– Я не так уж и стремилась. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, я рассказала об этом, дабы убедить тебя в том, что если ты опустился на дно, то выход только один: подниматься.

Карен надеялась, что ее слова не будут восприняты им как проповедь. Нейл продолжал смотреть на нее, не отрываясь.

– Я все-таки не понимаю, почему ты не разрешила Прэгеру помочь тебе. Твоя жизнь стала бы намного легче.

Карен отвела глаза.

– Не думай, что у меня не было такого искушения. Хотя я ни разу не призналась в этом Джеку. Время от времени я говорила себе, что должна принять предложение миллионера хотя бы ради Элизабет. Чтобы у нее была достойная жизнь. У меня было огромное чувство вины перед дочкой – ведь я заставила ее пройти через все это. Но потом… – Она глубоко вздохнула. – Я не смогла. Не захотела дать ему почувствовать удовлетворение оттого, что он все-таки сумел купить меня. Я, наверное, говорю страшные глупости?

– По-моему, да. Но я никогда не причислял себя к цельным натурам, так что не мне судить.

Карен откусила кусочек баранины.

– Ты понимаешь, конечно, что сегодня я обнажила перед тобой душу. И очень надеюсь, что сделала это не напрасно.

Нейл засмеялся, и впервые за весь день она услышала его настоящий, искренний смех.

– Ты имеешь в виду, извлек ли я из этого урок? Вырвусь ли я из объятий жалости к себе и поднимусь ли над всеми печалями, распевая радостные гимны?

Карен рассмеялась вместе с ним:

– Можно и без гимнов.

Нейл вдруг понял, что его вновь начинает терзать ощущение близости к ней, уже испытанное им вчера, и это смущало и пугало. Почему именно к ней? И почему сейчас? Господи, что это все значит?

– Не помню, говорил я тебе или нет, – пробормотал он. – Но если еще не говорил, то… хочу поблагодарить тебя. – И накрыл ее руку ладонью.

– За что?

Нейл чувствовал, что держит ее руку дольше, чем позволяют приличия, и прекрасно знал, что должен побороть вдруг нахлынувшее чувство. Ради себя. Ради нее. Но никогда Нейл Хаммонд не прислушивался к голосу разума, особенно своего.

– За твою доброту и понимание. За то, что кинулась спасать меня, хотя вполне могла найти лучшее применение своему времени.

Карен нервно рассмеялась и высвободила руку.

– На что же тогда друзья? – сказала она с притворной легкостью, которой отнюдь не ощущала, и, посмотрев на часы, добавила: – Уже поздно. Нам, наверное, пора.

Слова вырвались прежде, чем он успел понять чудовищность того, что сказал:

– Пойдем ко мне, Карен. Ко мне домой.

Сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Сила воли, которую Карен с превеликим трудом сохраняла весь день, мгновенно растаяла под его взглядом. Не делай этого, Как бы тебе этого ни хотелось – не делай. Ты еще не готова. Иногда и Карен не слушала свой голос разума.

– Пойдем, Нейл.

Они встали и пошли через весь ресторан, держась за руки. Карен ощущала восторг и головокружение. Нейл дал таксисту какие-то невероятные чаевые, потому что не мог по-другому дать выход своим чувствам. Наконец они поднялись в квартиру, и Нейл обнял ее.

И тут же его губы нашли ее – сначала мягкие, они становились все более требовательными. Его язык, сразу заставивший Карен вспыхнуть, пробуждал бездну ощущений. После Брайена у нее еще никого не было, и в теле, долгие месяцы лишенном ласки, проснулась такая страсть, о которой Карен и не подозревала.

Она застонала, и тогда Нейл поднял ее, отнес на постель и долго целовал ее и ласкал осторожно и нежно. Несмотря на свой любовный голод, Карен тихо лежала, наслаждаясь каждым новым ощущением. Они раздевали друг друга, и их пальцы сталкивались и легко прикасались к теплой коже. Нейл вдруг отстранился и воскликнул:

– Какая ты красивая! Очень красивая.

Он наклонился и стал целовать ее груди, языком нежно теребя соски и вызывая их к жизни, а руки его тем временем уже гладили ее бедра. Карен крепко закрыла глаза, чтобы ничто не мешало ощущать, как внутри нее разрастается пылающий огненный шар, и боялась пошевелиться: только бы Нейл не остановился.

– О-о, Нейл, – прошептала она, не в силах больше выносить сладкую муку его ласк. – Я так хочу тебя.

Крик восторга сорвался с ее губ, когда она почувствовала его в себе и изогнулась, чтобы быть к нему еще ближе, давая наконец волю своей страсти.

Сладкие судороги сотрясли ее тело, а Нейл, не в силах больше сдерживаться, взял бешеный темп и достиг пика, наполнив Карен таким блаженством, что она почувствовала себя улетающей куда-то в другой мир.

Нейл, вызвавшийся побыть с девочкой, пока Карен и Дебби пройдутся по магазинам, сидел у окна, читая журнал «Вэрайети», и наслаждался свежим, легким ветерком. Рядом с ним Элизабет усердно рисовала уже не меньше часа. Наконец она отстранила от себя лист и стала критически его рассматривать.

– Ну как, тебе нравится? – спросила она Нейла, сунув ему под нос свое произведение.

Нейл отложил журнал и окинул взглядом ее абстрактное произведение.

– Что ж, давай посмотрим. Линии уверенные, цвета живые – полный порядок. И смысл довольно ясен.

– Ну и какой здесь смысл? – спросила Элизабет, разглядывая рисунок и явно надеясь обнаружить там что-нибудь новенькое.

– Смысл такой: ничто не кончается раньше, чем тому приходит конец!

Элизабет залилась смехом.

– Ты это просто выдумал!

– Что ты, вовсе нет.

– Выдумал, выдумал. Ты просто смеешься надо мной. – Она вырвала рисунок и принялась щекотать Нейла. – Признавайся!

Нейл скатился на пол, задыхаясь от смеха.

– Все, все! Признаюсь. Перестань, пожалуйста! Помогите! Кто-нибудь!

Но безжалостные руки Элизабет не давали ему пощады.

– В чем дело? Такая большая голливудская звезда не может сладить с маленькой безобидной девочкой?

– Безобидной? Да в этих двух ручках больше силы, чем у Мохаммеда Али. – Нейлу наконец удалось положить девочку на обе лопатки. – Ага! Ну, кто теперь попался?

– Сдаюсь, хватит! – завопила Элизабет.

Он звонко чмокнул ее в лоб и отпустил. Отдышавшись, Элизабет села на пол и, скрестив ноги, изобразила позу лотоса.

– Я так рада, что ты приходишь сидеть со мной. – Затем склонила голову набок и сказала с оттенком превосходства: – Хотя я не понимаю, почему мне не разрешают оставаться одной. Мне ведь уже исполнилось девять, как ты, надеюсь, знаешь?

Нейл улыбнулся.

– Знаю, моя дряхлая, древняя маленькая женщина! Но ведь это Нью-Йорк, а ты еще не всегда бываешь осторожна и внимательна. – Он легонько щелкнул ее по изящному носику. – Да и вообще, почему мы с тобой должны сидеть по разным квартирам, если вместе можем так прекрасно веселиться?

Элизабет улыбнулась во весь рот, отчего стала еще больше похожа на мать.

– А ведь нам правда весело вместе? Да, Нейл?

– Еще как!

Девочка наморщила лоб и сделала сосредоточенное лицо.

– Нейл, тебе когда-нибудь бывает одиноко?

– Иногда.

Интересно, куда она клонит? С Элизабет ничего нельзя знать наперед.

– Вот так и маме, иногда. – Девочка посмотрела на него. – Если бы ты и моя мама поженились, никому из вас не было бы одиноко.

Нейл засмеялся:

– Я, кажется, попал в ловушку?

– У нас была бы настоящая семья, – продолжала Элизабет. – Как у моей подруги Клэрис. И тебе не нужно было бы бежать сюда в любую погоду, потому что ты жил бы здесь, с нами.

– Постой, постой, – возразил Нейл. – Что за ерунда такая: «ты жил бы здесь с нами»? Где это ты слышала, чтобы мужчина переселялся к женщине?

– Какая разница, Нейл? Ведь сейчас одна тысяча девятьсот восемьдесят третий год, – продолжала убеждать его Элизабет. – Не все ли равно, кто к кому переедет? Ты сам подумай, как могут три человека уместиться в твоей маленькой коробочке, которую ты называешь квартирой. А как быть с моими друзьями? А с Петри?

Нейл посмотрел на нее долгим, задумчивым, взглядом.

– Ты уже, кажется, все обдумала? А мама знает о твоих планах?