Часы на ночном столике показывали шесть. Не желая будить Ника, она тихо выскользнула из кровати, собрала свою одежду и на цыпочках пошла в ванную. Вилли быстро умылась и причесалась. Чувствовала она себя жутко, а времени оставалось мало. Дома она быстренько примет душ, переоденется и помчится в офис, чтобы успеть к звонку Харви. Она с ужасом представила себе лицо Френсиса, но тут же прогнала его образ. Она надела нижнее белье и платье, которые еще раз напомнили ей, что она провела ночь в чужой кровати. Вилли подавила искушение настрочить записку Нику. Это займет время. Тогда она вернулась в спальню и осторожно тронула Ника за плечо. Он открыл глаза и спросонья улыбнулся, но, увидев, что она уже одета, поспешно сел.

– Извини, что разбудила тебя, но мне нужно пораньше попасть в офис.

– Ну вот, видишь, – уныло сказал он. – Опять покидает первой женщина.

– Будем считать, что это очко в вашу пользу, – сказала она и перешла на серьезный тон. – Ник... большое спасибо за то, что пошел со мной на вечер...

– Это тебе спасибо, что пришла на мой вечер...

– Эй, стань хоть на минутку серьезным.

– Почему? Разве шутки...

– Я хочу, чтобы ты знал, что твое присутствие там многое изменило для меня.

Морщинки вокруг его глаз разгладились, когда лицо стало серьезным.

– Означает ли это, что мы можем быть друзьями?

– Мне бы хотелось... Он снова улыбнулся.

– Ты совершила исключительно не дружественный поступок, украдкой выскользнув из моей постели в это раннее утро.

Вилли рассмеялась. Неловкость, которую она с утра ощущала, исчезла.

– Точно, – сказала она. – Но в тех обстоятельствах, я думаю... мистер Макдоуэл-Росситер... у нас была прекрасная дружба.

Она наклонилась и быстро поцеловала его.

Вилли не могла представить себе, что этот факт так выбьет ее из колеи, поселит сумятицу и сомнение. Она была уверена, что уход из "Гарриган и Пил" назрел, но сказать о своем решении "Его Высочеству" оказалось для Вилли тяжелым испытанием. Хотя Гарриган часто приводил ее в бешенство, она уважала его способности и даже чувствовала к нему своеобразную любовь соперника. Он был полон лести, хитрости, но его заслуга заключалась в том, что он никогда не претендовал на что-то большее, чем был на самом деле.

Вскоре после звонка секретарши Гарригана, известившей о его прибытии, Вилли отправилась к нему в кабинет.

– Мне необходимо поговорить с вами, – объявила она ему.

– Конечно, Вилли, дорогая, садитесь.

Вилли села. Она чувствовала, что ее нервы на пределе.

– Френсис... – начала было она, но он перебил ее.

– Нет, дайте сначала сказать мне. Я с удовольствием хочу сообщить вам о трехтысячной премии, которую вы получите от "Марко Интерпрайзиз" в знак их признательности. И, хотя мое самолюбие немного ранено, я тем не менее надеюсь, что вы достойно замените меня как адвокат Харви Сильверстена. Между прочим, я сейчас имел с ним довольно странный разговор. Он сказал мне, что вы совсем не прыгали от радости, когда он вам сообщил о дальнейшей работе...

– Именно об этом я и хотела поговорить с вами, – вставила Вилли. – Я не желала бы больше иметь никаких дел с Харви Сильверстеном.

– Но, если вы собираетесь остаться в этой фирме, вы не должны отказываться, – по-прежнему любезным тоном сказал Френсис.

– Хорошо. На этом поставим точку, Френсис. Вы многому научили меня. Я хочу уйти отсюда, чтобы применить свои знания...

– Пожалуйста... – недоуменно проговорил он. На его лице появилось выражение нескрываемого удивления. – Но о чем вы говорите, Вилли! – спохватился он, понизив голос так, как будто говорил о чем-то сугубо конфиденциальном. – Дорогая моя, это непростительная глупость – уходить от меня. Я не хотел так рано сообщать вам, но в самый короткий срок вы станете моим партнером. Знаете ли вы, что это значит? Даже сто пятьдесят тысяч в год не отражают всю полноту престижа и влиятельности этого офиса.

– У меня было достаточно времени оценить все это, – сказала Вилли, и ее подбородок упрямо выдвинулся вперед. – Тем не менее я решила подать в отставку. Я хочу практиковать то право, которое что-то значит для меня.

Уже произнеся эти слова, она поняла, что делает правильный выбор.

Гарриган некоторое время молчал, оценивая ответ своей молодой коллеги. Его молчание было тяжело для Вилли.

– Вы, конечно, понимаете, что это создаст ряд проблем в отношениях с Сильверстеном, хотя у меня нет ни малейшего сомнения, что, несмотря на ваш уход, мы будем вести его дела. Учитывая свое ирландское происхождение, я даже готов допустить, что отчасти виноват в том, что жизнь у вас здесь была не из легких. Вы знаете, я мог бы...

– О, я знаю, Френсис. Но не стоит применять против меня всю вашу силу и умение. Я надеюсь, вы не станете делать этого, тем более, что я хочу испробовать шанс применить все, чему вы меня научили, совсем в другой области, отличной от той, где вы практикуете. Я хотела, чтобы вы это знали. И учтите, никакие ваши угрозы, и даже ваше самое грозное оружие – лукавый ирландский шарм – не заставят меня изменить решение.

Гарриган некоторое время молчал, потом вдруг его лицо озарила широкая улыбка.

– Ах, какой толк в больших переживаниях! Их и так достаточно в нашем жестоком мире. Печально, что я теряю вас, но я желаю вам всего хорошего, дорогая. – Он сделал паузу. – Можно мне спросить? Можно ли ту область закона, которую вы хотите практиковать, поставить в противовес всем моим усилиям?

– Нет, – ответила она. – Возможно, вы и правы, Френсис, но, по правде говоря, я чувствую, что нашла свое дело. Я пока ничего большего сказать вам не могу... по причине конфиденциальности. Спасибо, – сказала она, протягивая ему руку. – Спасибо за все, что вы для меня сделали. Будем считать, что я перед вами в долгу.

Гарриган сильнее обычного сжал ей руку, словно напоминая на прощание, что он больше и сильнее ее.

– Я рад, что вы сказали это, – улыбнулся он. – Ваши слова свидетельствуют о том, что вы все-таки чему-то научились.

Покинув офис, Вилли думала о том, как отреагирует Гарриган, когда узнает, что ее первым клиентом станет Мэрион Сильверстен, интересы которой она будет защищать от ее мужа – одного из крупных клиентов Гарригана.

В квартире Мэрион Сильверстен на Парк-авеню Вилли смогла проследить историю ее замужества с Харви. Квартира была огромная и пышно обставленная, дом окружен садом. Присущий Мэрион хороший вкус чувствовался и здесь: современная мебель, картины модных художников – как будто это были ее личные вещи, избежавшие властного контроля Харви.

Чем дальше Вилли разговаривала с Мэрион, тем больше та напоминала ей ее мать. Да, она была богата и хорошо образована, но, подобно Джинни, она полностью посвятила себя мужчине. Мэрион была достаточно интеллигентной, чтобы принимать активное участие в деятельности компании Натана Роузена, однако только потому, что Харви не хотел этого, она отошла в сторону. Сейчас, подобно Джинни, Мэрион балансировала на грани эмоционального срыва, потому что ее брак потерпел неудачу.

Сидя в гостиной Мэрион за чашкой чая, Вилли старалась сконцентрировать диалог на документах, разложенных на кофейном столике: налоговых обязательствах, банковских счетах и ежегодных отчетах "Марко Интерпрайзиз". Но Мэрион постоянно возвращалась к разговору о своем замужестве, устремляясь в прошлое и не поддаваясь на мягкие попытки Вилли двигаться вперед.

– Вначале у нас все было по-другому, – говорила Мэрион. – Харви и я были очень близки. Он проявлял внимание и всегда спрашивал моего совета...

Вилли терпеливо слушала ее, понимая, что ей необходимо выговориться.

– Мне трудно сказать, когда все начало меняться, – продолжала она. – После смерти папы, казалось, Харви стал больше нуждаться во мне. Потом он стал президентом "Марко". Он так всегда беспокоился по поводу того, что о нем думают люди. Он просил меня выбирать ему костюмы, галстуки, точно так же, как я подбирала ему книги для чтения. А потом... – голос ее упал, – он перестал просить меня об этом.