Стараясь не думать о досадных поражениях предыдущего дня и приказав всему фронту продолжать наступление, 1 декабря генерал Тарасов велел командующему 6-м стрелковым корпусом генералу Поветкину продолжать атаковать немецкие войска под Белым с юга, совместно со 150-й стрелковой дивизией (см. карту 16). В то же время Тарасов повернул на юг еще несколько подразделений 134-й стрелковой дивизии полковника А. П. Квашнина, приказав им нанести удар по укреплениям у Белого, на шоссе Белый-Демяхи. Последующие атаки с силой обрушились на немецкие укрепления у Выползово, у дороги к югу от Белого, и далее на восток, на участках гренадерского полка «Великой Германии» и 113-го танкового гренадерского полка фон Витерсгейма. Хотя эти атаки потерпели поражение, упрямый генерал Тарасов повторил их 2 и 3 декабря при поддержке усиливающегося огня артиллерии. В немецком донесении коротко отмечалось: «Русские явно не испытывают недостатка в боеприпасах» (46). Вдобавок впервые с начала наступления советская фронтовая авиация использовала летавшие на небольших высотах сильно бронированные Ил-2 для сокрушения немецкой обороны. Противовоздушная оборона немцев оставляла желать лучшего, поскольку все зенитные орудия осуществляли поддержку наземных войск. Несмотря на усиление огневой поддержки, советским войскам так и не удалось прорвать оборону противника. Тем не менее Тарасов продолжал упорствовать. 4 декабря его стрелки наконец прорвали оборону немцев на узких участках у Чирево и Поповки к югу от Белого, но тут же были отброшены назад контратакой.

На протяжении этих продолжительных, но бесплодных боев 47-я механизированная бригада полковника Дремова отчаянно цеплялась за свои ненадежные позиции к северу от шоссе Белый-Владимирское. Наконец-то Дремов получил подкрепление — пехоту рассеянной 91-й стрелковой бригады полковника Лобанова — и силами этой долгожданной пехоты удерживал узкий коридор вдоль дороги в своем тылу, продолжая оборонять с помощью оставшейся бронетехники плацдарм, площадь которого неуклонно сокращалась. Однако ему хватало сил, чтобы сдерживать натиск немецких войск южнее реки Обша. К 3 декабря давление на правом фланге усилилось, небольшой отряд немцев с несколькими штурмовыми орудиям продвинулся вдоль дороги на северо-запад, к Шайтровщине. Пехотинцы Дремова отразили эту атаку и воздвигли прочную сеть противотанковых укреплений у шоссе. Но Дремов понимал, что рано или поздно приток войск противника возобновится как со стороны Белого, так и с юго-востока, и тогда над ним нависнет нешуточная угроза окружения. Об этом он и доложил генералу Тарасову в ночь на 4 декабря. Южнее, у реки Нача, 1-й механизированный корпус Соломатина удерживал оборонительные рубежи к востоку от реки, иногда предпринимая вылазки с целью выбить противника из колеи. Хотя Соломатин не раз высказывался в пользу отступления за реку, сокращения участка обороны и подготовки к неизбежной атаке противника, Тарасов отклонял его предложения. А немцы продолжали стягивать войска к реке и создавать сплошную линию обороны. Поздно вечером 1 декабря немецкие войска сменили небольшой отряд, ранее окруженный 219-й танковой бригадой полковника Давыдова у деревни Шалимове, к западу от Степаново. Под огнем Давыдов отвел свою бригаду на новые позиции вдоль берега реки, а немцы двинулись на север вдоль шоссе на Шайтровщину, чтобы атаковать укрепления полковника Дремова. В бою полковник Давыдов был ранен, командование принял подполковник С.Т. Хилобок (47).

Южнее Семенцово мощные удары немцев обрушились на предмостный плацдарм 35-й механизированной бригады подполковника Кузьменко и вынудили ее отступить за реку Нача. Прежде чем немцев успели остановить, они захватили несколько мелких деревень на западном берегу реки, напротив новых позиций Кузьменко у деревни Дубки.

Но гораздо сильнее Соломатина тревожила ситуация на крайнем правом фланге, где 37-я механизированная бригада подполковника Шанаурина и 3-й танковый полк то находились в обороне, то изматывали противника на юге, у железной дороги на Владимирское — и так на протяжении нескольких дней. Танкисты Шанаурина по-прежнему удерживали станцию Никитинка на железной дороге Владимирское-Сафонове, а пехота была развернута в западном направлении вдоль реки Вопь, где поддерживала слабую связь с форпостами 74-й стрелковой бригады полковника Репина, с трудом удерживающейся на удаленном правом фланге. В этом секторе две новых угрозы возникли в первых числах декабря. 1 декабря небольшая боевая немецкая группа, подкрепленная несколькими танками, отогнала отряд Шанаурина от станции Никитинка, а на следующий день начала оттеснять русские войска с блокпостов вдоль железной дороги. 3 декабря, к досаде Шанаурина, немецкие войска получили подкрепление и нанесли мощный удар в северо-западном направлении по его оборонительным рубежам. Эта угроза и слухи о скоплении войск противника на правом фланге побудили Шанаурина просить у Соломатина разрешения отступить на север, на позиции, более удобные для обороны.

Еще одна новая угроза со стороны немцев материализовалась в болотах и густых лесах юго-западнее позиций Шанаурина вдоль реки Вопь. Несколько дней советские партизаны изматывали колонны противника, движущиеся на север через замерзшие леса из Духовщины и Смоленска. Партизаны сообщали, что, по-видимому, эти войска — авангард немецкой танковой дивизии, но ее дислокации и конечного пункта назначения не знали. Настроенный далеко не оптимистично. Соломатин предположил, что эти войска направляются к его ослабленному правому флангу. По всем признакам, немцы приступили к выполнению тщательно спланированной операции охвата. Вечером 3 декабря Соломатин отправил Тарасову донесение со своей оценкой ситуации и в особенности нарастающей угрозы флангу. Затем, не дожидаясь одобрения командующего, Соломатин приказал своим бригадам отступить на новые оборонительные рубежи, протянувшиеся на юг вдоль реки Нача до Дубки, а затем на запад через Городню на левом фланге 74-й стрелковой бригады, которая вскоре тоже получила приказ отступать(48).

Тарасову осталось только смириться с действиями Соломатина. Рано утром 4 декабря он отослал 74-й стрелковой бригаде полковника Репина и 17-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Добровольского приказы отступать на север параллельно направлению движения Соломатина, но оставлять небольшие отряды прикрытия, чтобы задерживать последующее наступление противника. В сущности, той ночью Тарасов признал свое поражение, приказав всей 41-й армии перейти в оборону. Чтобы скрыть этот факт от немцев и обеспечить прикрытие отступления, он приказал 6-му стрелковому корпусу Поветкина усилить давление на немецкие укрепления у Белого и отдал под его командование только что прибывшую 154-ю танковую бригаду. Вдобавок он распорядился, чтобы полковник Дремов продолжал удерживать свой предмостный плацдарм к северу от Шайтровщины. И, наконец, Тарасов предусмотрел перегруппировку основных сил — вроде той, на которой уже несколько дней настаивал Соломатин. Начиная с 4 декабря Поветкину предстояло перевести все свои стрелковые бригады от реки Нача на юг, на новые позиции, вдоль южного края выступа у Белого. В течение двух дней 74-я, 78-я и 75-я стрелковые бригады, развернутые в порядке слева направо, должны были заполнить брешь между правофланговой 37-й механизированной бригадой Соломатина и 17-й гвардейской стрелковой дивизией, по-прежнему осаждающей занятые немцами Демяхи. Заняв позиции, бригады получили бы в резерв так и не введенную в бой 48-ю отдельную механизированную бригаду полковника Шещубакова (49).

Генерала Соломатина не радовала потеря всей поддерживающей пехоты на реке Нача, хотя Тарасов и выделил ему резерв — только что прибывшую 104-ю танковую бригаду. Более того, непрекращающийся сильный снегопад и упорное наступление противника препятствовали быстрым маневрам. Поэтому 4 декабря Соломатин приказал отправить весь административный и поддерживающий транспорт в тыл с ранеными, выдвинув на передовые позиции только танки, артиллерийский транспорт и другие боевые транспортные средства вместе с боевыми отрядами. Здесь Соломатин затаился в ожидании неизбежной атаки немцев.