- Так-то… - только и смог произнести Андрей, вздрогнув от слов жены, и отправился в спальню, где стоял шкаф, и, чувствуя, как дрожат руки, начал набивать своими вещами первую попавшуюся сумку. Набив, вспомнил о казацкой форме, которую сразу же сложил в подходящий полиэтиленовый пакет. Поставив сумки перед дверью, он снял со шкафа и гармонь. Задумавшись, сказал:

- Банковскую книжку гони!

- Обойдешься…

- Все равно ведь без моей подписи ни одной копейки не снимешь!

Он подхватил сумки, пинком отшвырнул дверь и выскочил на веранду, где закинул на плечо гармонь, и сошел с крыльца. Хотел идти садом, чтобы поменьше привлекать внимание, но сразу же передумал: "Я не вор какой-нибудь, чтобы кого-то стыдиться!" В этот момент с крыльца скатилась Валентина и сквозь слезы выкрикнула, отдавая чековую книжку:

- Возьми, подавись!

Бунтов молча затолкал книжку в карман и пошел тропинкой, петлявшей около домов, стараясь не оглядываться по сторонам, потому что из окон и от дворов на него смотрели любопытные глаза. Правда, он не обращал ни на кого внимания, лишь ускорил шаг, когда услышал голос Валентины, видимо, бежавшей следом:

- Андрей, вернись, умоляю! Что же ты делаешь-то, одумайся!

В конце концов она отстала, но от ее истеричного голоса захотелось побыстрее проскочить мимо нескольких усадеб, поскорее укрыться у Розы, и чтобы никто и никогда более не совался в его жизнь. Он, как ошпаренный, заскочил к Розе на веранду, а она уж ждет его, смотрит испуганно, словно нашаливший ребенок, и слова произнести не может.

- Пустишь жить? - спросил Бунтов и нашел в себе силы улыбнуться. - Навсегда пришел!

- Если навсегда - живи! - тоже улыбнулась Роза и добавила: - Даже если на время, - все равно живи!

Он прошел за ней в дом, положил сумки в углу, поставил гармонь на диван и притопнул:

- Где наша не пропадала! Эх, сто пятьдесят бы махнуть, тогда совсем бы недурственно было!

О выпивке Бунтов вспомнил совершенно случайно, но сейчас был именно такой случай, когда он не отказался бы от рюмашки. А что, разве он не заслужил за последние полгода? Разве не заслужил за сегодняшнюю нервотрепку? Шальная и непривычная мысль о выпивке, от которой он по-настоящему отвык, не давала покоя, пока он примерял и резал стекла, вставлял в рамы, но никак не могла оформиться в конкретное предложение. И повод нашелся, когда Роза подошла и стеснительно, даже стыдливо спросила:

- Обедать-то когда будем?

- Вот застеклю, тогда можно и перекусить! Хотя нет: это нам сегодня не подходит! Давай-ка настоящий стол организуем, как на свадьбе!

- Смеешься, что ли?

- Вполне серьезно говорю… - Бунтов достал из кармана деньги, отсчитал приличную сумму. - Сходи в магазин и купи закуски хорошей и бутылочку, какую побогаче! Думаю, коньяк можно взять, и шоколадку к нему! Денег не жалей - не последние. А что: гулять так гулять!

- Ты что, гулять пришел?

- Нет, конечно, но и от рюмки сегодня грех отказаться!

- Тебе нельзя!

Если Бунтов говорит, значит, можно! Не слушай никого. Только меня!

Роза ушла, а Бунтов пожалел, что отправил ее: не дай Бог, встретится с Валентиной в магазине, - ведь кровопролитие может быть! Валентина сразу поймет, откуда деньги у Устиновой. Но зря он переживал. Роза вернулась быстро, и с другим настроением, словно на красивом концерте побывала. Бунтов вскоре закончил резку стекол, правда, в конце торопился и обрезал палец, но не сильно. Роза принесла йод, бинт и сама забинтовала ему палец. Пока бинтовала, Бунтов обнял ее свободной рукой, чувствуя, как душу наполняет необъяснимая радость.

Когда сели за стол и он откупорил бутылку, то внутри его будто появился знакомый человек и начал нашептывать голосом жены: "Одумайся, Бунтов! Ты что себе позволяешь?" И Андрей усмехнулся в ответ: "Я полгода тебя слушал, по струнке ходил! А теперь у меня и своя голова есть!" Он разлил коньяк по рюмочкам, подсел к Розе и, прежде чем выпить, пристально

посмотрел в ее грустные глаза, словно хотел заглянуть в душу, по-настоящему понять ее саму, ведь до этой минуты они все делали на ходу, бегом, нисколько не задумываясь над тем, что делают. А теперь, пожалуйста, смотри друг на друга, сколько хочешь, и никто не помешает!

- За нас с тобой! - сказал Бунтов и, легонько стукнув своей рюмочкой по рюмке Розы, одним глотком выпил коньяк, почти не ощутив вкуса.

Роза отпила глоточек и поставила рюмку, взяла по кусочку шоколада себе и Бунтову, из своих рук положила ему в рот и сказала:

- Закусывай!

А Бунтову и есть-то совсем не хотелось. В этот момент он с подзабытым ощущением почувствовал, как сразу же запьянел, как приятным теплом наполнилось все тело. Ощущение было настолько необычным, будто он выпил впервые в жизни, а не заново привыкал к этому прекрасному состоянию. Невольно подумал: "Вот, как надо пить-то! Редко, но с настроением, чувством, а не так, как всю жизнь глотал!" Правда, когда повторил, то ощущение показалось не столь уж необычным, почти таким, каким оно было всегда.

- Вот теперь и закусить можно!

Перекусив, Бунтов взял гармонь и начал играть, и игра его показалась Розе необыкновенно громкой.

- Потише, а то, наверное, с улицы слышно! - пугливо попросила она.

- А кого бояться? Мы теперь сами себе хозяева!

Он хотя и хорохорился, но понимал, что Роза сейчас всего боится, и только лишь поэтому отложил гармонь, потянулся за бутылкой и налил себе еще. Хотел налить и Розе, но она отказалась:

- Не хочу… И тебе хватит для первого раза!

- А второго не будет! - твердо сказал Бунтов, как кованый гвоздь вбил.

Она подошла к нему, чмокнула в щеку. От ее поцелуя он сразу почувствовал себя не чужим в этом доме, а хозяином. Поэтому и сказал, как приказал:

- Пошли, поваляемся!

Они не заметили, как наступил вечер, и напомнил о нем рокот трактора под окнами. Бунтов выглянул в окно, а это "Кировец" улицу загородил. Бунтов оделся, вышел на веранду, а Коляня уж на крыльце сидит, дожидается.

- Чего приперся-то? - недовольным голосом спросил Бунтов.

- Твоя послала… Говорит, ты там больше не живешь! Что произошло-

то?

- То и произошло, - оглянувшись на входную дверь, сказал Бунтов. - Валентина застукала. Стекла поколотила!

Фролов улыбнулся:

- Значит, у вас все серьезно!

- А ты как думал! Хоть три дня для свадьбы бери… Ладно, как-нибудь обойдусь. Завтра я в поле, а ты Артему помогай! - сказал Бунтов, давая понять, что разговор окончен.

Все-таки не зря приходил Коляня. После разговора с ним Бунтов вернулся в наезженную колею, когда к нему вернулся привычный ход мыслей, именно такой, какой был в последние дни, и вернулось привычное настроение, какое могло быть только в доме Розы. И Бунтов сразу забыл обо всем на свете, только знал, что есть Роза и он рядом с ней. Утром она сказала:

- Теперь понятно, почему твоя так бегает за тобой!

- Почему же?

- Сам догадайся!

- А-а-а, - улыбнулся Бунтов. - Это коньяк виноват!

Начавшееся с шутки, в дальнейшем наступившее утро Бунтов не мог выделить как-то по-особенному. Даже хуже того: когда Роза собралась на работу, и он собрался, потому что оставаться в чужом доме одному показалось невыносимым делом, особенно теперь, когда только-только по-настоящему понял, что вчера произошло! А вернее сказать: что вчера натворил! Зачем-то

выпивку устроил, сразу перечеркнул те долгие месяцы, когда держался, несмотря ни на что, особенно первые две-три недели. А теперь все надо начинать сначала.

С этой душевной горечью он доработал до обеда, но голода почему-то не ощущал. Наверное, оттого, что не осталось у него теперь такого места, куда можно прийти и съесть тарелку супа в свое удовольствие, попить чаю, и где бы его ждали по-настоящему: к Валентине уже не пойдешь, а к Розе еще не привык ходить. Каким ни пасмурным было его настроение, но оно в один миг просветлело, когда он увидел женскую фигурку, свернувшую с проселка. Он еще издали узнал быстроногую Устинову с пузатым пакетом и остановил трактор, заглушил двигатель. Когда она подошла, Андрей спрыгнул с подножки, поцеловал Розу, подсадил в кабину, забрался сам и заулыбался, спросил так, как будто не знал, зачем она пришла: