— А что гребцы? — спросил я.

— Про них мы пока что еще не решили, — сказали мне ярлы. — Но их ты тоже приведешь.

— Я?

— Ты. Только сперва разоружи. На всякий случай.

Ха! Легко сказать! Их сорок и со мной тоже сорок. Как тут разоружишь? Они же ведь сразу догадаются, зачем мы это делаем!

Но Верослав, тэнградский ярл, а он пока что был у нас за старшего, сказал:

— Ты не один пойдешь — со мной.

Мы пошли. Пришли к кострам передового корабля и окружили их. Велели положить оружие.

— Зачем? — был крик. — Мы не бараны! Мы не белобровые! Каждый уходит только сам!

— Ха! — засмеялся Верослав. — Хотите сами? Можете и сами!

И его люди натянули луки. Тогда люди Хальдера, еще немного покричав, смирились. И стали выходить по одному, бросать мечи, ножи и прочее — все, что у кого было. Тех, кто сдавал оружие, вязали и отводили к берегу. Потом их завели на корабли — на мой, на Верославов и на Хальдеров. И так мы и пошли вверх по реке, три корабля — мой впереди, а после Верославов, после Хальдеров.

Пришли, когда еще не рассвело. Их, обреченных, развязали и дали им вальки. Они стали по обоим бортам, подложили вальки под днище и, как на волоке, принялись толкать корабль вверх, на гору. А мы шли рядом и смотрели. Им помогать нельзя, таков обычай. Примета есть: поможешь — вскоре сам пойдешь за ними. Вот почему мы долго поднимались. А поднялись, Ярлград уже проснулся. Но из ворот никто не выходил. Да и потом, уже в городе, все улицы были пусты, все ставни во всех домах были плотно закрыты.

Зато из всех щелей на нас смотрели сотни глаз!

Когда корабль подкатили к терему, там на крыльце уже стояли воеводы все местные, ярлградские. Но Айги с ними не было. Ярл Верослав, оставив нас, поднялся в терем. Долго его не было! А к нам никто не подходил, как будто это мы были во всем виноваты. Да и, подумавши, а кто мы им, ярлградским? Глушь, нищета…

Уже роса сошла, когда ярл Верослав снова появился на крыльце. И был он хмур, как никогда. И тоже сделал вид, что нас не замечает, а сразу начал совещаться с воеводами. О чем они там говорили, я не знаю. Но вид у них был очень недовольный!

Потом их всех окликнули, и они скрылись в тереме. Потом…

Там, прямо в тереме, взвыли рога, загрохотали бубны…

И появился Хальдер. Но какой! Его несли закутанным в медвежью шкуру. Только одно лицо его и было видно из-под шкуры. Оно было синюшное, опухшее, глаза — открытые. У них, у белобровых, так заведено, чтобы покойник был обязательно с открытыми глазами, они говорят, что только тогда он Там не заблудится. Зато у нас смотреть в глаза покойнику ни в коем случае нельзя, иначе он уведет тебя с собой. И потому все мои люди, стоявшие у корабля, сразу опустили головы. А обреченные — смотрели, потому что им так положено.

И я смотрел! Потому что тогда мне было все равно, тогда я не боялся смерти. И потому я видел, как его спускали по крыльцу, и видел, как в дверях явился Айга — а был он бел, как полотно, держал перед собой меч Хальдера, — и как он, ярл, сбежал по лестнице и забежал вперед процессии. И так они к кораблю и подошли: вначале Айга с мечом Хальдера, а после воеводы с телом Хальдера. Ярл Верослав, пощипывая бороду, шел сбоку, хмурился.

У корабля они остановились. Я повелел, и люди Хальдера взяли его, подняли через борт и усадили возле мачты. Хальдер сидел, смотрел вперед, словно живой.

— А меч? — спросил я.

— Меч! — повторил ярл Верослав.

— Меч! Меч! — заговорили все.

Но Айгаслав сказал:

— Потом! Сначала на кумирню. А после я сам дам ему меч! — и даже отступил на шаг, и прижал к груди меч, и еще больше побледнел, хотя, казалось, что больше уже было некуда.

Ярл Верослав кивнул, сказал:

— Пусть так. Иди.

И Айгаслав вышел вперед, пошел к кумирне. А обреченные толкали за ним корабль. Хальдер сидел у мачты, как живой, смотрел вперед, на Айгаслава. А Айгаслав раз оглянулся, два…

И я тогда уже подумал: значит, и ты, ярл, тоже будешь с нами! И я смотрел в глаза покойнику, и ты. Значит, судьба!

А путь к кумирне был неблизкий. Остановились поменять вальки, и снова двинулись. Но это что, это ж не волок! А вот когда идешь на Владивлада, то чтобы попасть на Рубон, так и полдня уйдет, пока взойдешь на перевал, да и потом, пока спустишься, тоже немало намаешься. А если по Рубону плыть и плыть, чтоб мимо Уллина и еще дальше, дальше, тогда и попадешь как раз туда, откуда прибыл Хальдер. Рубон — красивая река. Там где-то, на рубонских берегах, как говорят, и отыскали Айгаслава…

Вот так я шел, смотрел на Хальдера, думал о всяком. К смерти готовился. Смерть, если ты с мечом, не смерть, а просто р-раз! — и нет тебя, но зато есть в другой, неведомой стране, другой такой же воин, как и ты. Это не страшно. Но если умер без меча…

Да вы об этом тоже знаете, зачем об этом говорить.

И вот пришли мы на кумирню. Дрова вот так, мне по плечо, были положены. И был подход для корабля. А на дровах — кости посла и его слуг; так после псов всегда бывает. Ну а вокруг костра стояли все наши дружины. Они только что пришли из Заводей. Они стояли в полном боевом вооружении. Они пока молчали. Волхвы кричали, пели заклинания. Выли рога. Я не люблю волхвов. Да и кумиров я не очень жалую. Волхвы — они ведь такие же люди, как я, а кумиры сделаны из обычного камня. Их люди сделали, волхвы. Вот если бы кумиры сами собой родились и сами по себе к нам пришли и если бы они еще и сами по себе говорили, тогда другое дело, я бы их жаловал. А то ведь говорят за них волхвы, и говорят они лишь то, что нужно говорить, что ярлу нравится.

Я не верю ни кумирам, ни волхвам. Солнцу верю, луне. Верю огню, верю воде, верю мечу. Хотя не очень верю я мечу, а как и всякой женщине — с оглядкой.

А вот у Хальдера меч непростой. А если правду говорить — это волшебный меч. И Айга это знает! Вот и корабль уже поставили на место, и вот уже все отошли и ждут, а ярл все не идет! Стоит и держит меч — меч Хальдера! Да что он, думает, что меч ему останется? Ну нет! Меч должен быть у Хальдера, тогда он Там, с открытыми глазами и с мечом, вновь станет Хальдером Счастливым и вновь будет водить таких, как я, в походы. И одолеет всех! Как здесь одолевал. И потому он не убит — отравлен. Ибо убить его…

— Меч! — тихо сказал я.

— Меч? — Айга вздрогнул. — Меч!

И глянул на меня. А он стоял рядом со мной, и наши глаза встретились, и я увидел…

Ха! Вот так да! Я думал, что он рад тому, что Хальдер мертв, еще я думал, он боится Хальдера, ждет, что Хальдер ему отомстит… Но нет! Страха в глазах у Айги я не увидел. Глаза его были пустые — вот и все.

— Меч! — просто сказал он. — Меч, да, конечно, меч!

И двинулся к дровам, взошел на них, поднялся на корабль, а там склонился к Хальдеру, дал ему в руки меч…

И Хальдер, показалось мне, кивнул ему! И Айга, это я расслышал, я ближе всех стоял…

И Айга прошептал:

— Прости!

А Хальдер прошептал:

— За что?

А ярл:

— За все. Прости!

И резко отстранился, и перескочил через борт, а после быстро сошел по дровам — скорей на землю, и вскричал:

— Огня сюда!

И понесли уже огонь…

Когда ярл Верослав сказал:

— А воины? Он что, один, без воинов уйдет?! — и посмотрел на обреченных.

Те молчали. А Айгаслав сказал:

— Да, он один. Он сам так пожелал.

— А кто будет грести? А разбивать ему шатер? А подавать еду?!

Но Айгаслав не слушал Верослава, а снова закричал:

— Огня сюда!

— Нет, воинов!

— Огня! А ты молчи! Я не позволю, чтобы жгли моих воинов! Моих, тэнградский ярл, а не твоих!

— А! Даже так!

— Да, так!

И Айга вырвал меч! Свой меч — не Хальдера — и двинулся на Верослава! Но Верослав лишь усмехнулся и сказал:

— Пусть будет так. Огня! И мы сейчас посмотрим, уйдет ли он один. Или… Огня!

И поднесли огонь, и подожгли дрова. Дрова были сухие, сразу загорелись. Хорошо загорелись! А после загорелся и корабль. Огонь, он чище всех. Огонь не лжет. Огонь пришел к нам с неба. А небо — это солнце, свет, тепло. Огонь — сын неба, жизнь. А жизнь дарует жизнь…