Он, к слову сказать, это заслужил. Здоровье никак не шло на поправку, любовница замучила требованиями развода. Да он и сам бы не возражал, только этому не бывать. Жена ни за что не даст согласия, ведь развод подмочит ее репутацию.

И потом, куда ему деваться? Вот что самое унизительное.

Но как-никак он все же встал на ноги; теперь можно будет снова взять за горло Дэлтона – пусть улаживает дела с наследством. Этому фарсу не видно конца, а деньги нужны немедленно.

Кроме того, надо свести с Дэлтоном личные счеты. Никто не посмеет безнаказанно поднимать руку на Уильяма де Шампа.

– Билл! Билл, где же ты?

Де Шамп нахмурился, услышав голос жены, доносившийся с веранды.

– В чем дело?

– Тебя к телефону.

– Скажи, что я занят.

– Звонит какая-то женщина. Говорит, что по срочному делу.

Сильвия. Подумать только, по срочному делу!

Де Шамп нехотя поплелся к дому, размышляя о том, что сам он тоже напрасно выпрыгивал из штанов.

У Дэлтона раскалывалась голова. Вернувшись домой после баскетбольного матча, он напился. Наутро ему никого не хотелось видеть, но он не мог позволить себе остаться дома.

Время – деньги, и того и другого ему катастрофически не хватало. Первым делом нужно было встретиться с банкиром. Деньги давно кончились. Он не заплатил ни подрядчикам, ни поставщикам, ни своим собственным служащим.

Это тяжкое бремя давило на него еще тяжелее оттого, что он постоянно возвращался мыслями к той аварии, о которой напоминали синяки, ссадины и неукротимая злость. Да еще черт дернул его тогда отправиться к Лие. Надо же было сделать такую глупость.

Кстати, накануне он повел себя не лучше. Зачем было идти на эту игру? Только для того, чтобы не обидеть Коти. Но это тоже усиливало его недовольство собой. К чему брать на себя заботы о Коти?

Дьявольщина, простая порядочность требовала, чтобы он прекратил расставлять свои сети, признался во всем Лие и отказался от мысли об отцовстве. В конце концов, Коти – единственная драгоценность, оставшаяся у Лии.

Но Коти – это и его драгоценность.

Дэлтон приехал в офис мрачнее тучи. Он услышал, как Лия говорит с кем-то по телефону:

– Обещаю вам, в течение этого месяца. – Ее голос звучал приглушенно. – Дайте мне последнюю отсрочку.

Дэлтон замер; дождавшись щелчка аппарата, он распахнул дверь. Лия сидела за столом в приемной. У нее на ресницах блестели слезы.

У Дэлтона сжалось сердце.

– Неприятности?

Она отвела глаза:

– Это мое личное дело.

Дэлтон был задет таким ответом, но не подал виду.

– Если речь идет о деньгах, я мог бы…

Лия поднялась и вышла из-за стола.

– Даже если и так, это тебя не касается.

Дэлтона вывела из себя не столько резкая отповедь, сколько интонация, с которой она была произнесена.

Его отделяло от Лии два шага. Он не раздумывая преодолел это расстояние и приблизился к ней почти вплотную.

– А что, если я считаю иначе?

Лия оставалась непреклонной:

– Можешь считать что угодно.

– А если это меня все-таки касается?

– Никакая помощь мне от тебя не нужна! – отрезала Лия, отступая назад.

Дэлтон сжал ее запястье:

– Тогда что тебе от меня нужно?

Лия бросила на него негодующий взгляд:

– Отпусти.

– Сначала ответь.

– Ну хорошо. Мне нужно, чтобы ты оставил нас с Коти в покое.

– Это ложь, ты сама знаешь. – Дэлтон притянул Лию к себе и почувствовал ее упругую грудь.

Какое-то мгновение они стояли не двигаясь и тяжело дыша. Потом Дэлтон пробормотал проклятие и хотел было оттолкнуть от себя Лию, но тут его взгляд упал на раскрывшийся ворот ее блузки. Его бросило в жар.

Он дал себе зарок больше не прикасаться к ней, но, когда она потребовала, чтобы он оставил их с Коти в покое, у него внутри словно что-то оборвалось.

Сейчас он скорее согласился бы умереть, чем отпустить ее.

Лия сдавленно прошептала:

– Не надо… прошу тебя. – В ее глазах он прочел мольбу.

– А если я не хочу оставлять вас в покое?

– Это не имеет… никакого значения, – задыхаясь, произнесла Лия. – Умоляю тебя…

Последние слова прозвучали едва слышно. Лия закрыла глаза и слегка качнулась вперед, но этого было достаточно, чтобы ее тугие соски коснулись груди Дэлтона.

Его словно ударило током. Он потерял голову.

– Не могу.

У Лии вырвался тихий стон. Губы Дэлтона настойчиво искали ее рот.

Как и в прошлый раз, это не был нежный поцелуй. Но когда губы Лии раскрылись и Дэлтон коснулся языком ее зубов, она перестала сопротивляться. Его язык звал, требовал, дразнил.

Лия едва заметно шевельнулась, словно для того, чтобы ей было удобнее, и колено Дэлтона оказалось между ее бедер. Он еще крепче прижал Лию к себе, его рука скользнула вниз по ее спине. Лия чувствовала жаркое биение его плоти.

Вдруг оба одновременно осознали, где они находятся и что делают. Оба задыхались.

Дэлтон заговорил первым:

– Чтоб мне провалиться, если я буду просить у тебя прощения за то, чего хотели мы оба!

Лия смотрела на него молча.

Потом, садясь в машину, он вспомнил этот взгляд, но отказался признаться себе самому, что прочел в глазах Лии мучительное смятение.

Лия не узнавала себя: на часах еще не было шести утра, а она уже явилась на работу. Ночью ей не спалось. Коти гостил у Джессики, и Лия решила пораньше взяться за дело.

Проходя по безлюдным залам, она мысленно поздравляла себя с успехом. Интерьер получился даже лучше, чем она могла себе представить. Решиться на задачу такого масштаба, не имея за собой поддержки солидной фирмы, – это уже само по себе достижение, похвалила она себя.

Хотя она порой злилась на Дэлтона, который отвергал ее идеи и настаивал на своих, сейчас стало очевидно, что стиль «кантри-вестерн» оказался как нельзя более удачным. Лия сожалела только о том, что это была не ее находка.

Но так или иначе, только ее способности и энергия позволили воплотить идеи Дэлтона. Оформление клуба, безусловно, несло на себе отпечаток ее вкуса; то же самое относилось и к интерьеру казино, который также был близок к завершению. В его дизайне художественное дарование Лии должно было воплотиться особенно ярко. Выдержанные в стиле Дикого Запада обои, ковровые покрытия, ломберные столики и кафе-бар выигрывали от того, что в помещении была установлена стереосистема для создания соответствующего песенно-музыкального фона в стиле «кантри».

Хотя и клубу и казино определенно был обеспечен успех, Лия чувствовала, что Дэлтон чем-то озабочен. Она приписала его беспокойство финансовым неурядицам. Он постоянно звонил своему банкиру, а когда вешал трубку, его лицо выдавало тревогу. Но в то же время, если Лие случалось превысить смету, он не позволял себе ни слова упрека.

Лия не могла разобраться в этом. Если Дэлтон унаследовал отцовские миллионы, неужели он спустил все состояние за карточным столом? У нее не было доказательств, но интуиция подсказывала ей, что дело нечисто. Как-никак, но Дэлтон сделал азартные игры своей профессией.

Ее постоянно преследовало чувство, что Дэлтон многого недоговаривает. Может быть, Софи была права, когда советовала ей отдаться на волю судьбы и посмотреть, что будет дальше?

Но Лия не могла на это пойти. Она привыкла отвечать за свои поступки, в том числе и в любви, а Дэлтону нужен был только секс, не связанный никакими условностями.

Непрошеные мысли о том, что ее влечет к Дэлтону страсть, пугали Лию. Она не могла позволить себе быть легкомысленной. Кто-то из них двоих должен положить конец этой опасной игре. На Дэлтона было мало надежды, особенно после того, как он заявил, что не собирается просить прощения. Лие оставалось надеяться только на себя. Вопрос был лишь в том, хватит ли у нее мужества. Его безумные, неистовые поцелуи бередили ей душу.

Стараясь отделаться от этого наваждения, Лия прошла к себе в кабинет. Совсем скоро клуб загудит, как улей, а вслед за ним распахнет свои двери и плавучее казино. Тони уже назначил общий сбор персонала. Все сбились с ног, а новые грузы все прибывали.