– Мама, – произнесла Вилли нежно. Обняв ее, Вилли заметила, как похудела ее мать, какой она стала хрупкой и маленькой.

– Дай мне наглядеться на тебя, дорогая, – сказала Джинни, отстраняясь. – Господи! Если б тебе не пришло в голову стать адвокатом, то, видит Бог, ты с легкостью могла бы стать моделью или кинозвездой.

Сидящий рядом мужчина при этом восклицании Джинни с интересом оглянулся. Он поставил стакан, приподняв очки, посмотрел на Вилли и сказал:

– Действительно, вы правы.

Вилли смутилась, усадила свою мать на стул и уселась сама спиной к выпившему господину. Заказали напитки.

– Как поживаешь, дорогая? Ты счастлива, все ли у тебя в порядке? Я так много думаю о тебе.

В словах Джинни было столько неподдельной обеспокоенности и искренности, что Вилли почувствовала угрызения совести.

– Со мной все нормально. А как дела у тебя? Как самочувствие? Как поживает Нил? Я очень беспокоюсь за тебя, мама...

Джинни взяла Вилли за руку.

– Давай об этом после. Расскажи мне лучше, что ты делала все это время и чем собираешься заняться. Как учится твоя подружка? Она симпатичная?

– Сюзанна замечательная. Она тебе понравится. Завтра мы можем пообедать у нас дома.

– Это было бы чудесно, – сказала Джинни, широко улыбаясь.

Но через мгновение она импульсивно произнесла: – Я не хочу, Вилли, чтобы что-то между нами осталось невыясненным. Ты вполне взрослый и самостоятельный человек, и твои взгляды уже сформировались. Но для меня ты всегда останешься ребенком.

Любовь в голосе Джинни тронула Вилли до глубины души. Но она вспомнила, что между ними стоял Нил. Она думала, почему с появлением мужчины все в их жизни повернулось вверх дном.

– Я тоже очень скучала по тебе, мама, – сказала Вилли. – Но я все еще не могу понять... как ты можешь... так жить.

Она испытующе посмотрела на мать. Она понимала, что Джинни не хочет обсуждать дела, которые так жестоко их разъединили. Но, в отличие от матери, Вилли не чувствовала необходимости в мужчине.

Джинни ответила осторожно.

– Все теперь обстоит по-другому, дорогая. Нил сейчас не такой... ты знаешь... этого больше нет.

Вилли скептически посмотрела на мать. Чем больше старела Джинни, тем сложнее становилось принимать ее взгляды.

– Но ты же его не любишь, мама. Разве это не так? Тогда почему же ты не уходишь от него. Это все из-за денег?..

– О, дорогая, почему же ты всегда задаешь так много трудных вопросов? Я не знаю... Нил и я, мы поженились. Женщинам, как я, необходимо быть замужем.

Она засмеялась нервным, каким-то извиняющимся смехом.

– Между прочим, это совсем не плохо – иметь деньги. Разве не так? Разве это не то, что дает возможность тебе и мне делать все, что мы хотим?

Вилли вскочила.

– Я могу найти на лето работу, настоящую, за которую прилично платят. Я могу взять студенческий заем. У тебя есть свой магазин. Как только ты покинешь Нила, ты сможешь жить на прибыль от магазина.

Джинни покачала головой.

– Я не знаю... Пожалуйста, дорогая. Мы не можем расстаться сейчас. Давай только... спокойно поужинаем. Я тебе расскажу о Нью-Йорке...

Вилли сдалась. Она никогда не поймет, почему мама говорит, что ей необходимо остаться с Нилом. Но у нее есть выбор – постараться изменить свою мать и сохранить ее или строить свою собственную жизнь отдельно. И чем меньше Джинни стремилась к спасению, тем очевиднее становилось решение Вилли.

Обед в маленькой комнате на Хенкок-стрит удался. Сюзанна поставила весенний букет из нарциссов, и приготовила жареного цыпленка с рисом. Джинни восхищалась интерьером и кулинарными способностями Сюзанны. А та, в свою очередь, восторгалась одеждой Джинни – черным, ладно скроенным вельветовым костюмом, расшитым золотом и бисером. Беседа шла гладко. Вилли с удовольствием слушала, как подруга развлекала ее мать рассказами, похожими на анекдоты, о своей юности в Дариене, штат Коннектикут. Никто не вспоминал о Ниле, только лишь раз Сюзанна упомянула своего отца. Когда настало время прощаться, Джинни поцеловала свою дочь и шепнула ей на ухо:

– У тебя правда чудесная подружка.

После того, как за Джинни закрылась дверь, Сюзанна, словно эхо, повторила комплимент в адрес Джинни.

– Сейчас мне ясно, от кого тебе досталась твоя замечательная внешность и талант. Если бы у меня была такая мать, как у тебя, я бы ездила домой чаще.

– Но дела дома обстоят не так просто, – сказала Вилли и, как бы между прочим, добавила: – Ты ей тоже понравилась.

– Означает ли это, что ты проведешь следующее лето в фирме "Звони и жди"?

– Они опять вызовут меня, – медленно произнесла Вилли. – Но меня это уже не устраивает. Я должна найти на лето лучше оплачиваемую работу.

– У тебя проблемы с деньгами? – спросила Сюзанна. – Если это так, я могу одолжить тебе.

– Спасибо, Сюзи, – сказала Вилли. – Я благодарна за твое предложение, но собираюсь зарабатывать деньги сама.

Она сказала это с такой твердостью, что Сюзанне показалось, будто была произнесена своего рода клятва – не жить за чужой счет.

Сюзанна отступила назад и посмотрела на Вилли оценивающим взглядом.

– Как далеко собираешься ты зайти в своем желании заработать деньги?

– А у тебя есть предложения? – осторожно спросила Вилли.

– Кое-какие есть... Я думаю, это может заинтересовать тебя, если ты хочешь получить высокооплачиваемую работу на лето.

– Звучит заманчиво.

– Но я предупреждаю тебя, Вилли, что это будет связано с опасностью потери независимости. Как ты на это смотришь?

Вилли заметила озорной блеск в глазах Сюзанны.

– Скажи, что я должна буду делать?

– Ты должна будешь поехать со мной... и встретиться с моим стариком.

Вилли рассмеялась.

– Ты как всегда в своем амплуа. Она обняла подругу.

– Вместе мы что-то придумаем.

– Полный вперед!

Сюзанна резко завела мотор, и машина сорвалась с места.

– Полный вперед! – согласилась с ней Вилли и стала напевать: – Никаких карандашей, никаких тетрадей, никакой зубрежки, скучных статей, никаких подозрительных учительских взглядов...

– Ура, Мэн! Наконец-то приехали! – закричала Сюзанна, сильнее выжимая газ.

– Потиши, потише, дорогая. Я еще слишком молода, чтобы умереть. Я еще не встретила твоего папочку и не имею летней работы.

– Но ты ее получишь, – пообещала Сюзанна. – Там достаточно работы, в Ренджели. И одно слово моего старика – это единственная рекомендация, которая тебе понадобится. Только не говори Джорджу, что нуждаешься в деньгах. Старик не верит, что можно кому-то помочь, кто действительно нуждается в помощи. Мы ему скажем, что ты хочешь работать, чтобы укрепить характер. Он клюнет на это.

– Что-нибудь я еще должна знать? – спросила Вилли.

– Если я скажу тебе – ты просто обалдеешь. Приготовься выслушать, по меньшей мере, два раза рассказ о том, как старый Джордж попал в Ренджели.

– А как старый Джордж попал в Ренджели? – заинтересовалась Вилли.

Сюзанна прочистила горло и зычно и весомо рассказала историю, как молодой Джордж Паркмен был приглашен с группой отобранных молодых экономистов председателем департамента Генри Франклином на четыре дня в глухомань.

– Доктор Франклин был героем и наставником для моего отца. Он автор книги о естественном и Моральном преимуществе капитализма как экономической системы. Он – классик в этой области. Устроившись с комфортом в своей деревянной хижине в Ренджеле, штат Мэн, а затем в небольшой курортной деревушке на восточной границе штата, доктор Франклин читал лекции своим протеже о значении творческого отдыха для коммерсантов.

– "Размышления на чистом воздухе, – говорила Сюзанна, подражая голосу отца, – важное средство добиться успеха для удачливого мужчины. Этот процесс обычно хорошо протекает вдалеке от рынков, насколько возможно, ближе к природе". Молодой Джордж близко к сердцу принял это учение, – продолжала Сюзанна, – и как только отец взял его в свою брокерскую фирму на Уолл-стрит, он приобрел кусок земли близ озера и построил там себе убежище. Ему повезло, и он быстро нашел жену и стал производить собственных сыновей. Когда родилась дочь – Сюзанна, после трех сыновей, он воспринял это как знак прекратить воспроизводство.