Вскоре после полуночи командующий 20-й армией генерал Кирюхин получил сообщение Жукова, в котором 6-му танковому корпусу полковника Армана приказывалось разорвать кольцо противника за дорогой Ржев-Сычевка. Хотя генерал Конев покинул штаб Западного фронта час назад и в это время находился на пути к передовому КП, несомненно, это сообщение видел и он. Во всяком случае, Кирюхин ждал Конева на КП своей армии утром. Кирюхин надеялся, что к тому времени полковник Арман сумеет вывести свой разбитый танковый корпус из зловещей ловушки. Кирюхин уже поговорил с генералом Крюковым из 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и приказал ему сделать все возможное, чтобы помочь Арману во время отступления. Та же депеша была отправлена 100-й танковой бригаде Армана и другим частям на предмостном плацдарме, в зоне поддержки действий у дороги Ржев-Сычевка. Но через несколько часов всем стало ясно, что отступление Армана — нелегкая задача.

После полуночи полковник Арман собрал свои уцелевшие танки числом меньше пятидесяти и попытался в темноте прорваться на восток южнее Ложки. У него за спиной, к западу от дороги, остались прикрывать танки с тыла стрелки мотострелковой бригады его корпуса и разрозненные кавалерийские отряды рассеянного кавалерийского корпуса генерала Крюкова. На юге, независимо от частей Армана, 20-я кавалерийская дивизия полковника Курсакова и остатки 3-й гвардейской кавалерийской дивизии также двинулись на восток по глубокому снегу. Сильный снегопад, кромешная темнота и немецкие опорные пункты вдоль дороги препятствовали продвижению Армана. Не сумев прорвать немецкую оборону и по-прежнему находясь вне зоны действия поддерживающей артиллерии, три танковые бригады Армана вскоре доложили о том, что у них кончается топливо. В результате перед рассветом Арман отказался от попыток прорвать окружение и отступил в леса к западу от дороги (3).

На рассвете 29 ноября комиссар 6-го танкового корпуса П.Г. Гришин доложил по рации о положении корпуса военному совету Западного фронта: «Ночью 29 ноября тыловые службы <корпуса> не смогли прорваться <через дорогу>. Танкисты перебазировались на их <тыловых служб> позиции по лесам к юго-западу от Ложки. Провизия и топливо кончились, боеприпасы заканчиваются. Просим как можно скорее расчистить коридор для тыловых служб или доставить все необходимое по воздуху. Захвачено много трофеев, в том числе самолетов» (4). Теперь Арману и Гришину оставалось только одно: ждать помощи.

Помощь была уже в пути, организовать ее поручили генералу Крюкову из 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Получив от Кирюхина директиву спасти корпус Армана, Крюков приказал своему корпусу собраться южнее Арестово и приготовиться к стремительному наступлению на рассвете — на запад, по узкому коридору между Малым Кропотово и Подосиновкой. Но очень скоро Крюков понял, что ослабевший корпус помешает ему выполнить приказ. Корпус в целом и 3-я гвардейская кавалерийская дивизия в частности просто слишком устали, чтобы выдержать напряженное наступление. Корпус лишился почти трети солдат и лошадей, его численность не превышала 5000 человек (5).

По этим причинам Крюков запросил у Кирюхина всемерной поддержки и соответственного изменения планов наступления корпуса. Согласно новому плану, наступление должно было начаться не ночью, а на рассвете. Наряду с заменой окруженного танкового корпуса, в ходе наступления предстояло также нанести удар по большинству немецких опорных пунктов на территории предмостного плацдарма у Вазузы. Корпус Крюкова должен был возглавить атаку, поддерживаемую с флангов всеми имеющимися стрелковыми и танковыми подразделениями, в то время как другие части 20-й армии нанесут удары по заранее выбранным целям в своих секторах. Крюков предполагал — по крайней мере, теоретически — что его кавалерия прорвет немецкую оборону между опасными опорными пунктами, пока силы 20-й армии будут прикрывать ее наступление, атакуя сами опорные пункты. В сущности, наступление должно было стать единой грандиозной попыткой 20-й армии вырваться из тисков стойкой обороны противника, спасти танковый корпус Армана и превратить поражение в победу.

Кавалерийскому корпусу Крюкова, 100-й танковой бригаде Армана и 247-й, 1-й гвардейской и вновь прибывшей 20-й гвардейской стрелковым дивизиям предстояло выдвинуться вперед в центральном секторе. Тем временем 326-я, 42-я гвардейская и 251-я стрелковая дивизии должны были атаковать в секторе Васильки-Гредякино на правом фланге, а усиленный 8-й гвардейский стрелковый корпус (с 26-й гвардейской и 354-й стрелковыми дивизиями и 148-й и 150-й стрелковыми бригадами) — на левом фланге, от Жеребцово до Хлепень (6).

В 6:25 артиллерия 20-й армии открыла мощный огонь по немецким позициям у Подосиновки. Через 15 минут 16-й гвардейский кавалерийский полк 4-й гвардейской кавалерийской дивизии полковника Г. И. Панкратова устремился сквозь промозглый низкий туман в гущу вражеских укреплений, поддерживаемый пехотой 247-й стрелковой дивизией генерал-майора Г.Д. Мухина. Для последнего это было уже пятое крупное наступление за пять дней (см. карту 15). В 7:00 11-й гвардейский кавалерийский полк Панкратова построился в негустом лесу в 500 м южнее Малого Кропотово и под прикрытием артиллерии 4-го и 5-го гвардейских отдельных кавалерийских артиллерийских батальонов двинулся к укреплениям у деревни. Одновременно стрелки 1-й гвардейской мотострелковой дивизии генерала Рявякина атаковали населенный пункте востока, совместно с танками 31-й танковой бригады полковника В.Е. Григорьева. Вскоре яростные сражения уже бушевали по всему участку фронта. Два полка 247-й стрелковой дивизии Мухина атаковали позиции противникауЖеребцово, остатки 1-й гвардейской моторизованной дивизии Рявякина нанесли удар по Никоново с юга. Почти в то же время только что введенная в бой 20-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора И.Ф. Дударова предприняла две атаки: первую — с востока на Никоново, вторую — на Большое Кропотово. Пока немцы, обороняющиеся в Большом Кропотово, были заняты отражением лобовой атаки, 100-я танковая бригада полковника Иванова совершила бросок на запад к югу от города, по лесистой местности, все еще усеянной трупами кавалеристов и лошадей, павших здесь несколько дней назад.

Весь центральный сектор охватили пламя и какофония битвы, быстро расходясь к флангам; атаку поддержали почти все советские части. Каким бы эффектным ни казался бросок кавалерии, ее продвижение было остановлено с самого начала. Немецкие защитники упорно цеплялись за свои позиции, обрушивая на цепи атакующей кавалерии и пехоты один меткий залп за другим. Немецкая артиллерия, которой хватило времени на подготовку, внесла в бой свою лепту, стреляя по атакующим и одновременно обстреливая районы сбора русских войск у Новой Гриневки и Арестово. Предмостный плацдарм был слишком мал, чтобы обеспечить прикрытие атакующим русским солдатам. И все-таки русские весь день решительно атаковали паутину неприступных немецких укреплений.

Два кавалерийских полка Панкратова неоднократно штурмовали Малое Кропотово и Подосиновку, а когда погибли лошади, кавалеристы последовали за пехотой пешком. За один день было убито 490 кавалеристов и 149 лошадей, пехота понесла еще более тяжелые потери (7). К концу дня обе деревни по-прежнему оставались в руках немцев. Так же обстояло дело у стрелков Рявякина и Мухина. Несмотря на все старания, они не сумели разорвать цепь немецких опорных пунктов. В истории 1-й гвардейской моторизованной дивизии битва за Малое Кропотово впоследствии описывалась так: «…Атаки оказались безуспешными. Ни огонь артиллерии с закрытых позиций, ни стрельба полковых орудий прямой наводкой подавить многочисленные дзоты и вкопанные в землю танки не смогли. Понеся значительный урон в пехоте и потеряв восемь танков, гвардейские полки зарылись в снег» (8). За три дня сражения дивизия Рявякина потеряла 60 % из своих 9 тысяч солдат. Но, несмотря на эту бойню, дивизия получила новые приказы атаковать на следующий день.