Картинка с рынка Лежит груша — Нельзя скушать. 1990 Клеветнику Твоих стихов охульных звуки До слуха чуткого дошли, Была охота пачкать руки, А то б наелся ты земли. Но не покину пьедестала, Хоть мести жар в груди горит, С зоилом спорить не пристало Любимцу ветреных харит. Тебе отпущено немного, Так задирай, лови момент, Свою завистливую ногу На мой гранитный постамент! 1984 „Ко мне тут киллер приходил…“ Ко мне тут киллер приходил Да видно дома не застал, В прихожей только наследил, Но я уж возникать не стал. 1996 „Когда в вечернем воздухе порой…“ Когда в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг щемящий голос флейты, О днях прошедших, друг мой, не жалей ты, Но флейты звуку сердце приоткрой. Когда в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг призывный голос горна, Ты сердце приоткрой свое повторно Звучанью горна, друг бесценный мой. Когда ж в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг громовый глас органа, Не шарь в серванте в поисках нагана, Но и органу сердце приоткрой. И всякий раз так поступай, мой друг, Когда очередной раздастся звук, Не важен тут источник колебанья… Ну, я пошел. Спасибо за вниманье. 1990 „Когда грядущее темно…“ Когда грядущее темно Для большинства мужчин, Тогда из всех искусств кино Опять становится важнейшим. Идет борьба добра со злом В стране огромными шагами, Не постоим же за баблом, Как не стояли за деньгами. Пора, товарищи, всерьёз Решать проблему кинозала, Чтоб фабрика, так скажем, грёз План, как положено, давала. Чтоб был расширен и обдолблен Любой, досель простой, экран. И лишь тогда среди колдобин Мы обретем дорогу в храм. 2002 „Когда сгорю я без остатка…“ Когда сгорю я без остатка В огне общественной нужды, Идущий следом вспомнит кратко Мои невнятные труды. И в этот миг сверкнет багрово Во тьме кромешной и густой Мое мучительное слово Своей суровой наготой. Причинно-следственные связи Над миром потеряют власть, И встанут мертвые из грязи, И упадут живые в грязь. И торгаши войдут во храмы, Чтоб приумножить свой барыш, И воды потекут во краны, И Пинском явится Париж. И сдаст противнику без боя Объект секретный часовой, И гайка с левою резьбою Пойдет по стрелке часовой. И Север сделается Югом, И будет Западом Восток, Квадрат предстанет взору кругом, В лед обратится кипяток. И гильза ляжет вновь в обойму, И ярче света станет тень, И Пиночет за Тейтельбойма Опустит в урну бюллетень. И дух мой, гордый и бесплотный, Над миром, обращенным вспять, Начнет туда-сюда витать, Как перехватчик беспилотный. 1986 „Кого и как, и где мочить…“ Кого и как, и где мочить — Есть дело внутреннее наше, Не вам нас, господа, учить, Как расхлебать крутую кашу. Ничто Российскому ремню Сегодня помешать не в силе, Да, напороли мы Чечню, Зато вы сербов накосили. Что наша жизнь? Игра в войну, Как пел один в „Пиковой даме“. Такие бабки на кону, А мы о неприятном с вами. Колыбельная Месяц светит, но не греет, Только зря висит, сачок. Засыпай, дружок, скорее, Засыпай, мой дурачок. Прислонившись носом к стенке, В темноте едва видны, Спят брюнетки и шатенки, Спят евреи и слоны. Свет на землю серебристый Тихо льется с высоты, Спят дантисты и артисты, Рекетиры и менты. Сквозь волнистые туманы Продирается луна, Спят бомжи и наркоманы, Лишь путанам не до сна. Спят, забывшись сном усталым, Сладко чмокая во сне, Спят под общим одеялом, Спят на общей простыне. Все заснуло в этом мире — Тишь, покой да благодать, Лишь скрипит в ночном эфире Наша общая кровать. Спи, мой милый, спи, хороший, А не то с кровати сброшу, Баю-баюшки-баю, Спи спокойно, мать твою. 1991 |
