„Всходит месяц чинно…“ Всходит месяц чинно Над большой страной, Голые мужчины Спят во тьме ночной. Только я одетый, Стоя на посту, Охраняю этой Ночи красоту. „Вчера явился мне во сне мужик…“ Вчера явился мне во сне мужик, Его был страшен и причудлив лик, Глаза огнем горели, а из уст Свисал сухой смородиновый куст. Внезапный ужас члены мне сковал, Видением сраженный наповал, Не в силах удержать в коленях дрожь, Я прошептал: — Ну ты, мужик, даешь! Видал я разных мужиков во сне, Порою адекватных не вполне. Но ни один из них, клянусь крестом, Не посещал меня во рту с кустом. Мужик воскликнул: — Что за ерунда! Попал я, вероятно, не туда. Ты сплюнь-ка через левое плечо, А я приснюсь кому-нибудь еще. И он исчез, как был, во рту с кустом, А я один лежал во сне пустом, Пока забвенья черная река Не поглотила на фиг мужика. 1991 „Выпивать поэтам нужно в меру…“ Выпивать поэтам нужно в меру, А иначе портится рука. Взять того же Пушкина, к примеру, Или, я не знаю, Маршака. 1997 „Выхожу один я на дорогу…“ Выхожу один я на дорогу В старомодном ветхом шушуне, Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, Впрочем, речь пойдет не обо мне. На другом конце родного края, Где по сопкам прыгают сурки, В эту ночь решили самураи Перейти границу у реки. Три ложноклассических японца — Хокусай, Басё и Як-Цидрак Сговорились до восхода солнца Наших отметелить только так. Хорошо, что в юбочке из плюша, Всем известна зренья остротой, Вышла своевременно Катюша На высокий на берег крутой. И направив прямо в сумрак ночи Тысячу биноклей на оси, Рявкнула Катюша, что есть мочи: — Ну-ка брысь отседа, иваси! И вдогон добавила весомо Слово, что не сходу вставишь в стих, Это слово каждому знакомо, С ним везде находим мы родных. Я другой страны такой не знаю, Где оно так распространено. И упали наземь самураи, На груди рванувши кимоно. Поделом поганым самураям, Не дождется их япона мать. Вот как мы, примерно, поступаем, Если враг захочет нас сломать. 1996 „Города похожи друг на друга…“ Города похожи друг на друга, Будь то Душанбе или Сидней, Или та же самая Калуга, Впрочем, речь сегодня не о ней. Несмотря на внешнее несходство, Но об этом следующий раз, Главное в них — внутреннее сходство, Вот что их роднит на первый глаз. Есть у них в любое время года — Лето, осень или же зима, Все что только нужно для народа, А народу главное — дома. В каждом доме этажей немало, У меня их около восьми, Раньше это сильно отвлекало, А теперь — хоть хлебом не корми. …Или, например, возьмем Воронеж, Впрочем, что с Воронежа возьмешь, И с балкона толком не уронишь, И на стенку сходу не прибьешь. …Да, чуть не забыл, наземный транспорт. С этим просто полный караул, Тут на Майне приезжал во Франкфурт, Так никто и глазом не моргнул. …А вообще-то здесь у нас неплохо, Кормят так, что просто на убой, Суп дают на завтрак из гороха, Кто спускает воду за собой. Над рекой в пруду склонилась ива, За рекой заката синева, Вот и все, родная. Будем живы. С добрым утром. Говорит Москва. Городским поэтам Люблю я городских поэтов, Ну что поделаешь со мной. Пусть дикой удали в них нету, Пусть нет раздольности степной, Пусть нету стати в них былинной, Пусть попран дедовский завет, Пусть пересохла пуповина, Пусть нет корней, пусть стержня нет. Зато они в разгаре пьянки Не рвут трехрядку на куски И в нос не тычут вам портянки, Как символ веры и тоски. 1983 |
