Ха! Если б все! Как будто бы посол ехал сюда только затем, чтоб заключать союз! Да нет, как бы не так, ибо все клятвы — ложь, все буквы ложь, и ты прекрасно это знаешь! Песчаная Земля и Безволосые, и Многоречье, и Скалистый Берег — все начинали так, с союзов, а после что там было? То-то же. И так будет и здесь: посол надеется, что после смерти Хальдера никто уже не помешает ему прийти сюда хозяином. Он ненавидит Хальдера, боится Хальдера. Да и не он один — вся Руммалия перед ним трепещет. А над тобой они смеются! И говорят: «Подменыш, пастушок!» А пастушка нетрудно провести. И потому-то Полиевкт пришел не к Хальдеру, не к воину, а к пастушку, к тебе, и принялся плести какие-то нелепицы о том, что будто бы он что-то знает…

Да ничего он, Полиевкт, не знает! А если бы даже и знал, то это бы ему все равно никак не помогло. Потому что уж если даже сам непобедимый Хальдер, и тот не смог достичь заветного Источника, то послу и тем более с этим не справиться. Ну а тебе… Тебе об этом и мечтать нельзя! И вообще, поскорее забудь об Источнике, и также забудь и о той страшной ночи, когда Хальдер и Бьяр сидели за столом и спорили, а ты, проснувшись, вышел и увидел их, а твой отец, стоявший у двери… Да, все это лучше скорее забыть, ибо теперь совсем неважно, кто ты от рождения, ярлич или смердич, а важно то, что ты вот уже двадцать лет здесь живешь, и, значит, здесь твой дом, и, значит, никакой ты не раб, ты — ярл. А если ярл, то ты в ответе за всех тех, кто присягал тебе. А о себе забудь!

Подумав так, ярл подошел к стене и посмотрел на меч. Меч Хальдера. Меч да тюфяк, медвежья шкура, чтобы укрываться — и это все, что тебе от него осталось. Да, еще воины. А сколько их! Они сошлись со всей Земли и ждут тебя, стоят в Забытых Заводях. И там же ждут тебя и корабли, их вдвое больше прошлогоднего, на них фашины, лестницы, тараны, катапульты и мастера из Многоречья, которые знают, как со всем этим управляться. Эти мастера стоили очень дорого, но Хальдер не поскупился. Так что, оказывается, вот сколько всего он тебе передал. Хотя ты его об этом совсем не просил. Даже наоборот — ты с самого начала был против войны с руммалийцами, ты яро спорил с Хальдером, кричал, доказывал, ты даже отказался идти с ним в поход. Вот, словно чувствовал! А что! Да ведь если бы не было того, прошлогоднего, похода, так сейчас не было бы здесь и руммалийского посла, и ты не слышал бы его льстивых лживых речей, и, главное, не поднимался бы посол сюда и не передавал бы Хальдеру змеиный поцелуй Цемиссия. А так вот стой теперь, смотри на меч. А внизу вон как пляшут, гогочут. Посол, небось, сидит и ухмыляется, смотрит на варваров, ждет меч…

Да, меч, и только этот меч, ведь он так и сказал:

— Его, и больше ничего не надо. А почему? Вот я вернусь к себе и припаду к ногам Владыки Полумира, а дальше что? Сказать, что Хальдер мертв? Но это же только слова, а слова — это не доказательство. Поэтому я, оглянувшись, скажу: «Подайте меч!». И слуги внесут меч. Меч Хальдера! Цемиссий, я скажу тебе, его очень хорошо запомнил. И потому, как только он его увидит, он уже даже не будет у меня спрашивать, жив Хальдер или нет. Так что, отдашь мне меч?

И ты ответил, что отдашь. А вот теперь, когда ты обещал отдать его и Хальдеру, и не просто отдать, а в костер, а с кострами не шутят…

Как теперь быть?! Ярл поднял руку, тронул меч. Меч был как меч — не длинный, но и не короткий, и рукоять у него была удобная, и ножны легкие, но крепкие, и были они сплошь покрыты довольно изящным, хоть и незатейливым узором: крючочки, черточки и крестики, вновь черточки, вновь крестики, развилочки, кружки — как будто письмена…

Ярл вздрогнул — письмена! Да, несомненно, это не узор, а буквы, и их здесь немало, и они выстроены в строки, значит, это самые настоящие письмена. И как это он раньше этого не замечал? Ярл, сдерживая дрожь, обеими руками осторожно взялся за меч, снял его со стены и, подойдя к окну, под лунный свет, вновь принялся рассматривать то, что было начертано на ножнах. Да, это письмена, опять подумал он, конечно, письмена, вот только очень странные. Ни здесь, ни в Руммалии, ни в Многоречье, ни даже у Безволосых так не пишут. Тогда, быть может, это знаки белобровых? Но белобровые не знают грамоты. И Хальдер был неграмотным, и еще часто любил говорить, что он буквам не верит, что буквы — это ложь.

А меч хранил. Да еще как! Когда тебе было шесть лет, это в тот год, когда убили Бьяра, то есть тогда, когда Ярлград забунтовал, и белобровые, едва успев закрыться в тереме, три дня были в осаде, а после им на помощь подоспели глурские, а вел их Вальделар, и чернь рассеяли и многих перебили, а сыновей Мирволода, они были зачинщики, сожгли перед кумирами… Так, вот, тогда, на следующий день, лишь только рассвело, Хальдер пришел к тебе и, разбудив, сказал:

— Преславный ярл, вставай!

Ты вздрогнул. Ну, еще бы! Ведь он тогда впервые назвал тебя ярлом, а то все Айга, Айга, сын ярлов, ярлич… И вот, наконец-таки, ярл! Ты подскочил и обнял Хальдера за шею. А он, прижав тебя к груди, поднес к окну. Внизу, перед крыльцом, стояло множество людей, толпа. Они увидели тебя и закричали:

— Ярл! Ярл! Наш ярл!

И долго они так кричали, а ты смотрел на них, не отрываясь, тебе было очень радостно, ты улыбался… Но Хальдер вдруг сказал:

— Все, хватит тешиться. Иди, одевайся, — и отпустил тебя, а если честно, то почти что сбросил на пол.

Ярл! Ха! Вот такой был ты ярл! Но ты смолчал, не подал виду. А в горницу уже один за другим входили белобровые, они несли тебе кто шапку, кто корзно, кто сапоги. Ольми нес бармы ярловы — они были тяжелые, из кованого золота. Шапка была высокая, соболья, корзно подбито горностаем, а сапоги из мягкой руммалийской кожи. Тебя одели. Ты молчал. Хальдер сказал:

— Вот, хорошо. Почти как Ольдемар! Сойдем, ярл Айгаслав, воссядешь, люди ждут, — и уже протянул к тебе руку…

Но ты не дался, отступил. Сказал:

— А меч?!

— И меч, конечно, — улыбнулся Хальдер. — Ярл без меча — не ярл.

— А меч какой?

— Испытанный. И заговоренный. Хороший меч! — и Хальдер, повернувшись, приказал: — Подайте меч!

Подали меч — с поклоном, с нужным словом. Меч был хорош — в прожилках, двоюжалый, и ножны у него были богатые. Вот разве что…

— Ха! — вскрикнул ты. — Да ты смеешься надо мной! Не меч это, а нож. Короткий, ха!

— Короткий? — удивился Хальдер. — Ну и что? Так по твоей руке его и делали, я так велел…

— А я? А у меня ты спрашивал?!

— Нет, ярл. Прости, не угодил… Но меч, скажу тебе, хорош. Вот, сейчас сам убедишься.

И Хальдер снова приказал:

— Эй! Привести раба! Раба! — и поднял меч, твой меч; сейчас введут раба…

— Нет! — крикнул ты. — Отдай!

Хальдер, как будто ничего не понял, пожал плечами, отдал меч. Ты взял его и повертел и так и сяк. Меч был в прожилках, крученый, два раза закаленный. И такой на раба поднимать?! Чтобы вот так сразу взять и замарать?!

— Позволь мне, ярл, — совсем уже иначе, кротко сказал Хальдер.

Ты, помолчав… Нет, так и не сказал ты тогда ничего, а только согласно кивнул. И Хальдер, опустившись перед тобой на колени, сперва опоясал тебя серебряным наборным поясом, потом ловко приладил к нему меч… И вдруг, склонившись к уху, прошептал:

— Мой взять хотел?

— Твой.

— Ха! Да он и так твой, ярл! — и Хальдер встал с колен, громко сказал: — Ярл Айгаслав велел: пора!

И первым ты, а следом Хальдер, следом белобровые пошли из горницы. Ты шел и весь дрожал, тебе было обидно, горько, гадко…

Зато лишь только вышли на крыльцо, ты сразу обо всем забыл! И было отчего. Народ кричал, выли рога, гремели бубны. А Хальдер вел тебя, ты важно выступал. И вот вы подошли. Он подсадил тебя, и ты легко вскочил в седло.

— Хей! — крикнул ты. — Хей! Хей! — и поднял меч.

— Хей! Хей! — кричали все.

Ты тронул лошадь, и она пошла. И Хальдер шел у стремени, и он кричал, да так, что весь побагровел. И все кричали, все! Шум, грохот был такой, что птицы тучей поднялись над городом и там, кружась…