„Отвратительно, страшно, мохнато…“ Отвратительно, страшно, мохнато, Воплощая всемирное зло, На восток расширялося НАТО И до нас невзначай доползло. Над страною нависло зловеще, Заслонивши нам солнечный свет, И зажало в железные клещи, От которых спасения нет. Мы тут сеяли мирно и жали, Добиваясь рекордов в труде, На соседей мы зла не держали, Мы добром их держали в узде. Достигали совместных успехов И кормили их щедрой рукой, Всяких разных поляков да чехов, Что сдались нам незнамо на кой. А теперь эти самые братья, Не вернув миллиардных долгов, Жадной сворой рванулись в объятья Наших общих недавних врагов. А раз так, мы должны, я считаю Как один всей великой страной, Обратив свои взоры к Китаю, Повернуться к Европе спиной. И, слегка наклонившись при этом, Брючный пояс ослабить чуток… Что и явится лучшим ответом Расширеньям любым на восток. 1997 Отец и сын
— Скажи мне, отец, Что там в небе горит, Ночной озаряя покров? — Не бойся, мой сын, Это метеорит — Посланец далеких миров. — Я слова такого не слышал, отец, И мне незнакомо оно, Но, чувствую, свету приходит конец И, стало быть, нам заодно. — Не бойся, мой милый, Авось пронесет, Не даст нас в обиду Господь, Он наши заблудшие души спасет, А если успеет — и плоть. — А вдруг не успеет? Отец, я дрожу, Сковал меня гибельный страх. — Уж больно ты нервный, как я погляжу, Держи себя, сын мой, в руках. — Отец, он все ближе, Минут через пять Наступит последний парад, Не в силах я больше на месте стоять, Настолько здоровый он, гад! — Не бойся, мой сын, Я когда-то читал, Теперь уж не помню когда, Что это всего лишь железный металл, Отлитый из вечного льда. — С небесным железом, отец, не шути, С обычным-то шутки плохи, Похоже, что нету другого пути, Давай-ка рванем в лопухи. — В какие, мой сын? — Да вон, за бугром, Отсюда шагах в двадцати. Да что ты стоишь, Разрази тебя гром! Нам самое время идти. — Скажу тебе, сын, Как тунгусу тунгус, Чем шкуру спасать в лопухах, Я лучше сгорю, как последний Ян Гус, И ветер развеет мой прах. Найду себе гибель в неравном бою, Прости, коли был я суров, Дай, сын, на прощанье мне руку твою. — Как знаешь, отец. Будь здоров. 1985 „Откровенно говоря…“ Откровенно говоря, После выпада такого, Я б на месте главаря Тоже кликнул постового. Но чуток повременив, Пусть их, думаю, бранятся, Нам-то с вами что до них, Что ли нечем нам заняться? Будем живы — не помрем, Подскребемся по сусекам, Что с царем, что с главарем, Лишь бы только не с генсеком. Палехская роспись Озаряя ярким светом Вековую темноту, Едет по небу ракета С человеком на борту. Человек с научной целью Из ракеты смотрит вниз, Вот уж ровно две недели, Как он в воздухе повис. В рамках заданной программы Дни и ночи напролет Он в пролет оконной рамы Наблюдение ведет Из глубин межзвездной бездны. Через толстое стекло Ископаемых полезных Он фиксирует число. Независимый как птица, Он парит на зависть всем И на землю возвратиться Не торопится совсем. Но когда придет команда Прекратить ему полет, Приземлится там, где надо, И домой к себе пойдет. 1985 |
