих однокурсников – хорошие люди. Но некоторые из них споткнутся и упадут, подстреленные в вышине, точно так же, как ты видела сейчас. А самые честные, сильные и находчивые останутся, чтобы внедрять закон в практику. Ты женщина, поэтому должна быть особенно сильной. Тебе придется опровергнуть консервативные взгляды, согласно которым женщины не могут претендовать на звание доктора юстиции. Тебе предстоит бороться за это звание, возможно, даже ожесточеннее, чем мужчинам.

Вилли все еще молчала. Она слушала объяснения Мэтта, хотя воспринимала его аргументы как пустой звук. Она не могла заставить себя подписаться под таким приговором и поэтому решила быть просто свидетелем.

– Мир, – наконец предложил он. – Давай закончим на этом наш разговор. Никакой охоты на уток на этой неделе.

– Ты прав, – согласилась она. Глаза ее заблестели. – Ты не смог убедить меня в своей правоте, но ведь ты же приехал сюда поохотиться?

Он коснулся рукой ее щёки.

– Я приехал сюда, чтобы отдохнуть и познакомиться с тобой поближе. В нашем распоряжении весь остров. Я обещаю, что тебе здесь не будет скучно.

– Мне никогда не скучно с тобой, – искренне призналась она. Где бы она ни была с ним, чем бы они ни занимались, он во всем отмечал что-то новое, предлагая смотреть на вещи по-другому.

Уважая ее чувства, он забрал свою единственную птицу, засунул в пакет и пообещал сделать из нее чучело у известного мастера.

– По крайней мере, это будет напоминать мне, что ты не согласна с охотой.

Они вернулись к дому, стоящему на возвышении, откуда открывался чудесный вид на море. Это был огромный дом, состоящий как бы из двух частей, которые соединял просторный застекленный балкон. В каждом крыле находилось по одной спальне. Светлая гостиная была обставлена в современном стиле – шведский обеденный гарнитур и модный диван из белой березы. Стены были выложены белым и красным кирпичом, причем преобладал белый.

Огромный холодильник был забит едой. В его отдельной камере, где поддерживалась постоянная температура и влажность, они обнаружили большой выбор вин. Вилли готовила омлет, пока Мэтт резал салат. Потом они ели на застекленном балконе и любовались прибоем.

После еды они гуляли босиком по берегу. Дул соленый и прохладный ветерок, слишком прохладный для купания. Он бесцеремонно играл золотыми волосами Вилли, закрывавшими ее лицо. Мэтт бодро шагал, задавая свой темп Вилли, которую он по-товарищески обнимал за плечи.

– Расскажи мне, чем ты занималась во время семестра? – спросил он. – Последнее время ты много и увлеченно рассказывала о своей работе.

– Работа у меня не особенно тяжелая, но ее очень много. Я удостоилась чести попасть в "Лоу Ревью". Но я еще даже не начала работать над своей первой статьей.

– Высоко метишь, Вилли, – сказал он. – И стреляешь быстро и метко. Регулярный труд и удача здесь необходимы. Если ты взялась за дело, которое, как ты говорила, выносится в апелляционный суд, и собираешься подготовить хорошее выступление, то твоя статья будет иметь большой резонанс.