Поскольку советские средства ПВО были не в состоянии как-то помешать этим полетам, органы контрразведки стремились задержать шпионов «по горячим следам», т.е. в первые сутки после приземления. Это можно было обеспечить лишь с помощью развитой системы наблюдения за местностью и быстрой передачи информации. Если же приземление очередной группы оставалось незамеченным или ее членов не удалось поймать в ближайшие дни, агентам, как правило, удавалось раствориться в огромных просторах страны.
В январе на территории Саратовской области была обезврежена диверсионно-разведывательная группа, личный состав которой прошел специальную подготовку в Брайтенфуртской разведшколе. Участники группы, оснащенные экипировкой и документами летного состава ВВС, имели задание вести разведку предприятий авиационной промышленности и объектов энергетики. У них были изъяты две радиостанции, стрелковое оружие, несколько комплектов фальшивых документов, гранаты, большая сумма денег. В апреле на территории области задержали еще одну специализированную диверсионно-разведывательную группу, участники которой окончили Варшавскую разведшколу и нацеливались на сбор информации о перемещении воинских грузов по железной дороге, обращая особое внимание на продукцию авиационного завода и осуществление диверсий. Из этих двух случаев можно было сделать вывод, что германская разведка проявляет большой интерес к авиазаводу № 292 в Саратове.
8 января в районе г. Новоузенска, в 90 км северо-восточнее Палласовки, была выброшена группа из шести агентов Абвера, имевшая задание осуществлять наблюдение за работой железнодорожного транспорта и производить диверсии. Один из них на следующий день явился с повинной в местные органы власти и сдал своих «коллег». Силами местного истребительного батальона была проведена массовая облава, в ходе которой всех диверсантов задержали. У них конфисковали оружие, экипировку и радиостанции.
Ловили шпионов и в северных районах Поволжья. 14 мая в Ярославле арестовали немецкого агента, бывшего командира взвода Красной Армии, окончившего Варшавскую разведшколу. Затем он работал под контролем контрразведки и регулярно докладывал немцам о своей якобы проделанной работе. На следующий день в Рыбинске был арестован еще один выпускник Варшавской школы, который также под контролем чекистов регулярно отправлял радиограммы в разведцентр.
Советские чекисты начали оперативные радиоигры с использованием захваченных немецких агентов еще в 1941 г. Впоследствии до сентября 1943 г. в них были задействованы уже 80 перевербованных шпионов. В «работе» находились 56 радиостанций, с которых к противнику поступали ложные сведения. Тематика радиоигр была разнообразна. Ведущее место принадлежало военно-стратегической информации, передаваемой немцам с целью обеспечить успехи на фронте. Радиоигры проводились в тесном сотрудничестве с оперативным управлением Генштаба и Разведуправлением РККА и под контролем Ставки. Ряд дезинформационных материалов передавался только с личного разрешения Сталина.
В 1943 г. две радиоигры активно проводились в столице Поволжья – в Горьком. В центре одной из них стоял С. А. Калабалин, сдавшийся органам НКВД в сентябре 1942 г. После его допросов областным управлением НКВД было принято решение об использовании этого бывшего учителя и выпускника школы Макаренко в радиоигре. Легализация агента «Караева» была проведена согласно немецким инструкциям. Передача военной дезинформации, предварительно утвержденной Генштабом, была начата уже на седьмой день после его приземления и регулярно продолжалась до февраля, после чего контрразведчики решили вызвать в Горьковскую область курьеров. Данное предложение было мотивировано якобы начавшейся «разрядкой батарей радиостанции», а также нехваткой денег, износом обуви и одежды.
Однако Варшавский разведцентр не спешил с ответом и лишь в мае сообщил, что связник прибудет, но ни время, ни условия встречи оговорены не были. В ночь на 28 июня с бомбардировщика Не-111 на территории Дальне-Константиновского района был выброшен немецкий агент Дергун, а также грузовой парашют с 90 тыс. рублей, батарейками к радиостанции и поддельными документами. Несмотря на то что появление самолета было замечено постами ВНОС, а местные крестьяне видели приземление парашютиста, поймать его не удалось, даже прочесав весь окрестный лес.
Спрятав парашют и добравшись до Горького, Дергун не сразу отправился на встречу с Калабалиным, которого хорошо знал по совместной учебе в разведшколе. Сначала он устроился на жительство, потом несколько дней прогуливался по городу. И тут, во время очередного гулянья, он на ул. 15 лет Чувашии неожиданно встретил другого немецкого агента и «однокурсника» – Родина. Оказалось, что тот был заброшен в Ярославль, но свое задание провалил и решил сбежать в многолюдный Горький. Несколько дней шпионы пьянствовали, отмечая встречу, и только вечером 11 июля Дергун наконец встретился с Калабалиным, когда тот собирал грибы в районе станции Мыза. После этого коллеги зашли за Родиным, купили на базаре водки с закуской и отправились праздновать встречу. Однако попойка трех абверовцев была сорвана опергруппой НКГБ. Сама радиоигра продолжалась и после вплоть до 1944 г.
В марте в Горьком начала действовать и другая радиоточка, на которой работали сразу два радиста. С нее противнику также шла дезинформация, рекомендованная Генштабом. В первую очередь она касалась сведений о количестве эшелонов, проходящих через Горький, и номенклатуре перевозимых ими грузов. Информация, передававшаяся двумя «разведгруппами», отличалась только в мелких деталях и как бы дополняла одна другую. Два курьера, посланные немцами затем в сентябре 1943 г., были арестованы . Один из ранее перевербованных агентов вернулся к немцам и, благополучно пройдя проверку, 1 мая 1944 г. был вновь сброшен на парашюте на территории СССР с батарейками и кварцами для рации. Радиоигра же впоследствии велась до начала 1945 г.
Радиоигры и военная дезинформация – оружие обоюдоострое. Зачастую выигрывал не тот, кто запускал «дезу», а тот, кому она предназначалась. В 1943 г. немцы получили некие «агентурные данные» о том, что с конвейеров Горьковского автозаводе им. Молотова якобы еженедельно сходят 800 средних танков Т-34. Вероятно, дезинформация, переданная советской контрразведкой с целью запугать противника высокой производительностью ГАЗа в деле производства «тридцатьчетверок», привела к совершенно неожиданному результату. Если бы германская разведка располагала какой-либо реальной агентурой на автозаводе, то, вероятно, агенты никак не могли сообщить подобные дутые цифры выпуска танков Т-34, которые там вообще не собирались. Таким образом, контрразведка фактически подставила ГАЗ под удар Люфтваффе!
Далеко не все агенты были пойманы и обезврежены контрразведкой. В большом городе, насыщенном беженцами, эвакуированными, ранеными и другими «временно проживающими», шпионам было довольно легко легализоваться и незаметно вести разведывательную и диверсионную деятельность. Пуски ракет во время налетов авиации много раз отмечались в 1942—1943 гг., причем, несмотря на все принимаемые меры, задержать ракетчиков почти никогда не удавалось. Начальник Горьковского областного управления НКВД В. С. Рясной после войны вспоминал: «В Горьком было много немецкой агентуры. Одной из главных задач немецких шпионов было добыть секрет клея для изготовления авиационной древесины». Это утверждение выглядит тем более смешно, что все немецкие самолеты были сделаны из алюминия!
Фактически же абверовцам удалось получить определенные сведения о горьковских заводах. Так, в одной из разведсводок Абвера за май 1943 г. говорилось: «Горький, ранее Нижний Новгород, имел население 644 тысячи человек, известен как город, в котором сосредоточено несколько крупных объектов военной промышленности, включая завод № 112 „Красное Сормово“, где работает примерно 12 000 человек и производятся ежемесячно 270 средних танков Т-34, что составляет примерно 15% всего объема выпускаемых танков этого типа».
