За широким Английским бульваром на каменистом пляже распростерлись любители позагорать, подставив нагие тела знаменитым послеобеденным лучам – по словам местных жителей, несравнимым ни с какими другими в мире. Лишь немногие храбрецы отваживались заходить в воду – в основном девушки в бикини без верха. Каждый раз, когда ледяные волны настигали купальщиц, они начинали весело барахтаться в воде и визжать – к радости жителей Ниццы.

Остров, весь в цветах, отделяло шоссе с шестью полосами движения от величественно возвышавшегося отеля «Негреско» – его замысловатый фасад напоминал о лучших временах, когда Ницца слыла зимней резиденцией европейских монархов.

Билл Хардгров, одетый в безукоризненно отутюженные серые габардиновые брюки и легкий белый свитер, сидел на террасе отеля и любовался морем. Прошедшие четыре года почти не изменили его, разве что прибавили несколько дюймов в талии. Это был все тот же обаятельный мужчина, что когда-то пленил маленький городок Хэддонфилд. Впрочем, те, кто знал его лучше, все же заметили бы в нем некоторые перемены: некая неуверенность в себе, беспокойные взгляды через плечо и неизмененный тик при любом упоминании о миллионере Максе Прэгере.

Пальцы Хардгрова невольно скомкали газету, которую он только что читал. Там на первой полосе красовалась цветная фотография сияющей, элегантной и, очевидно, очень популярной Карен Маерсон – теперь кинозвезды. Хотя Билл видел прежде всего в ней женщину, виновную в крахе его карьеры.

Однако снова заглянуть в газету заставила Хардгрова фотография Макса Прэгера, тоже сделанная прошлым вечером на церемонии открытия Каннского кинофестиваля. Темные глаза, казалось, смеялись и дразнили, как будто Макс снова вел с ним свою жесткую игру. Господи, как же Билл ненавидел этого человека! Как страстно желал раз и навсегда стереть с его лица эту самодовольную улыбку!

Дрожащей рукой Хардгров взял стакан дорогого вермута. «Уже скоро, – подумал он, успокаивая нервы спиртным. – Скоро я навсегда избавлюсь от этого человека».

Потребовалось почти два года, прежде чем бывший мэр сумел оправиться от смертельного удара, который Макс Прэгер нанес ему в тот роковой день накануне нового, тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Два долгих болезненных года, заполненные лишь ненавистью к человеку, разрушившему его жизнь.

Тогда, сочинив историю о пошатнувшемся здоровье, Хардгров передал дела хэддонфилдскому городскому совету, перевел банковские счета, как договаривались, компании «Прэгер» и без лишних слов уехал, поручив все, включая продажу дома, своему адвокату. Стараясь держаться от Прэгера как можно дальше, но не желая при этом покидать восточное побережье, он вместе с Барбарой переехал в Балтимор, в роскошный дом, который достался ей от родителей. В то время как жена нашла в себе силы пережить неприятности, Хардгрова испытанное унижение надолго повергло в уныние и депрессию.

Постепенно он заставил себя выйти из затворничества, обзавелся новыми друзьями, стал играть в гольф с нужными людьми и даже упоминал о прошлых политических амбициях – тщательно придерживаясь своей версии. Многие из его новых друзей считали, что теперь, когда он достаточно оправился от болезни, следует снова подумать о службе. Штат Мэриленд, уж конечно, сумеет найти достойное применение человеку с таким опытом и рвением…

По мере того как росли надежды, росла и ненависть к Максу Прэгеру. Ведь до тех пор, пока он рядом, о политическом будущем не стоило и мечтать. Вот если бы раскопать в прошлом Макса нечто, способное подставить ему подножку… Тогда можно сделать все что угодно – вероятно, даже вернуть свой банк.

Через несколько недель Хардгров связался с детективным агентством, которое обещало полную тайну и быстрые результаты. Однако его попытки оказались пустой тратой времени и денег. Все, что сыщикам удалось выудить против Прэгера, это несколько вызовов в полицию за нарушение правил стоянки автомобиля в семнадцатилетнем возрасте и безобидная кулачная драка в таверне более двадцати лет назад. Макс оказался таким чистеньким, что в сравнении с ним бойскаут выглядел просто Аль Капоне.

Но вот буквально три недели назад партнер по гольфу Клейтон Фоксмор, мэр Балтимора, сделал Хардгрову предложение, вселившее в его сердце новые надежды.

– В конце мая Ричард Беллами уходит в отставку, – сообщил Фоксмор в одно прекрасное утро, едва они начали партию в гольф. – Его жена очень больна, и, сколько бы ей еще ни осталось, Ричард хочет провести все это время с ней и с детьми. – Мэр взглянул на Хардгрова с нескрываемой надеждой. – Я хочу, чтобы его кресло занял хороший человек, Билл. Человек, имеющий опыт в городском управлении и разбирающийся в экономике. Тот, кто понимает и принимает близко к сердцу нужды города. Тот, кому многое по плечу.

Хардгров был так ошеломлен, что на мгновение потерял дар речи. Ричард Беллами являлся президентом Балтиморской корпорации экономического развития, ответственной за разработку и организацию всех стадий расширения города.

– Я даже не знаю, – пробормотал Билл, помня о предупреждении Макса Прэгера. – А как относятся к этому остальные члены совета?

– Положительно. Они все за тебя, Билл!

Хардгров прошелся по густой сочной траве. Президент БКЭР. Не столь высок был сам пост, как то, что ему сопутствовало. Общественное положение, престиж, власть и контакты, которые могли бы пригодиться, пожелай он продолжить карьеру.

– К седьмому мая мне нужен ответ, – сказал Фоксмор, наклоняясь за мячом. – Надеюсь, ты хорошенько подумаешь?

Полночи Билл не мог заснуть. Слова Макса звучали так четко, словно были сказаны вчера: «Никогда снова вы не должны соглашаться на государственную службу. Если я услышу, что вы служите – а я непременно услышу об этом, – то обличу вас как грязного мошенника, каким вы и являетесь». Поскольку известный бизнесмен был не из тех, кто бросает слова на ветер, существовал единственный способ принять предложение мэра: добиться, чтобы Макса не стало.

Но как? Каким образом убить такого, как Прэгер, имея слишком мало времени, чтобы подготовиться? На мгновение пришла мысль нанять профессионального убийцу. Однако Хардгров быстро отбросил ее. Привлекать третье лицо было слишком опасно. Он получил хороший урок в истории с Галлиано. Значит, остается одно – сделать все самому…

Впрочем, спустя несколько дней Хардгров понял, что подступиться к миллионеру гораздо труднее, чем к президенту Соединенных Штатов. Попасть в «Прэгер-тауэр», где жил и работал Макс, было все равно, что проникнуть в военную крепость. Такое положение вещей грозило растянуть осуществление его замысла на несколько недель.

Решение пришло первого мая, когда он прочитал о поездке Макса на кинофестиваль. Да, это именно то, что нужно! Если его враг уедет во Францию седьмого мая, то шестого можно дать Фоксмору ответ, совершенно не опасаясь, что об этом узнает Макс. Затем Хардгров последует за ним на Ривьеру и там…

Однажды ему уже приходилось бывать в Канне во время фестиваля. В эти дни город превращался в сумасшедший дом с тысячами туристов, которые разгуливали по улицам и днем и ночью. В такой толпе легко затеряться. Для прикрытия можно взять с собой Барбару, кстати, пригодится, если ему понадобится алиби. Но Хардгров знал, что алиби не понадобится, потому что он разработает план так же тщательно, как разрабатывал атаки в Корее.

Самое главное – это достать пистолет. При столь жестком досмотре в аэропорту вряд ли можно провезти оружие с собой. Купить же его на Ривьере и оставить за собой след Хардгров боялся. Все-таки требовался помощник, который мог бы все быстро провернуть и держать язык за зубами. И Хардгров знал такого.

На следующее же утро он отправился в Вашингтон к старому армейскому другу, бывшему кадровому офицеру, с которым познакомился во время войны в Корее. Смелый и предприимчивый, после войны Эд Колфакс завоевал репутацию наемника. Как только требовалось провернуть рискованное дельце – перебросить наркотики или провезти партию оружия, – крупные корпорации, организации и даже правительства обращались к бывшему армейскому капитану Эдварду Колфаксу, который за определенную плату мог сделать все.