Атаки против Вольпердинга и Шпаррера, последний из которых был ранен, войска отразили после упорной борьбы, как и на правом фланге 251-й дивизии 251-го гренадерского полка. 251-я дивизия отважно исполняла свой долг в этом зимнем сражении и, как всегда, победила. Стойкость и упорство в кровопролитной схватке заслуживали высочайших похвал» (80).

Однако генерал Зыгин не имел права прекратить бесплодные атаки. Несомненное поражение 20-й армии на юге побудило Жукова и Пуркаева настаивать, чтобы Зыгин и Колпакчи продолжали осаждать немецкие укрепления на севере. Когда атаки Колпакчи захлебнулись, он перебросил пострадавшую 375-ю стрелковую дивизию в сектор генерала Зыгина, к Гончукам, где она присоединилась к уже изнемогающим советским войскам, совместно с которыми предприняла новые атаки.

Напряженные бои продолжались до 17 декабря, а затем начали утихать по мере снижения боеспособности атакующих советских войск. На севере сражения, по сути дела, завершились, но упрямый Жуков отдал измученным 39-й и 30-й армиям приказ перейти в оборону только 23 декабря. На тот момент обессиленные остатки советских войск находились почти в двадцати километрах от железной дороги и шоссе Оленине- Ржев.

Бои на севере уничтожили большую часть 39-й армии Зыгина, в чудовищную мясорубку попало немало солдат 30-й армии, но и обороняющиеся немецкие войска почти исчерпали силы. Как описывал один из немецких наблюдателей, «все введенные в бой войска были совершенно измучены, командиры часто засыпали рядом с солдатами. Они держались с трудом. По ночам они укрепляли позиции, окапывались, чтобы снизить потери, и не покидали укреплений продолжительное темное время суток (с 15:00 до 6:00 часов) — все это отнимало у солдат последние силы. А днем продолжался бой под непрерывным огнем противника. Вдобавок температура резко менялась. Днем сапоги промокали и пропитывались водой, а по ночам примерзали к ногам.

25 декабря, когда 18-й полк наконец вернулся в дивизию, выяснилось, что в этом зимнем сражении он потерял 13 офицеров и 407 рядовых» (81).

Только упорство помогло немцам выйти из этого боя победителями. Но победа была пирровой. Мрачно подсчитывая десятки тысяч погибших русских солдат и сотни собственных, генералы Гильперт и Вейсс из 23-го и 27-го армейских корпусов гадали, сколько еще их слабеющие войска смогут защищать Ржевский выступ в этой страшной войне на истощение.

Командир советской 22-й армии генерал Юшкевич, склонившись над рабочей картой, с досадой уставился на громадную брешь, пробитую его армией в немецких позициях на западе Ржевского выступа (см. карту 17, с. 210). И Ставка через генерала Жукова, и генерал Пуркаев из штаба Калининского фронта настойчиво требовали, чтобы Юшкевич развивал успех, расширял брешь, но, несмотря на все старания, это ему не удавалось. Накануне днем неожиданная немецкая контратака нарушила все его планы подготовки к наступлению, стянутая пехота и драгоценные бронетанковые резервы понесли большие потери, пытаясь восстановить позиции. Наступило раннее утро 7 декабря, и, несмотря на все испытания, выпавшие на долю войск Юшкевича вчера, ему не оставалось ничего другого, кроме как осуществить запланированную атаку. И он осуществил ее, прекрасно зная, каким будет исход и в какую цену он обойдется (82). В 8:30 по всему фронту редкие цепи пехоты вновь двинулись на штурм немецких укреплений, поддержанные жалкой горсткой танков. Как и следовало ожидать, все атаки захлебнулись, счет потерь катастрофически вырос. И тем не менее атаки продолжались вплоть до полного изнеможения бойцов. Юшкевич неоднократно запрашивал разрешения остановить бойню, но ему отказывали. Наконец, когда последние надежды на продвижение вперед улетучились, 11 декабря Жуков и Пуркаев приказали прекратить наступление. Или незадолго до этого, или сразу после прекращения наступления они сместили генерала Юшкевича с поста командующего 22-й армией и заменили его генерал-майором М.Д. Селезневым. Характерно, что первым приказом, полученным Селезневым и 22-й армией из штаба Калининского фронта, было «продолжать теснить» немецкие войска в долине Лучесы. Но обессиленные бойцы могли лишь заявлять противнику о своем присутствии. О дальнейших атаках не могло быть и речи.

Несколько дней казалось, что Верховное Командование наконец смирилось с этим. Поздно вечером 12 декабря Селезнев получил приказ вывести из боя 3-й механизированный корпус генерала Катукова и собрать его остатки в тылу для отдыха и переоснащения. 14 и 15 декабря силы Катукова были стянуты в леса к северо-востоку от Седнево (83). Отступление корпуса ознаменовало финал заметных советских попыток сокрушить немецкие укрепления в секторе Лучесы. Впервые с 25 ноября инициатива в этом секторе перешла в руки немцев.

Несмотря на поразительные успехи контратаки, предпринятой 6 декабря, немцы не удивились, когда 7 декабря русские возобновили атаки. Очевидцы красноречиво описывали несомненную тщетность усилий русских:

«На следующий день <7 декабря> в 6:30 противник атаковал 2-й батальон <18-го пехотного полка> и мотоциклистов <2-й танковой дивизии>. Атака была отражена. Из перехваченных переговоров русских: „Почему не наступаете? Новый хозяин еще вчера был у вас. Он занимается делом или нет?“ — „Пока нет“. — „Передайте, что я ему голову оторву“.

Несмотря на большие потери, русские предприняли дополнительные атаки. Районы сбора частей противника были обстреляны артиллерийским батальоном дивизии „Великая Германия“ и пехотой. Вражеские танки, атаковавшие дивизию „Великая Германия“ далее на север, тоже были отбиты. Всего в долине Лучесы дивизия уничтожила 120 танков противника. Этот бой подтвердил, что силы русских на исходе. Воздушная разведка сообщила о переброске моторизованных сил противника с востока на запад» (84).

Отразив атаки русских, немецкое командование реорганизовало оборону, отвело боевую группу Линдемана на несколько километров к западу, чтобы ликвидировать опасный выступ немецкой линии обороны и высвободить войска для контрудара и закрытия бреши в долине Лучесы.

Предчувствуя угрозу русских в долине Лучесы, 10 декабря в 16:45 генерал Праун, командующий 129-й пехотной дивизией, вызвал полковника Беккера и дал ему несколько указаний:

«Новая ситуация. Сегодня штаб 18-го полка, его подразделения и 2-й батальон будут переброшены на транспорте дивизии „Великая Германия“ для последующего введения в бой в районе прорыва к северу от Оленине. Переброшенные силы будут подчинены 14-й моторизованной дивизии (генералу Краузе). 1-й батальон 18-го полка, прежде находившийся в районе Осуги, также будет переброшен на новые позиции. 2-й мотоциклетный батальон отныне находится под командованием 252-го полка легкой пехоты (полковник Хух)» (85).

Пока «пожарная команда» полковника Беккера спешила к северному участку фронта, генералы Гарпе и Гильперт в 41-м танковом и 23-м армейском корпусах начали перенаправлять войска в сектор Лучесы, чтобы заполнить зияющую брешь в немецкой обороне. Особенно отрадно было заниматься этим, прекрасно понимая, что шире брешь уже не расползется. К 15 декабря в других секторах армии ситуация разрешилась настолько, что генерал Модель распорядился об отправке подкрепления в долину Лучесы. В сущности, последующие сражения в долине стали уместной развязкой операции «Марс» в целом.