– Нет, Рон, нет... ты должен выслушать меня! Это было совсем не так, как тебе рассказала Сара. Я тебе клянусь, не так.

– Ты обвиняешь мою жену во лжи? – Он размахнулся, собираясь ударить Джинни.

Безумный крик остановил его руку в воздухе. Вилли в своей ночной пижаме, с горящими от ненависти глазами, держала винтовку Бена и целилась прямо в своего дядю.

– Нет, – кричала она, – как только ты ударишь мою маму, я убью тебя!

– Нет, Вилли, положи эту игрушку на пол, или ты кого-нибудь ранишь, – сказал Рон с некоторым страхом в голосе. – У нас с мамой секретный разговор, и это совершенно тебя не касается.

– Нет, касается! Ты хочешь навредить нам... я слышала.

– Сделай, что он говорит, дорогая, а то ты натворишь много бед, – промолвила Джинни.

– Отдай мне ружье, а то я сдам тебя шерифу, – сказал Рон.

– Я не боюсь тебя! – Вилли опустила ружье дулом вниз и выстрелила в пол недалеко от ног Рона. Пуля пробила в полу большую дыру. Комната наполнилась едким пороховым дымом. – Второй выстрел я сделаю в тебя,– пригрозила девочка дяде, – так что лучше убирайся отсюда по-хорошему.

– Что за чертовщина здесь происходит? – воскликнул Бен, врываясь в кухню. – Ты в порядке, Джинни?

– Он обижает маму. – Вилли кивнула на своего дядю. – Я услышала, как он кричит на маму, и взяла из шкафа твое ружье. Он хотел ударить ее, а я его остановила.

– Молодая леди поступила правильно, – спокойно сказал Бен. Затем он повернулся к Рону. – А ты побыстрей уноси ноги с моей земли, пока я не послал за полицией.

– Я ухожу, – угрюмо сказал Рон. – Но в суде узнают об этом. Об этом и еще о многом другом. Ты в этом городе конченный человек, Джинни, это я тебе говорю.

Он повернулся на каблуках и пошел к машине. Бен посмотрел на Вилли.

– Положи ружье обратно в шкаф, девочка, – сказал он твердо, – и пока ты не вырастешь и не разберешься в жизни, Никогда никому не угрожай.

– Но, Бен... – Вилли начала объяснять, почему она взяла винтовку, как неприятны ей были слова, которые Рон говорил ее матери, и что она хотела уберечь мать от еще одной обиды.

– Я все понимаю, – мягко сказал он. – Отец подарил мне это ружье, когда мне исполнилось семнадцать, но прежде чем подарить, он долго учил меня, как с ним обращаться. Дело в том, что это оружие, а не игрушка. Последний раз я стрелял из него лет шесть-семь назад... убил старую крысу, которая перед амбаром грелась на солнышке, – но все равно, всегда держу его чистым и готовым к бою.

Вилли отнесла ружье на место и вернулась в кухню.

– Я очень сожалею насчет дыры в полу, но я только хотела показать ему, что мне совсем не до шуток.

– Ну что ж, ты ему показала. – Бен одарил ее улыбкой. – Пол можно починить, человека же починить не так легко. Так что лучше применять другие способы для того, чтобы защищать кого-то.

– Какие способы?

– Ну, например, защищать людей от самих себя. Сила заключается в убеждении. А можно также, в исключительных случаях, обращаться к правосудию, если оно будет справедливым...

Вилли замолчала, обдумывая слова Бена. Как мог Бен говорить о законе, советовать обращаться к правосудию, чтобы найти защиту, после того, что случилось с мамой? Если закон и сделал что-нибудь, так это ранил ее, угрожал ей, выгнал из дома, унизил, испортил репутацию, а сейчас даже хочет разлучить их. Но она не решалась спорить с Беном. Человек может убежать от закона, как намереваются сделать они, но от себя он никуда убежать не может.

Джинни вернулась к плите и продолжила готовить завтрак, хоть ей было и не до еды. Чтобы как-то отвлечься, она все время двигалась, суетилась. Подав еду на стол, аккуратно расставила тарелки и села рядом с Беном и Вилли.

Все трое ели молча. Выражение лица Бена как будто говорило о том, что ему известны мысли Джинни.

– Не стоит надеяться сейчас на провидение, Джинни, не стоит, если даже твой собственный брат хочет выступить против тебя. Не имеет значения, что он скажет... Адвокат Перри достаточно умело использует это.

– Мы должны убежать, мама, – настаивала Вилли. – Мы непременно должны, ну, пожалуйста, мама, давай поедем сегодня же.

Джинни молчала, парализованная страхом, сомнениями и нерешительностью. Она знала, что Бен и Вилли правы, но не могла представить себе, куда им ехать.

– У тебя есть какие-нибудь родственники в других штатах? – спросил Бен. – Кто-то, кто сумел бы на время приютить вас?

Джинни покачала головой. У Перри был дядя в Вайоминге. Но он и раньше ей не помогал, а теперь и тем более не станет.

– Мы можем поехать в большой город, – убеждала Вилли, придумывая план, который мобилизовал бы Джинни и помог бы ей покинуть Белл Фурш, где каждый, казалось, был на стороне Перри.

– Ты можешь шить и продавать одежду, мама. Ты всегда говорила, что люди в больших городах тратят на одежду огромные деньги. Пожалуйста, мама, скажи „да“.

Слова Вилли разбудили в Джинни фантазию, которая долго дремала в ней.

– Вы думаете, я смогу? – спросила она, ожидая одобрения от Бена. – Вы в самом деле думаете, что я смогу?

Пожилой хозяин ранчо пытался найти слова поддержки, слова, которые благословили бы в путь этих двух людей, которые стали смыслом его жизни.

– Я никогда не жил в большом городе, но я слышал, что там больше возможностей. Важно одно – чтобы вы были вместе. Это самое главное.

– Хорошо, – сказала Джинни. – Мы едем. Бен вытащил из кармана связку ключей.

– Возьми машину... Это избавит вас от лишней траты денег на билеты, и вы успеете далеко уехать, прежде чем кто-либо хватится вас. Я собирался ее продать, но сейчас, я думаю, она сослужит вам лучшую службу. Поедете на ней, куда решите.

Через два часа Джинни и Вилли уже собрали свои вещи и были готовы ехать. Одежды у них было немного, пожитки были скудными. У них не было чемоданов, и Бен дал им две дорожные сумки. Втроем они стояли возле машины, и Вилли стала проявлять признаки беспокойства. Бен переминался с ноги на ногу в самой грязи. Джинни обняла этого человека, который стал их единственным настоящим другом.

– Поезжайте, – сказал он дрогнувшим голосом. – Постарайтесь не упустить время до темноты. – Он обнял мать и дочь и помог им сесть в машину.

Джинни повернула ключ, и мотор завелся. Она переключила скорость на первую, нажала на педаль газа и, помахав рукой Бену, двинулась в город – единственное место, которое она всю жизнь считала домом.

Спустя два часа они были уже далеко от Белл Фурша. Эти места Джинни проезжала впервые. На небе не было ни единой тучки, солнце безжалостно било в глаза. Но отдаленный звук грома напоминал о том, что где-то, в нескольких милях отсюда, идет дождь. Беглецы имели возможность любоваться захватывающей красотой природы. В отличие от матери, с ее мягкими линиями овального лица, делающими ее похожей на юную девушку, у Вилли, наследовавшей многие черты отца, был острый подбородок и выдающиеся вперед скулы, и лицо казалось не по годам серьезным. Светло-коричневый оттенок кожи, светлые, с медным отливом, густые пышные волосы подчеркивали строгую красоту девушки. Приходило в голову, что Вилли как будто сделана из более твердого материала, чем Джинни, которая выглядела хрупкой и божественно красивой.

Когда Джинни стала жаловаться на жару, Вилли открыла бутылку с водой и наполовину наполнила маленькую металлическую кружку.

– Выпей немного воды, мама, и тебе станет прохладней.

Джинни с благодарностью взяла кружку. Она выпила воду и оставшиеся несколько капель налила себе на голову. С головы капельки соскользнули на щеки, и она размазала их по всему лицу. Она провела рукой по волосам и вспомнила, что многие сравнивали ее волосы с волосами Мерилин Монро.

– Почему ты не играешь со своими куклами, дорогая? Это поможет тебе скоротать время.

Вилли начала копаться в одной из дорожных сумок и достала оттуда Марлен и Лауру, двух кукол, которых Джинни купила ей за пять долларов и десять центов. Джинни говорила, что это куклы Вилли, но сама с удовольствием играла с ними, наряжая в очаровательную, модную одежду, которую шила из кусочков материи, украшала их цепочками и блестками, которые специально для этого покупала в магазине. Она любила сочинять истории, героями которых были ее куклы. В своих красивых одеждах, под руку с прекрасными кавалерами, они ходили в шикарные рестораны и престижные клубы, отправлялись в романтические поездки в Париж или Монте-Карло. Сама Вилли редко играла в куклы, но ей нравилось наблюдать, с каким удовольствием играет с ними ее мать. Когда Джинни шила новые платья брюнетке Марлен и блондинке Лауре, глаза ее блестели, губы что-то шептали, ее воображение рождало новые истории. Платья были такие красивые, каких еще не видели в Южной Дакоте. Молодые люди, которые сопровождали ее героинь, выглядели очень импозантно, каждый день брились, пользовались хорошим одеколоном и курили дорогие сигареты. Они не были похожи ни на одного мужчину из Белл Фурша. Хотя Вилли иногда и претендовала на кукол, ей больше нравилось читать и играть в интеллектуальные игры.