Вилли наблюдала за лицом судьи, когда слово взял Джессан. Адвокат назвал Мэрион невротичкой и капризной женой, которая вынудила своего мужа уйти к другой женщине. Когда он упомянул о психической болезни Мэрион, Вилли повернулась к ней и тихо спросила:

– Почему вы не рассказали мне об этом?

– Я... Это было так давно, – растерянно пробормотала Мэрион. – О, Вилли, я была так несчастна... я прибегла к помощи психиатра, я попросила и Харви пойти к нему, но он не согласился. Я не могла себе представить, что он вспомнит об этом сейчас...

– Ладно, – сказала Вилли, ободряюще кивнув ей. – Это не удивительно быть несчастной, будучи замужем за таким человеком, как Харви. Джессану больше ничего не оставалось сказать... Он хочет пробудить в судье мужскую солидарность... Но я разделаюсь с ним. Я обещаю.

Улыбка Джессана померкла, когда Вилли попросила вызвать Ларри Кьюсака. Рядом со страстностью Вилли спокойствие Кьюсака впечатляло. Его ответы были четкими и подтверждались фактами. Его профессиональные показания вызвали должный эффект в зале суда. Харви выглядел очень жалко, отвечая на вопросы. Его претензии к Мэрион больше походили на нытье.

Заседание должно было возобновиться на следующий день. Джессан подошел к Вилли.

– Половину совместно нажитого имущества и сто тысяч ежегодной выплаты, – кратко сказал он. – Вы согласны?

– А что об управлении акциями миссис Сильверстен? – спросила она. – Согласен ли ваш клиент признать ее законное право на них?

– Это не подлежит обсуждению, – твердо произнес адвокат. – Мой клиент считает, что он будет приумножать состояние корпорации, и не собирается делиться акциями с женщиной, которая ничего не смыслит в бизнесе. Эти люди, возможно, и получат развод, но будут оставаться вместе во всем, что касается бизнеса.

– Вы ясновидящий, – улыбнулась Вилли.

– А пока я займусь тем, что передам ваши предложения моему клиенту.

– Вот так, – сказала Вилли Мэрион. – Я уверена, что смогу вытянуть у него больше алиментов, но боюсь, что Харви и не подумает насчет акций, если мы не нажмем на него посильнее.

Мэрион обняла Вилли.

– Тогда сделайте это. Для меня не столь важны деньги. У меня их достаточно на жизнь, независимо от того, чем закончится это дело. Я хочу вернуть себе компанию своего отца. Я хочу выиграть, Вилли, и думаю, что вы хотите того же.

Да, Вилли действительно этого хотела. И она приготовила Харви хороший "сюрприз". Заходя в здание суда, она имела при себе подготовленный с помощью Кьюсака второй иск, который заключался в том, что Харви нарушил оказанное ему доверие и поэтому обязан вернуть акции и выплатить десять миллионов долларов компенсации за возмещение убытков.

Вилли с удовольствием наблюдала, как Харви повернулся к своему адвокату и в бешенстве что-то говорил ему, энергично жестикулируя руками. Защелкали камеры, а репортеры кинулись к ним с вопросами.

Джессан поспешил скрыться со своим клиентом в здании суда, отвечая представителям прессы одной фразой – "Никаких комментарий". В течение часа он несколько раз вызывал Вилли в коридор.

– Каковы ваши требования? – спрашивал он. – Что надо сделать, чтобы сегодня же аннулировать оба иска! Прямо сейчас!

– Вчера вы имели возможность уяснить, что мы просим у суда, – сказала Вилли. – Сегодня требования увеличились на пять миллионов долларов. Но я могу еще больше насолить вашему клиенту. Завтра... мне продолжать?

– Нет, – сдался Стивен Джессан. Он долго и внимательно смотрел на Вилли. – С виду вы просто красивая женщина, но мыслите вы, как натуральная акула. Гарриган в вашем лице потерял настоящий клад.

– Нет, – возразила Вилли. – Я стараюсь обойти акулу, чтобы она не проглотила моего клиента. Могу ли я подготовить все необходимые документы?

Когда Вилли принялась составлять счет по окончании дела Сильверстен против Сильверстен, она обнаружила, что они с Мэрион никогда не говорили о гонораре. Хотя процент от выигранной суммы был велик, Вилли чувствовала, что не сможет попросить всю сумму. Поэтому она просто умножила часы, которые потратила на это дело, на сто пятьдесят долларов и получила сумму, какую имела за свою работу у Гарригана и Пила. Она еще прибавила к этой сумме дополнительные затраты на расследование, проведенное Кьюсаком. В итоге вышло сто тысяч долларов.

Решение вопроса в пользу Мэрион и намек на должностное преступление Харви породили массу сплетен и предположений в прессе, освещающей вопросы бизнеса.

– Не обращайте на это внимания, – советовала Вилли Мэрион. – Просто не разговаривайте с репортерами, не давайте им ничего нового, и скоро им не о чем будет писать.

Но когда Вилли сама на следующий день раскрыла газету и посмотрела колонку Ника, она вскипела от возмущения. Рядом с его улыбающейся фотографией красовался заголовок: "Может ли сердцебиение женщины повелевать ритмом улиц?" Она быстро пробежала статью глазами. В ней сообщалось о падении курса акций "Марко" и делались предположения о грядущих неудачах корпорации. Но больше всего ее разозлило то, как он писал о ней, подчеркивая, что она женщина, которая поставила себе целью заниматься бракоразводными процессами в пользу женщин. Статья заканчивалась фразой "Не являемся ли все мы свидетелями новой эволюции Женщины?"

Вилли в ярости смяла газету и швырнула ее в корзину. Кипя от негодования, она набрала номер телефона Росситера.

– Как ты можешь писать о том, что тревожит меня? Как ты смеешь превращать мои личные переживания в дешевый сенсационный юмор? Я считала тебя своим другом, Ник. Но то, что ты сделал, действительно низко...

– У меня на этот счет другое мнение, – сказал он, когда Вилли закончила. – Я же не указывал тебе, как делать твою работу. И я не понимаю, почему наша дружба дает тебе право вмешиваться в мою. Дело, которое ты провела, неожиданное, поэтому я и написал о нем. Я имею честь тебе сообщить, что если ты сегодня вечером будешь ждать меня к обеду, мне кажется, я смогу простить тебя...

– Ты сможешь простить меня?! Ну, тогда... забудьте об обеде и обо всем другом, мистер Росситер.

Вилли швырнула трубку. Она думала о том, что мужчине нельзя верить, даже если тебя с ним связывает постель.

За сутки Вилли стала звездой. Дело Сильверстен против Сильверстена включало в себя все слагаемые сенсации – деньги, силу и скандал. Как только в газетах появились первые заметки о ней, телефон Вилли не переставая звонил. Спрос на ее услуги, который возник у подруг Мэрион, стал расти со скоростью эпидемии. Ей звонили женщины, которые читали о ней или смотрели шестичасовые новости.

Одни из них были богаты, другие – нет. Но все они были несчастны в замужестве. Распространилась молва, что Вилли Делайе не похожа на других адвокатов, что она работает не так, как бывало прежде, когда адвокаты судящихся сторон за ленчем урегулировали вопросы к обоюдному удовольствию. Вилли же боролась, она мстила. Случилось так, что женщины, которые боялись бороться, увидели в ней защитника и лидера.

Сначала она старалась повидаться с ними со всеми. Она хотела дать им надежду. Их рассказы питали ее непримиримость и пополняли знания о социальном и эмоциональном крушении как следствии неудачной любви, измен, предательств и разочарований.

Она стремилась всем помочь, но скоро стала захлебываться и тонуть в набегающих одна за другой волнах несчастий и горя.

Стало ясно, что ей необходима собственная фирма и штат коллег. Ей нужно помещение для офиса и обстановка. Но у нее не было на это денег. Она снова и снова пересчитывала на калькуляторе содержимое своего кошелька. Получалась ничтожная цифра, и только это было причиной того, что она не могла говорить "да" всем обратившимся к ней женщинам и останавливала свой выбор лишь на тех, которые, подобно Мэрион, могли позволить себе определенные затраты.

Приближалось Рождество. Вилли работала с удвоенной энергией, чтобы успеть закончить к праздникам начатые дела. Она обещала провести праздничные дни с матерью, и это обещание необходимо было выполнить.