В номере отеля Макс поставил фотографии на стол, прислонив к стене, и пристально вгляделся.

У него не было детей. Он не хотел их иметь. Дети раздражали его. Макс не находил себе места, если рядом плакал ребенок, а родители не желали или не могли утихомирить его. Но по иронии судьбы почти все его дела, как частного детектива, были связаны с пропажей детей, иногда совсем маленьких. И он их находил – живых, а иногда, к несчастью, мертвых, – но находил. Всегда. Хорошо бы отыскать и Чарли. Но здесь его может ждать провал. Эти глаза, так по-взрослому смотревшие на него, с какой-то странной укоризной… Макс расхаживал по комнате, а они всюду находили его и призывали. Необыкновенные, магические глаза.

Чарли Карвер умолял Макса вызволить его.

Макс вышел на улицу, хотел найти какой-нибудь тихий бар, где можно спокойно выпить и обдумать ситуацию. Но повсюду, куда он ни заходил, было полно людей, причем молодых, веселых и шумных. Везде праздновали. Билла Клинтона переизбрали президентом. Максу было на это плевать. Он решил взять бутылку виски в винном магазине.

Выискивая магазин, Макс случайно столкнулся с парнем в белом пуховике и лыжной шапочке, надвинутой на глаза. Из куртки парня что-то выпало. Прозрачный пластиковый пакет на плотной застежке с пятью жирными косяками марихуаны. Макс поднял его и повернулся, чтобы отдать, но парень уже исчез в толпе прохожих.

Макс сунул пакет в карман пальто и двинулся дальше. Зашел в винный магазин. Нужного ему виски там не оказалось. Тогда он вспомнил о косяках с марихуаной. Почему бы и нет?

И купил дешевую пластмассовую зажигалку.

В давние времена Макс Мингус и его напарник Джо Листон любили расслабиться с небольшим косячком марихуаны, которой их снабжал осведомитель, торговец наркотой по прозвищу Шестипалый. Он давал им патентованное зелье плюс несколько бесплатных унций «карибской королевы», очень сильной травки с Ямайки, ее Шестипалый употреблял сам.

Вот это была отрава так отрава. Не то что мусор, который он сейчас курил.

Прошел час, а Макс все сидел неподвижно на кровати, пристально глядя на стену, смутно ощущая какие-то движения в желудке. Затем лег на спину и закрыл глаза. Вспомнил Майами. Дом.

Они жили в Ки-Бискейн.[9] Тихими погожими вечерами располагались на веранде, любовались центром Майами во всем его гипнотическом великолепии, вдыхали запахи залива Бискейн, которые приносил прохладный ветерок. И всякий раз в ощущениях возникало что-нибудь новое. Какой там Манхэттен! Да он не шел ни в какое сравнение с их городом, особенно в хороший день. Жизнь у них была прекрасна и обещала стать еще лучше. Сандра мечтала о будущем, когда у них наконец появятся дети.

Максу следовало бы рассказать ей о вазектомии, иссечении семявыносящего протока, которую ему сделали за несколько месяцев до их знакомства, но у него на это так и не хватило – да, да, так и не хватило – мужества.

Как он мог привести в этот мир детей, после всего увиденного? Ведь некоторых, кого он находил в ходе расследования, приходилось собирать буквально по кусочкам. Нет, это невозможно. Ведь его дети должны были всегда находиться перед глазами. Макс запер бы их в доме и выбросил ключ. Не позволил бы ходить в школу, играть во дворе, общаться с друзьями, потому что опасно. Могут похитить. Он тщательно проверил бы всех родственников, близких и дальних, и знакомых на случай, нет ли среди них скрытых педофилов. Что же это была бы за жизнь – для него, для жены, для всех? Сплошной ужас. Поэтому самым лучшим было забыть о том, что нужно завести детей, забыть о продолжении рода, полностью закрыть вопрос.

Тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Скверное для него время. В тысяча девятьсот восемьдесят первом году в Малом Гаити орудовал главарь банды Соломон Букман по прозвищу Король Мечей.

Сандра поняла бы, если бы Макс с самого начала был с ней искренним. Но когда они только стали встречаться, Макс придерживался холостяцкой привычки врать каждой женщине, изображая серьезные намерения, говорить ей то, что она хочет услышать, чтобы потом спокойно трахнуть ее и скрыться в сторону моря. У него было много возможностей признаться Сандре еще до женитьбы, но он боялся потерять ее. Она выросла в большой семье и любила детей.

Теперь Макс жалел, что не сделал операцию по восстановлению детородной функции. Он думал об этом в первые годы семейной жизни, когда близость Сандры изменила его к лучшему, и мало-помалу его отношение к тому, чтобы завести детей, менялось. Теперь бы у него был кто-нибудь, оставшийся от Сандры, которого он мог бы любить и лелеять, как любил и лелеял ее.

Как же хорошо им было вместе!

Макс часто сидел допоздна в их большой кухне со стойкой посередине, размышляя над делом, которым занимался, раскладывая все по полочкам. Иногда рядом садилась Сандра.

Макс представил ее: в футболке и тапочках, волосы растрепаны, в одной руке стакан воды, в другой фотография Чарли.

– Я думаю, Макс, тебе следует взять это дело, – произнесла она, глядя на него заспанными глазами.

– Почему? – услышал он свой голос, задающий вопрос.

– Потому что у тебя нет выбора, дорогой. Или это, или сам знаешь что.

Он проснулся и уставился в белый потолок. Во рту было сухо с привкусом тухлятины.

Комната провоняла травкой. Сразу вспомнилась камера. Веласкес покурил на ночь и теперь читает молитву, нараспев по-латыни.

Макс встал, проковылял к столу. В голове стучали двадцать отбойных молотков. Он все еще был немного под балдой. Открыл окно, впустил в комнату холодный морозный воздух. Несколько раз глубоко вдохнул. Туман в голове рассеялся.

Он решил принять душ и переодеться.

– Мистер Карвер? Это Макс Мингус.

Девять утра. Он вернулся из кафе, где плотно позавтракал. Омлет из четырех яиц, четыре тоста, апельсиновый сок и две чашки кофе. Обдумал все еще раз, за и против, риск, деньги. Зашел в телефонную будку.

Карвер слегка запыхался, вероятно, только что вернулся с утренней пробежки.

– Я стану искать вашего сына, – произнес Макс.

– Замечательная новость! – воскликнул Карвер.

– Мне нужен контракт в письменном виде.

– Конечно. Приходите через два часа в клуб. Контракт будет готов.

– Хорошо.

– Когда вы сможете начать?

– Если быстро попаду в Майами, то буду на Гаити во вторник.

В аэропорту Майами Макс взял такси. Попросил водителя поехать кружным путем, чтобы посмотреть, насколько далеко в его отсутствие продвинулся город. Захотел узнать, что там теперь между двумя полюсами – от района, населенного латиноамериканцами, до квартала миллиардеров.

За домом присматривал тесть Макса. Он же оплачивал счета. Макс ему должен три тысячи долларов, но сейчас это пустяки, поскольку Карвер выдал ему в Нью-Йорке после подписания контракта аванс двадцать пять тысяч наличными. Макс прикинулся дурачком и привел с собой Дэйва Торреса, чтобы тот просмотрел контракт и свидетельствовал при подписании. Было забавно наблюдать, как Торрес и Карвер притворялись, что незнакомы друг с другом. Адвокаты большие артисты, почти такие же, как их подопечные.

Макс смотрел в окно, но ничего особенного не видел. Майами, восемь лет спустя… Перед глазами мелькали сверкающие пятна автомобилей, пальмы, голубое небо. Во время посадки самолета шел дождь, один из жутких ливней, какие случаются в Солнечном штате,[10] когда капли ударяются о землю с такой силой, что отскакивают почти на метр. Дождь прекратился за несколько минут до того, как Макс вышел из здания аэропорта. На окружающем сосредоточиться было невозможно – все его мысли занимало возвращение в свой дом. Неужели родственники жены устроят в честь его прибытия вечеринку? Они добросердечные люди, всегда действуют из лучших побуждений, но не нужно сейчас ему это. Совсем не нужно.