— Прежде чем думать о себе, мы должны подумать о Прародителях, даровавших нам жизнь. А посему я бы хотел, чтобы мы сперва отправились в Хижину и возблагодарили Хрт и Макью за все то хорошее, что с нами случилось, и повинились во всем том плохом, что было нами свершено против их чаяний.
— Будет по-твоему! — воскликнул Владивлад. — Хей!
— Хей! — ответил я.
И мы пошли. Его дружина расступилась перед нами. Моя дружина двинулась за мной. Его дружина — за моей. Мы вошли в Уллин, мы явились к капищу. Костры уже горели.
— Я не привел рабов, — сказал я Владивладу. — Но зато я дарую нашим Благим Прародителям всю мою добычу за весь прошедший год. Всю, до последнего диргема!
— Пусть будет так, — ответил Владивлад, — ибо все малое намного больше половины необъятного, — и дал знак начинать.
И мои люди вынесли ларь с моей долей добычи и бросили его в огонь. Хрт, заурчав, сожрал мой дар.
Потом я очистил себя от ненужных хлопот — трижды совал свои руки в огонь, потом от лишних дум — это, сняв шлем, я низко опускал голову в огонь — так, чтобы горели волосы, усы и бороды, потом я сжигал пыль чужих дорог — и сапоги мои дымились. А потом…
Потом мои и его воины отправились к пиршественным столам. Столы были накрыты здесь же, рядом с капищем. А мы — два ярла, я и Владивлад — прошли между огнями к Хижине.
Об этой Хижине я должен рассказать особо. Хижина, которая стоит в Ярлграде — это та, в которую Хрт и Макья переселились уже после Зловещих Знамений, а свою первую Хижину Великий Прародитель срубил именно здесь, на берегу Рубона, и именно здесь, на Рубоне, он и поймал свою первую рыбу. Тогда, если вы помните, Макья в первый раз отяжелела и попросила мужа…
Ну, ладно, я надеюсь, что вы и так все это очень хорошо промните. А нет, так прочитайте в Главной Книге, которую всегда можно спросить на каждом капище у каждого волхва.
А это, уллинское капище, особое. И Хижина здесь особая, потому что это именно здесь, в этой Хижине, и родились все дети Хрт и Макьи, сюда же принесли и Подкидыша. А колыбели здесь нет, потому что колыбель они забрали с собой, отправляясь туда, где сейчас наш Ярлград. А стол они оставили, оставили они и скамьи. Здесь и очаг горит еще с тех самых пор. И тени по углам еще от них — и самих Прародителей тени, и их сыновей и дочерей. Нет здесь только тени Подкидыша. Он, уходя, забрал ее с собой — так говорят одни. Другие говорят иначе — будто Подкидыш тени не имел.
Но это ложь! Да и к тому же я сильно отвлекся. Итак, мы с Владивладом прошли между огней и вошли в Хижину.
Совсем забыл! Здесь и Хвакира нет и тени его нет, а то я по старой привычке уже достал было припасенный для него диргем…
И положил обратно, и вздохнул. А что Хвакир?! Он уводил меня, а после выл по мне как по покойнику, а только я пришел, так он меня душил, на горле до сих пор отметины. Так, может быть, это и хорошо, что его здесь нет?! И я опять вздохнул, и вслед за Владивладом вошел в Хижину и сел за стол.
Стол здесь такой же, как в Ярлграде, вот только во главе этого стола нет изваяний Хрт и Макьи. И это правильно — они ведь отсюда ушли. Но зато тени их остались здесь, и здесь их дух и сила, и потому всякий, допущенный к этому столу, может смело расчитывать на то, что Благие Прародители пренепременно вдохнут в него новые силы, умерят его скорбь, а также наставят его на успешные деяния. И так всегда, я точно это помню, было. Ну а на этот раз — увы! — плотно закрыв глаза, не шевелясь и почти не дыша, и ни о чем постороннем не думая, я ждал и ждал и ждал, и снова ждал и ждал и ждал… но ровным счетом ничего не чувствовал. Душа была пуста! Как будто я не в Хижине, а непонятно где! Я открыл глаза и осмотрелся, я замер и прислушался, я вновь застыл, плотно закрыл глаза…
И мне подумалось: одно из двух — или Благие Прародители ушли, и не только из этой, уллинской, Хижины, а вовсе, навсегда из нашей жизни, чего, конечно же, просто не может быть, или… или я им никто, они меня не признают — и оттого я их не чую! И так оно, конечно же, и есть: я им никто, я не из рода Хрт, я подкидыш, и Владивлад часто так говорил, и многие другие говорили и даже кричали… и я и сам теперь об этом точно знаю! И знаю, где мой настоящий дом и кто мои родители. И оттого-то и душил меня Хвакир, и оттого…
Вдруг Владивлад сказал:
— А ты, поди, забыл о нашей первой встрече.
Я ничего на это не ответил, я только подумал, что Хижина — это совсем не то место, где можно вспоминать былые обиды. Но Владивлад опять сказал:
— О встрече, ярл. Но не о той, когда ты приходил сюда вместе с Хальдером, а о еще куда более ранней, о нашей самой первой с тобой встрече. Тогда ты был еще не ярлом, а ярличем. А ярлом был отец твой, Ольдемар. Мы тогда прибыли в Ярлград — я, глурский Вальделар и тэнградский Бурилейф. Вы нас встречали у ворот — ярл, ярлова и ты. Тебе тогда было всего два года, и потому ярлова держала тебя, как малого, за руку. Мать помнишь, нет?
Я промолчал, не зная, что на это и ответить. А Владивлад сказал:
— Я знаю: помнишь. И потому и Сьюгред взял — они между собой очень похожи. Плохо без матери?
Я снова промолчал. Я вспоминал, пытался вспомнить, но не вспоминалось. А Владивлад опять заговорил:
— Олисава, жена Ольдемара, была хороша! И умна. И строга. И щедра. Я Ольдемару часто говорил: «Завидую тебе» А он смеялся, отвечал: «А сыну моему уже не только ты один, а все будут завидовать!». И это правда, потому что твоя Сьюгред очень хороша собой. Вот только кто теперь будет тебе завидовать? Теперь только один Нечиппа, да и то…
И тут он замолчал и нахмурился. А я сказал:
— Все это очень странно, Владивлад. Теперь ты вроде как признаешь меня законным сыном Ольдемара. А прежде ты не раз утверждал совсем другое. Как это понимать?
— Ха! Понимать! — мрачно ответил Владивлад. — Да я и до сих пор даже себя не понимаю, а уж тебя тем более. Да, Айгаслав! Вот сколько уже лет я тебя знаю, но так и не решил, ты это или нет. Ибо как будто это ты, а будто и не ты. А то, что я прежде кричал, что ты подменный ярл, так то ведь было прежде. Ну а теперь в нашей Земле настали такие непростые времена… что я уже не только тебя рад признать Ольдемаровым сыном, но и Нечиппу именую Барраславом. И выхожу с ним заодин. Вот так-то, брат!
И Владивлад, весь почернев, сжал кулаки и продолжал:
— А ты ведь ничего не знаешь! Пришел сюда затем, чтобы опять сжечь Уллин, обкорнать мне бороду, а после пойти на Ярлград, сшибить Нечиппу и опять назваться старшим ярлом над всей нашей Землей. Ведь так?!
— Так, — сказал я.
— А ведь не будет так!
— А это почему еще?!
— А потому, что нет Нечиппы на Ярлграде! И Белуна там нет! — уже не говорил, кричал мне Владивлад. — И Хрт, и Макьи нет, и нет их Хижины. А есть там криворотые. Их толпы толп, и их привел их ярл, «Кнас» они называют его. И этот Кнас теперь идет сюда и скоро будет здесь, но еще раньше будет Барраслав — да, Барраслав, а не Нечиппа, ибо теперь он наш и чтит наших Благих, и мы с ним встанем заодин и встретим криворотых, и будем биться до последнего, и нас всех до единого убьют, ибо их толпы толп, а нас…
И Владивлад вдруг замолчал, стер пот со лба, еще немного помолчал, потом тихо сказал:
— Теперь ты, надо думать, понимаешь, почему я не стал с тобой биться. Сейчас не время мстить за старые обиды. Гибнет Земля, наша Земля, ярл Айгаслав, и оттого теперь нам так дорог каждый меч! Что скажешь?
Я молчал. Я был обескуражен. Х-ха! Криворотые, их Кнас. Мы прежде с ними никогда не воевали. Когда-то, говорят, они были могучи, у них был славный ярл, он доходил до Руммалии и до Гортига, он был для них как живой бог и они поклонялись ему, а после они разуверились в нем, и он от них ушел, и с той поры у них как лето, так междуусобица, а как зима, так у них голод, они мрут…
Но вот сошлись-таки они и примирились меж собой, и вот пришли на нас. Сожгли Ярлград, идут сюда, а Владивлад и Не… А Владивлад и Барраслав готовы их встречать. А я?
