„Мне для Алки ничего не жалко…“ Мне для Алки ничего не жалко, — Кто бы там чего не говорил. Я недавно Алке зажигалку За пятнадцать тысяч подарил. Чтоб сумела Алка искру высечь От которой можно прикурить, Мне пришлось ей за пятнадцать тысяч Зажигалку эту подарить. Приобрел я зажигалку эту По такой неистовой цене, Чтобы, прикуривши сигарету, Вспоминала Алка обо мне. На свои купил, на трудовые, Те, что получил за этот стих. Бабки, прямо скажем, — ломовые. Алка, прямо скажем, стоит их. 1994 „Много лет ты славно правил…“ Много лет ты славно правил, Дорогой товарищ Коль. На кого ж ты нас оставил, Нас, прожорливую голь. Твой приемник жесткий малый, Не тебе, видать, чета, Но в ментальности, пожалуй, Он не смыслит ни черта. Много ль надо человеку, Чтоб не впасть ему в коллапс — Яйки, курки, масло, млеко, Ну еще, понятно, шнапс. Так что мы и дальше рады Ваши трескать пироги. А советов нам не надо. Для других прибереги. 1998 „Много разных тайн непознанных…“ Много разных тайн непознанных У истории на дне. Вот и с Павликом Морозовым Дело темное вполне. В той истории трагической Не понять нам нипочем, Был фигурой он эпической Или мелким стукачом. Но копаться в деле Павлика, Пыль глотая не хочу, А пойду-ка я поставлю-ка За мальчоночку свечу. За его за душу детскую, Что сгубили на корню, И за нашу власть Советскую, Чтоб ее сто раз на дню. А кулацкую компанию, Если б я в то время жил, Во-первых строках с папанею Сам бы первым заложил. „Мой друг, побудь со мной вдвоем…“ Мой друг, побудь со мной вдвоем, Вдвоем со мной наедине, Чтоб каждый думал о своем — Я — о себе, ты — обо мне. Пусть в окружающей тиши, Располагающей ко сну, Две одинокие души Сплетутся в общую одну. Чтоб узел их связал двойной В одно единое звено, Мой друг, побудь вдвоем со мной И я с тобою, заодно. Мой друг, ты мне необходим, Не уходи, со мной побудь, Еще немного посидим Вдвоем с тобой на чем-нибудь. 1996 Мой ответ Альбиону
Еще в туманном Альбионе Заря кровавая встает, А уж в Гагаринском районе Рабочий день копытом бьет. Встают дворцы, гудят заводы, Владыкой мира правит труд И окружающей природы Ряды радетелей растут. Мне все знакомо здесь до боли И я знаком до боли всем, Здесь я учился в средней школе. К вопросам — глух, в ответах — нем. Здесь колыбель мою качали, Когда исторг меня роддом, И где-то здесь меня зачали, Что вспоминается с трудом. Здесь в комсомол вступил когда-то, Хоть нынче всяк его клеймит, Отсюда уходил в солдаты, Повесток вычерпав лимит. Прошел с боями Подмосковье, Где пахнет мятою травой, Я мял ее своей любовью В период страсти роковой. Сюда с победою вернулся, Поскольку не был победим И с головою окунулся В то, чем живем и что едим. Я этим всем как бинт пропитан, Здесь все, на чем еще держусь, Я здесь прописан и прочитан, Я здесь затвержен наизусть. И пусть в кровавом Альбионе Встает туманная заря, В родном Гагаринском районе Мне это все — до фонаря! 1989 „Моника дала…“ Моника дала Ненароком Биллу, И пошла волна, Набирая силу. Подлый этот Старр Только ждал момента, Нанести удар В спину Президента. Есть еще одна Версия скандала — Вроде как жена Старру не давала. Раскрутили СМИ Тему эту споро, Хлебом не корми Гнусную их свору. Билл туда-сюда, Что-то делать надо И решил тогда Жахнуть по Багдаду. Тут уж удила Закусила Дума, Дело довела До большого шума. И козе под хвост ОСВ заткнулось, Словом, в полный рост Дума оттянулась. И Саддам бандит Да и Билл не лучше, Но теперь кредит Хрен-то мы получим. Рухнули стропила, Дом сгорел дотла… Ох, некстати Биллу Моника дала. |
