С ходом времени людские голоса становились тише. Чем ближе подступало время начала погрузки, тем смущеннее и растеряннее выглядели люди, тем сдержаннее была их речь.

— Нас погрузят в «Осирис», — напомнил Сепела. — Надо же ведь как, да? Император Ануэр назвал один из кораблей именем бога Триады.

Кениц снова кивнул. Он знал, что один из кораблей — наибольший — назван именем бога Осириса, главного бога великой Триады. Поначалу это казалось жрецу издевательством, насмехательством над религией и сущим богохульством. Но потом, поразмыслив, Кениц пришел к совершенно противоположному мнению. Если корабль назван таким священным именем, он непременно должен выполнить возложенную на него миссию. И сам великий Осирис будет сопровождать ковчег до Калиса, защитив от всех опасностей далекого полета.

Да восславится имя великого бога!

Сепела глянул на наручные часы.

— Осталось сорок минут. Может, сходим в кафетерий? Тут есть…

— Не хочется, брат…

— Ладно, не пойдем. — Сепела ничуть не расстроился. Сил расстраиваться у него попросту не осталось. — Я понимаю, что это звучит плохо, но мне сейчас хочется напиться, Кениц. Напиться до потери памяти, чтобы, проснувшись, понять: все было плохим сном. И Приходы, и разрушение Танта-Арстага, и переход через степь… И это. — Сепела окинул взором окружающее пространство.

Кениц и сам был бы рад уйти из сознательного состояния в бессознательное. А затем проснуться в чистых и светлых покоях дворца в Танта-Арстаге, выйти на террасу, вдохнуть полной грудью напоенный ароматами цветов воздух и никогда не думать о Приходах и переселениях…

— Все-таки мы творим великое дело! — продолжал говорить молодой ученый. — Заселение Калиса, давным-давно это было мечтой людей. Может быть, Меркаба оставит в покое Терсу, уйдет в темные пространства, откуда вторглась она в вотчину Ариола. И тогда наши потомки, обжившие Калис, вернутся на Терсу, найдут здесь своих далеких-предалеких родственников и начнут строить совершенно новый мир, в котором человечество будет владеть уже двумя прекрасными планетами. Как ты думаешь?

— Хотелось бы верить, — пожал плечами Кениц. — Но ведь тебе известно, что жизнь на Терсе переживет еще максимум два-три Прихода. А после… планета станет необитаема, если вообще сохранится как планета. По крайней мере, так пророчат ученые Империи Терса-нова. Вероятность того, что люди переживут эти два-три прихода, очень мала.

Кениц вспомнил рассказ отца о разрушенных спутниках Вайхалласа. Хотя Каций придерживался сухой манеры изложения, он описал картину поистине чудовищную. Меркаба была настоящей убийцей, на ее счету уже несколько жертв среди небесных тел Ариола. Не исключено, что в один из Приходов Терса попросту развалится на куски…

А ведь когда-то мир на Терсе был подобен вечному царству света Осириса. Между двумя цепями гор, тянущимися вдоль берегов священной реки Ниата в напоённом солнцем просторе лежало царство Та-Кемет, как называли свою страну сами её жители, древние предки терсиан. Шумели по берегам тенистые рощи, колосились злаки на полях, по водной глади плавали ослепительно прекрасные цветы: белые, голубые и розовые.

Жители Та-Кемет построили города, воздвигли роскошные дворцы и величественные храмы. Бурлила жизнь в Та-Кемет…

Пошли оттуда все народы Терсы, все великие правители и жрецы. Пошли оттуда же и предки тех, кто основал великолепный город Танта-Арстаг, великолепием своим равный лишь тому, с какими почестями и любовью справляли в нем ритуалы во славу Триады.

Но всему суждено меняться рано или поздно. Если пожелают боги, изменения будут положительными, во благо и на счастье. А если пожелают боги иначе — будет иначе. Потому-то вторглась ужасная Меркаба, насланная Триадой за все злые деяния несчастных, недальновидных терсиан. Пришла Меркаба и превратила жизнь многих поколений в чудовищный кошмар…

Религия что-то упустила. Почему-то, проповедуя свет и добро, религия многажды воспитывала в людях совсем другое: злость, зависть, алчность, насилие…

Мы, жрецы, что-то упустили, несчастно подумал Кениц. И теперь у тех, кто остается, уже нет шанса ничего исправить. Но он есть у нас, у переселенцев. Да будут же мысли наши чисты отныне, а деяния наполнены светом, как и всё, что от Триады…

— Зачем вам все это? — дивился Семенов.

В его руках крутился малогабаритный автомат «Вихрь» без откидного приклада, представляющий собой укороченную версию бесшумного автомата «Вал». По российской классификации оружия «Вихрь» является пистолетом-пулеметом последнего поколения. В ногах в двух металлических ящиках лежало еще пять таких автоматов, а в третьем ящике — патроны к ним. Помимо «Вихрей» тайник за дальним валом кратера содержал много интересных вещиц, большинство из которых было доступно лишь спецслужбам: оптические приборы ночного видения с антипылевой защитой, лазерные дальнометры с неоптической длиной волны (луч лазера невозможно заметить даже специальными приборами), лазерные прицелы…

Да здесь можно полностью укомплектовать целое подразделение спецназа, подумал Семенов. Некоторые из приборов были ему вовсе неизвестны, с такими хитроумными штуками он еще никогда не сталкивался. Майор рассудил, что они не имеют отношения к военному ремеслу, зато помогают в нелегальных «исследованиях» кратера…

— Для личной безопасности, — неопределенно ответил Стохадский.

Кроме оружия и спецприборов в тайнике находились оптические диски с секретными данными, которые не должны попасть в руки египетских солдат. Диски лежали аккуратной стопкой, каждый в своем пластиковом пакете, поверх спутникового передающего устройства.

— Да вас за этот арсенал могли расстрелять на месте!

— Потому и не расстреляли, что не нашли.

Стохадский взял стопку дисков, выбрал из них некоторые.

— Лена попросила показать тебе кое-что. Пошли.

Когда тайник был тщательно замаскирован, Семенов в сопровождении Стохадского вернулся в лагерь. Как оказалось, во второй палатке располагалось нечто вроде научной лаборатории с массой устройств, приборов, столов и стеллажей. На одном из столов Семенов увидал электронный микроскоп, рядом — два ноутбука.

Стохадский притащил из дальнего конца палатки табурет.

— Садись.

Семенов сел. Стохадский включил один из ноутбуков, дождался загрузки операционной системы, а потом вставил диск в дисковод. Появился ряд папок, названных буквенно-цифровыми шифрами. Стохадский дважды кликнул по одной из папок, внутри оказались так же зашифрованные файлы без расширения. Но это не помешало одному из файлов тут же открыться в специальной смотровой программе, когда Стохадский запустил его.

Перед Семеновым оказалась фотография каменистой пустыни, серая и скучная. На фотографии, однако, кружками и цифрами обозначены были десять областей, с виду ничем не примечательных.

— Это фотография поверхности Марса в долине Ареса на низменной равнине Марса, несколько миллиардов лет назад затопленной водой, — сообщил Стохадский. — В 1996 году американцы запустили новый исследовательский аппарат к Марсу, известный как «Марс Пасфайндер». В 1997 году «Пасфайндер» опустился на поверхность планеты. Главной целью проекта была проверка дешевых средств запуска космического аппарата и нового транспортного средства, так называемого «ровера», который должен был исследовать марсианскую поверхность. Этот десятикилограммовый миниатюрный «ровер» был назван «Соджорнером», то есть «Временным жителем». Он был оборудован специальными средствами для измерения химического состава поверхностных пород и почвы и фотографирования окрестностей места посадки в долине Ареса. На Землю были переданы панорамные снимки окружающего ландшафта, и «Соджорнер» успешно совершил несколько экспедиций, пройдя в общей сложности около восьмидесяти метров. Инструменты спускаемого аппарата вели мониторинг атмосферных условий на поверхности. В процессе парашютируемого спуска были измерены и параметры марсианской атмосферы. Посадочный модуль совершил посадку на древней равнине, несколько миллиардов лет тому назад затопленной водой, но впоследствии высохшей. Предполагается, что с тех пор ее поверхность почти не претерпела изменений.