Толстой получил 18 мая от издательства Дитерих в Лейпциге «Гетевский календарь на 1909 г.» с изречениями писателя, фрагментами из его произведений и разговорами с разными лицами, а также письмо, подписанное одним из сотрудников издательства Т. Вейхером со следующим вопросом: «В чем вы видите главное значение Гете, или какие произведения Гете оказали на вас наиболее сильное действие, или полагаете ли вы, что влияние Гете распространится шире, чем это до сих пор имело место?» (ГМТ).

Толстой обратил внимание на разговор, в котором Гете критически оценил состояние современной ему университетской науки и образования: «О самостоятельном знании почти нет и речи. Молодых людей, как стадо, загоняют в комнаты или аудитории и кормят их, за недостатком действительных предметов, цитатами и словами».

В беседе с Римером, происходившей в 1814 г., Гете, говоря об «умах растительных и умах животных», заметил, что «поэты и художники — всем питаются и изо всего извлекают себе пользу».

Толстой здесь цитирует слова Гете.

В беседе с Мюллером Гете сказал: «Если бы я имел несчастье быть обязанным состоять в оппозиции, я бы лучше стал производить восстание и революцию, чем возиться в мрачном кругу вечного порицания существующего. Я никогда в жизни не любил вставать во враждебную, бесполезную оппозицию к преобладающему течению большинства или к господствующему принципу…».

Имеется в виду следующее замечание Гете в разговоре с Эккерманом: «Появляющиеся ежедневно в пятидесяти различных местах критические журналы и шум, производимый ими в публике, не дают появиться ничему здоровому. Кто ныне не удаляется от этого вполне и не изолирует себя насильственно, тот пропал. Правда, через этот плохой, большей частью отрицательный, разводящий эстетику и критику журнализм появляется некоторый род полукультуры в массах; однако для творческого таланта это вредный туман, падающий сверху яд, который разрушает дерево в его творческой силе, начиная с зеленой красы листвы вплоть до глубочайшей сердцевины и самых скрытых волокон».

В календаре имеются многочисленные пометы Толстого. О них см.: H. H. Гусев. Пометы Л. Н. Толстого на «Гетевском календаре». — «Сборник Государственного Толстовского музея». М., 1937. О чтении Толстым «Гетевского календаря» см. также в предисловии Т. Мотылевой к книге «Толстой читает Гете» (Тула, 1982, с. 22–25).

Художник Поленов прислал Толстому альбом своих картин «Из жизни Христа» (М., 1909).

В письме от 27 мая Поленов сообщал: «Посылаю Вам альбом моей выставки. Так как Вы ее не видели, то мне хотелось дать Вам понятие о красках, и я начал раскрашивать, но выходит плохо, и бросил» (ГМТ).

Автограф письма неизвестен. Печатается по копии, в которой отсутствует подпись.

Письмо к Т. Л. Сухотиной от 22 июня (ГМТ).

Л. Л. Толстой, который в это время лепил бюст отца. «Лева лепит и лепит, почти не отрываясь, — писала Софья Андреевна дочери в письме от 22 июня. — Бюст папа́ хорош, Сашин пока страшен, какая-то Екатерина II» (ГМТ).

А. Л. Толстая.

8 июня Толстой приехал гостить в Кочеты к своей дочери Т. Л. Сухотиной. Об этой поездке см. записи в Дн. Толстого (т. 22 наст. изд.). 5 июля он вернулся в Ясную Поляну. О пребывании Толстого в Кочетах см.: Гусев, с. 265–270.

В письме к С. А. Толстой от 18 июня (ГМТ) Чертков сообщал, по ее просьбе, сведения о том, когда была написана Толстым повесть «Дьявол» (см. письмо 224 и примеч. 1 к нему). Предполагалось отдать эту повесть в сборник, посвященный исполнявшемуся в 1909 г. 50-летию «Общества пособия нуждающимся литераторам и ученым» (Литературный фонд) (см. письмо 240 и примеч. 2 к нему).

Михаил Михайлович Сухотин.

Толстой в это время кончил статью «Единая заповедь» (см. т. 38).

Наталья Леонидовна Оболенская, дочь племянницы Толстого Е. В. Оболенской. С 1905 г. замужем за X. Н. Абрикосовым.

«Помню, когда во время операции я была близка к смерти, — писала Софья Андреевна 20 июня Толстому, — мне все в жизни показалось ничтожно, нелепо, и выступило одно, несомненное и ясное — это помогать людям жить, облегчать им тяжесть жизни; и не словами, а делом, личным участием» (ПСТ, № 424). Эту же мысль высказала С. А. Толстая в уже упоминавшемся письме к дочери от 22 июня.

В июле 1909 г. президент XVIII Международного мирного конгресса прислал Толстому письмо об его избрании членом конгресса, который должен был состояться в Стокгольме в августе. Толстой принял предложение и начал готовить доклад, законченный в основном к 30 июля (см. т. 38). Согласие Толстого приехать в Стокгольм вызвало оживленные отклики в мировой печати. В то же время в печати появились сведения о резко антимилитаристском характере доклада. Решением Толстого принять участие в конгрессе была недовольна С. А. Толстая, опасаясь за его здоровье. Но 4 августа пришло сообщение, что из-за забастовки рабочих в Швеции конгресс откладывается на 1910 год. Однако высказывались предположения, что главная причина перенесения срока конгресса — опасение, вызванное приездом Толстого и антимилитаристским содержанием его доклада. «Я думаю, — говорил Толстой, — нескромно с моей стороны, — что в отложении конгресса играли роль не одни забастовки рабочих в Швеции, а и то, что я собирался приехать, и мое письмо к ним, и статья газеты (интервью Спиро в «Русском слове»). [Речь идет об интервью Спиро «У Л. Н. Толстого» (Р. сл., 1909, № 177, 2 августа) о поездке Толстого в Стокгольм. — Б. Ш]. Побоялись приезда. «Как нам быть с ним?» (Толстым). Прогнать нельзя. И отложили конгресс» (ЯЗ, кн. 4, с. 30). В 1910 г., получив вновь приглашение на конгресс, Толстой ответил отказом (см. т. 82, № 58).