Отдельные инициативные товарищи, не полагаясь на защиту зенитчиков, решили собственными силами создавать своего рода объектовые силы ПВО. Директор станкозавода № 113 организовал из состава 1-го отряда ВОХР, охранявшего предприятие, две группы по семь бойцов с винтовками «для расстрела сбрасываемых светящихся ракет». Но вряд ли подобные меры могли сильно изменить ситуацию.

Словом, оставалось только молиться, что немцы решат ограничиться одним налетом, как это уже бывало в прошлые годы…

Утром 5 июня о налете германской авиации на Горький стало известно Сталину. Узнав о разрушении главного конвейера ГАЗа, вождь пришел в ужас и тут же лично от руки, что было неслыханным случаем, написал постановление ГКО № 3524, в котором приказал немедленно сформировать комиссию по расследованию причин невыполнения задач Горьковским корпусным районом ПВО. В ее состав были включены глава НКВД Л. П. Берия, шеф НКГБ В. Н. Меркулов, секретарь ЦК ВКП(б) А. С.Щербаков, председатель Моссовета В. П. Пронин и командующий ПВО территории страны М. С. Громадин. Уже сам состав комиссии говорил о том, какое значение руководство страны придавало Горькому и его военным предприятиям. Председателем комиссии, естественно, был назначен Берия, так что кое-кому следовало ждать грозы[151]. Заместитель наркома строительства К. М. Соколов по приказу Сталина уже 5 июня прилетел в Горький, чтобы лично руководить разработкой мероприятий, необходимых для восстановления завода. Приехав на ГАЗ, Соколов был поражен увиденной картиной разрушений. Механосборочный и литейный корпус № 1 были практически уничтожены. Было ясно, что в короткие сроки все это не восстановить.

Одновременно советская авиация в районе Орловского выступа получила приказ ударами истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков «зачистить» немецкие аэродромы, на которых базировалась бомбардировочная авиация. В частности, был совершен налет на Сещинскую, где находились «Хейнкели» из П. и III./KG55. Однако немецкие патрульные истребители своевременно обнаружили приближающиеся самолеты и не только сорвали атаку, но и не дали русским спокойно вернуться на свои базы. В общей сложности в течение дня FW-190 и Bf-109 из эскадр JG51 «Мельдерс» и JG54 «Грюнхерц», согласно данным Люфтваффе, сбили 23 советских самолета, в т.ч. десять ЛаГГ-3, четыре Пе-2, столько же Р-40 «Киттихаук» и по одному Ил-2, Ла-5 и МиГ-3[152] .

Тем временем вечернее небо над Горьким снова пронзили гудки воздушной тревоги. В 18.40 над городом прошли два самолета-разведчика Ju-88D, которые зафиксировали разрушения, причиненные в ходе вчерашнего налета, а заодно разведали погоду над целью. Появление «Юнкерсов» оказалось совершенно неожиданным для ПВО, и на перехват даже не было поднято ни одного истребителя. Через два часа разведчики вернулись на немецкие аэродромы. После обработки пленки командиры эскадрилий смогли увидеть на фотографиях результаты своих действий. Снимки показывали, что вся центральная часть ГАЗа получила сильнейшие повреждения.

На сей раз удар было решено нанести по западному сектору предприятия, в котором находились различные вспомогательные цеха и сооружения. Данные метеоразведки показывали, что над Горьким стояла ясная безоблачная погода, и условия для повторного налета были идеальными. Незадолго до 20.00 по берлинскому времени на аэродромах Орел, Брянск и Сещинская снова взревели моторы бомбардировщиков, и тяжело груженные машины стали одна задругой выруливать на старт. Не-111H «IG+БГ» из 3-й эскадрильи KG27 «Бельке» взлетел с аэродрома Орел в 19.50, Не-111H «1G+DP» из 6./KG27 – в 20.00, Не-111H «1G+FS»H3 8./KG27 – в 20.13 и т.д. Всего во втором массированном налете на Горький приняли участие 128 самолетов.

Помимо налета на основную цель, некоторые экипажи снова атаковали второстепенные объекты, чтобы запутать советскую ПВО. Так, Не-111Н«Ю+МГ»из З./КС27, взлетев в 19.50 с аэродрома Орел, совершил повторный налет на Сталиногорск.

Основная же армада, огибая с юга Москву, летела дальше на восток. П. Мёбиус из эскадры KG27 «Бельке» вспоминал: «Ночи были светлыми и безоблачными, к тому же имелось северное сияние. Также иногда на крыльях плясали огни Святого Эльма. Поэтому навигация была нетрудной, особенно учитывая длительные полеты над вражеской территорией и ожидаемую нами мощную противовоздушную оборону».

«Хейнкели» и «Юнкерсы» группами по три – пять машин летели на высоте 4000—6000 м. Основная масса шла через Кулебаки и Павлово, остальные – через Арзамас, используя в качестве ориентиров Оку и железную дорогу. При подходе к объекту атаки самолеты снижались, не нарушая при этом строя.

К ночи в Горьком опять слегка похолодало, до + 13°С, ветер стих и стоял полный штиль. После 22.00 с центрального поста ВНОС в Москве вновь поступило сообщение о приближении большой группы вражеских бомбардировщиков. На сей раз сигнал «Воздушной тревоги» был дан в 23.36. В течение восьми минут гудки заводов и фабрик в Сормове, Канавине, Ленинском и других районах наполняли воздух напряженным ожиданием нового налета. В 23.40 воздушную тревогу объявили на ГАЗе. Этот вой был отчетливо слышен в нагорной части города с высокого берега Оки, вскоре и там, на заводах Ворошиловского района, в Караваихе и Дубенках тоже тревожно загудели электросирены.

Около полуночи в небе над Автозаводским, Ленинским и Кировским районами вспыхнули около двухсот осветительных ракет, и вся огромная промзона вновь стала видна, как днем. Вслед за этим открыли огонь зенитные батареи, дополнив начавшийся фейерверк разноцветными разрывами снарядов. Основной удар вновь наносился по автозаводу им. Молотова. Тысячи мелких зажигательных бомб и «листочков» огненным дождем устремились вниз, затем стали падать тяжелые FrAM C250, начиненные смесью нефти и бензина. При падении этих «адских машин» подрывался заряд тротила, и горючая жидкость разбрызгивалась, поджигая все вокруг в радиусе 50 м. Директор ГАЗа Лившиц бросил в бой с огнем все семь исправных автонасосов, имевшихся на заводе, однако пламя вскоре охватило многие объекты и разгоралось все сильнее. Поднимавшиеся высоко в небо языки ярко освещали территорию на многие километры вокруг. А тем временем с юго-запада приближались новые волны бомбардировщиков.

Владислав Гурьев (во время войны был подростком, его отец работал на Автозаводской ТЭЦ) наблюдал за происходящим с Малиновой гряды, т.е. с высокого, правого берега Оки. Позднее он вспоминал: «Мы отчетливо видели немецкие бомбардировщики, летящие над Окой. Они шли группами по 20 самолетов, по четыре в ряд. Создавалось впечатление, что, используя в качестве ориентира водонапорную башню, расположенную прямо напротив завода, они круто поворачивали на 90 градусов и спокойно, словно на учениях, бомбили цеха. Причем складывалось ощущение, что каждый самолет шел на конкретный корпус завода. Некоторые бомбардировщики сильно снижались, пикировали и даже включали прожектора[153]. При этом стоял такой свист, что звенело в ушах, было отчетливо видно, как отделяются бомбы. После бомбежки самолеты резко набирали высоту и исчезали в темноте, только в этот момент зенитки начинали стрелять».

После первого удара пикирующих бомбардировщиков Ju-88 водопроводная сеть была вновь повреждена прямыми попаданиями в нескольких местах, и тушить пожары опять стало нечем. Снова была выведена из строя и основная линия электропередач, разбиты 45 изоляторов открытой подстанции, перебита резервная линия через завод «Красная Этна».

Пока работала телефонная связь, Лившиц беспрерывно названивал в городской штаб МПВО и требовал прислать автонасосы. Возяков пообещал ему 25 пожарных автомашин и пять пожарных автопоездов, но те почему-то не спешили. А огонь охватывал все новые и новые объекты.