Джиана невольно вскрикнула – ее словно огнем обожгло. Так стакан выпитого натощак бренди обжигает желудок. Однако пламя, охватившее ее сейчас, не могло сравниться с алкоголем – оно было во много раз нежнее и приятнее. Лишь только она почувствовала горячее дыхание Адама у своей груди, как ее соски налились и отвердели, и вскоре все потаенные уголки ее тела охватило нежное томление.

– Еще, – прошептала Джиана.

Адам тотчас же исполнил ее просьбу, затем спросил:

– Продолжать?

Она кивнула, и он сказал:

– Тогда идите ко мне еще ближе.

Она снова кивнула и тут же прижалась к нему, так что ее великолепные груди оказались прямо у его губ. И Адам тотчас принялся легонько покусывать и целовать соски – сначала один, потом другой.

Джиана громко стонала, выгибаясь всем телом, а Адам, лаская ее, чувствовал, что все сильнее возбуждается; ему безумно хотелось овладеть этой девушкой, погрузиться в ее влажное тепло, почувствовать, как она устремляется ему навстречу, и наконец услышать ее громкие стоны и крики, когда они, став одним целым, вместе вознесутся к сказочным вершинам блаженства, где царят любовь и взаимное доверие.

На мгновение отстранившись, Адам снова прильнул губами к губам Джианы, а его рука скользнула под море ее пышных нижних юбок, и он нащупал у нее на колене кружевную манжетку шелковых панталон. Его рука поднялась повыше, и несколько секунд спустя он нашел застежку, расстегнул ее – и его пальцы осторожно проникли между ног девушки, вошли в ее горячую влажную плоть.

– Ах, Адам!.. – выкрикнула Джиана, и из груди ее вырвался громкий стон.

Принцесса была бы не в силах передать восхитительные ощущения, охватившие ее от этих новых ласк Адама; прежде она даже представить не могла ничего подобного – не могла представить, что такие чудесные ощущения возможны. Своими ласками Адам словно пробудил дремавшее в ней неистовое желание, и это желание сейчас с каждым мгновением усиливалось, так что ей казалось, она не выдержит сладостной пытки. А ведь раньше она даже не подозревала, что способна испытывать такую страсть…

Впрочем, Джиана понимала, что принцесса не должна испытывать ничего подобного. И вероятно, ей следовало бы возмутиться по поводу того, что Адам относится к ней без должного почтения и ласкает ее таким образом. Однако его бесконечная нежность совершенно ее обезоружила, и она была не в состоянии на него сердиться. Да и как она могла сердиться, если он доставлял ей такое неописуемое наслаждение?

– О, пожалуйста… – бессвязно пробормотала она, – пожалуйста…

Адам не мог понять, просит ли она продолжать или же умоляет остановиться. Но тут Джиана со стоном прижалась к нему, и он все понял – ответ был очевиден.

Он тотчас продолжил ласки, а девушка стонала все громче и громче. Наконец по телу ее словно прокатились судороги, и она, выкрикнув его имя, упала в изнеможении ему на грудь.

Адам нежно поцеловал ее в губы. Его по-прежнему терзало желание, но он понимал, что время еще не пришло.

Она открыла глаза и посмотрела на него с таким восторгом, что Адам понял: его терпение вознаграждено. Джиана взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. Он тут же поцеловал ее в ответ, поцеловал со всей страстью.

Поцелуи Адама становились все более жаркими, и его пыл передавался Джиане – она вся трепетала от переполнявшего ее желания. Когда же он в какой-то момент вдруг отстранился от нее, принцесса вскрикнула от неожиданности и посмотрела на него с удивлением.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, – прохрипел в ответ Адам. – Все в порядке.

– Тогда почему вы меня больше не целуете?

– Потому что я вас желаю. – Он прерывисто выдохнул и добавил: – Хочу, чтобы вы стали моей.

– Я и так ваша, – прошептала Джиана. Он покачал головой.

– Не совсем так. То есть вы меня не поняли. Если хотите, мы можем остановиться на этом, и вы по-прежнему останетесь девственницей. – Адам посмотрел девушке прямо в глаза.

Принцесса смотрела на него во все глаза; было очевидно, что она не понимает, о чем речь.

– Джорджи, вы поняли, что я имею в виду?

Она молча покачала головой.

– Я хотел сказать следующее: сейчас мы с вами можем оставить все как есть и одеться. И после этого каждый из нас пойдет своей дорогой. И для вас все останется по-прежнему. Вы забудете обо всем.

Джорджи нахмурилась, однако не сказала ни слова. Опершись на локоть, Адам поцеловал ее и вновь заговорил:

– Больше всего на свете я хочу, чтобы вы помнили обо мне всю жизнь, Джорджи. Но сейчас вы еще можете уйти и выйти замуж за другого мужчину. Или найдете себе другого возлюбленного, более для вас подходящего. И никто, кроме нас с вами, никогда не узнает о том, что было между нами в этой комнате.

Джиане не вполне был понятен смысл всех его слов, но одно она поняла: Адам дает ей возможность выбирать, принять решение. Разумеется, она прекрасно знала: хотя ее родители заключили брак по любви, такое среди особ королевской крови случается чрезвычайно редко. Принцессы должны выходить замуж, руководствуясь государственными соображениями, и должны свято чтить интересы своей страны и заботиться о благе своих подданных. С самого рождения особам королевской крови внушалось, что они не имеют права вступать в брак по любви. Думая об этом, Джиана то и дело вздыхала. Она понимала, что ее долг – сберечь себя ради будущего брака. Принцесса должна предстать перед своим будущим супругом целомудренной. Но Джиану неудержимо влекло к Адаму Маккендрику, и она ничего не могла с этим поделать. Более того, сейчас ее совершенно не волновало то обстоятельство, что они с Адамом в будущем никогда не смогут соединиться в законном браке. Ей просто хотелось быть любимой. Ради себя самой. Хотя бы раз в жизни. Хотелось на время забыть о своем долге перед княжеством и подданными.

Да-да, ей надо хотя бы на время забыть о долге принцессы, хотя бы на один день стать просто женщиной. Обычной женщиной, которая имеет право сама сделать выбор. Которая имеет право любить мужчину и принимать его любовь.

Дотронувшись до руки Адама, Джиана, улыбаясь, проговорила:

– Я не хочу оставаться девственницей.

Какое-то время он молча смотрел на нее. Потом тоже улыбнулся и принялся расстегивать крючки у нее на юбке. Затем расстегнул пуговички у нее на панталонах и, развязав черные, в оборках, подвязки, снял с Джорджи черные шелковые чулки.

– Что это? – Адам указал на массивную золотую цепочку, опоясывавшую ее талию. На цепочке висело массивное золотое кольцо-печатка. Хотя в Париже Адам видел браслеты на животах танцовщиц-египтянок, такое странное украшение ему встречалось впервые. Цепочку невозможно было расстегнуть без ключа. Но кто же мог застегнуть на девушке эту цепочку? Не было никаких сомнений в том, что раньше это кольцо принадлежало какому-то мужчине, потому что на нем были выгравированы девиз и герб. – Это какая-то новомодная конструкция пояса верности? Или подарок на память от рыцаря на белом коне? – пробормотал Адам. Он не знал, что это такое, но был абсолютно уверен: эта вещь висела у Джорджи на поясе не просто так. У этой вещицы наверняка было какое-то назначение – только вот какое?..

Принцесса опустила глаза, взглянула на свой пояс и только в этот момент вспомнила о том, что там у нее хранится государственная печать. Господи, как она могла о ней забыть?! Джиана была сейчас совершенно нагая. На ней была только цепочка с государственной печатью.

– Это украшение передается в нашей семье из поколения в поколение. Ее дал мне мой отец.

Если эту вещицу дал Джорджи отец, то, выходит, она и впрямь была чем-то вроде пояса верности. «Но меня это не остановит», – подумал Адам с усмешкой.