Жуков завершил продолжительное паломничество по районам боевых действий на Калининском и Западном фронтах и 6 декабря вернулся в Москву. Поездка была изнурительной. За шестнадцать дней, с 19 ноября по 6 декабря, он объехал штабы обоих фронтов и почти каждой армии, подбадривая, упрашивая, а иногда и грозя подчиненным командирам (1). Жуков был убежден, что от позиции командования многое зависит, и мог вспомнить немало случаев, когда личная заинтересованность полевого командира помогала предотвратить катастрофу или превратить поражение в победу. Более того, Красная армия была еще молодой и неопытной. Чудовищные потери предыдущего года вырвали из рядов армии самых опытных офицеров и солдат, и процесс восполнения живой силы оказался мучительным, дорогостоящим и иногда жестоким. Победу могли обеспечить лишь опытные воины, а опытом, необходимым для достижения победы в бою, обладали лишь те, кому довелось пережить поражение. Главной задачей было выжить и восторжествовать, и как показали предыдущие недели, выполнить ее было зачастую нелегко.

Опытный ветеран сражений, сам себя объявивший реалистом, Жуков с трудом соразмерял свою напористость и несгибаемое упорство во время наступлений, предпринятых под давлением обстоятельств, с нескончаемыми жалобами солдат на ужасающие потери и ни с чем не сравнимые людские страдания. Да, потери велики, но это неизбежная плата за создание армии, способной побеждать. Реалист Жуков был готов заплатить такую цену. Стремясь выжить в сталинском Советском Союзе, он не мог поступать иначе.

Операция «Марс» была олицетворением и процесса обучения армии, и досадных ошибок и затрат на это обучение. По всем законам военной науки и принципам воинского искусства войска Жукова уже давно должны были одержать победу. Он располагал значительным численным перевесом в живой силе, в танках, артиллерии и авиации. Но до сих пор это превосходство почти не имело стратегического или оперативного значения. У Жукова были хорошие командиры — надежный Пуркаев, упорный Конев, непоколебимый Соломатин, воинственный Катуков и сотни других. Но на каждого из них приходились целые легионы неопытных, робких и иногда некомпетентных офицеров. То же самое, но в меньшей степени, относилось и к солдатам. В результате удачный план провалился — главным образом потому, что советская военная машина отказывалась функционировать так же эффективно, как немецкая.

Жуков демонстрировал и другие примечательные свойства характера. Он не терпел ни людской глупости, ни проигрышей, он был упрям. По опыту он знал, насколько справедлива старая истина: план осуществляется успешно, пока не начнется бой. А еще он понимал, что план — всего лишь средство для достижения цели. Планы меняются, а цели остаются. Значит, если план провалился, надо либо действовать в точности по нему, либо изменить его. В любом случае необходимо достигнуть цели.

Упрямство Жукова подкреплялось изрядной долей зависти. Он читал донесения с юга и понимал, чем чревата победа Василевского под Сталинградом. Не далее как год назад под Москвой Жуков только потрепал, но не уничтожил ни немецкую группу армий, ни одну из армий. Атеперь, 6 декабря 1942 года, фронты Василевского взяли в кольцо почти две немецких армии и почти полностью уничтожили две румынских. Ставка сразу же разрешила провести еще более масштабную операцию «Сатурн», способную удвоить успех Советской армии. Победы Василевского уже сказывались на ходе операции Жукова. Всего неделю назад, когда первая неудача 20-й армии казалась неизбежной, Сталин разрешил задействовать в операции «Сатурн» 2-ю гвардейскую армию и приданный ей подвижный корпус. Сталин даже намекнул, что танковая армия Рыбалко принесла бы больше пользы на юге. Жуков едва сумел помешать принятию окончательного решения и теперь возвращался в Москву, надеясь убедить Сталина и всю Ставку, что операция «Марс» еще может завершиться победой.

Судьбоносное совещание у Сталина было назначено на завтра, 7 декабря. Жукову невольно вспомнилось тревожное время, когда в этот же день год назад стало ясно, что силы Красной армии одержали значительную победу под Москвой. Он помнил, как трудно это было. Ему потребовалась вся сила воли и упорство, чтобы сначала подчинить себе собственных солдат, а потом разгромить немцев. Армии, привыкшей к поражениям, трудно не то что добиться победы, но даже представить ее себе. Под Москвой Жуков доводил до изнеможения свои войска, показывал армии, как надо побеждать, но, несмотря на все его старания и усилия солдат, полная и окончательная победа ускользнула от него. Теперь он был просто обязан повторить прошлогодний успех, спасти победу из-под обломков операции «Марс». Жуков по-прежнему был убежден, что на это у него хватит и силы воли, и ресурсов.

Еще до возвращения в Москву он принял решение с корнем вырвать сорняк, обнаруженный среди командования его фронта и армий. Он уже наказал 20-ю армию за бездарные действия, приказав продолжать сражения,[13] хотя она давно исчерпала всю наступательную силу. Как минимум, в этой неравной борьбе армия избавится от многих некомпетентных младших командиров. В кармане Жукова лежали заранее подготовленные для Ставки рекомендации сместить генерала Кирюхина. Его заменит опытный боец, генерал-лейтенант М.С. Хозин, в то время командующий 33-й армией. С полковником Арманом, командующим 6-м танковым корпусом, тоже придется распрощаться: по рекомендации еще не выздоровевшего генерала Гетмана его заменит полковник И.И. Ющук, который агрессивно и ловко вывел из окружения остатки 6-й мотострелковой бригады (2). На время Жуков воздержался от других замен, решив дать остальным командирам еще один шанс в бою искупить собственную вину и вину своих армий.

7 декабря Жуков провел с членами Ставки и Генштаба весь день, совещания завершились продолжительным вечерним заседанием в кремлевском кабинете Сталина. Жуков яростно отстаивал целесообразность продолжения операции «Марс», но нашлось немало тех, кто сомневался в том, что стоит усугублять неудачу. На протяжении всего заседания Сталин был подчеркнуто молчалив и ни во что не вмешивался, только задал Жукову вопрос в лоб — о том, как он намерен вернуть армиям былую удачу (3).

Жуков принялся красноречиво доказывать, что, хотя его план не привел к победе, немецкая 9-я армия уже держится из последних сил. В бой введены все немецкие оперативные резервы, в войне на истощение дивизии сократились до численности батальонов. Да, немцы действительно сдерживают силы 20-й армии неподалеку от шоссе Ржев-Сычевка. Но многие опорные пункты противника уже уничтожены, численность бронетехники двух танковых дивизий значительно снизилась, предмостные плацдармы достаточно велики, чтобы служить трамплином для крупномасштабных атак. И если у немцев уже нет подкрепления, то у Конева по-прежнему остается свежий 5-й танковый корпус, и Генштаб заверил Жукова, что сумеет пополнить 6-й танковый корпус до начала нового наступления. Более того, в 20-ю армию могли влиться свежие стрелковые дивизии соседних армий, а 29-я армия способна участвовать в новой атаке полностью.

Жуков также указал, что 41-я и 22-я армии по-прежнему находятся глубоко в немецком тылу и сковывают все имеющиеся немецкие резервы. То, что части немецкой дивизии «Великая Германия» сражались в трех разных секторах, свидетельствовало об очевидной исчерпанности резервов противника. И, наконец, неуклонное продвижение 39-й армии и новые наступления 39-й и 30-й армий, запланированные на начало этого дня, наверняка завершатся разгромом противника. К ночи Жуков смог представить документы о первых успехах новой операции и самые свежие победные донесения 39-й армии. Наконец Жуков добился своего. Объявив: «Начинайте ваше наступление, но чтобы через два дня была победа», Сталин одобрил план Жукова, но добавил, что, если через два дня победы не будет, операцию «Марс» придется прекратить. Более того, Сталин показал Жукову уже подготовленные приказы о переброске 3-й танковой армии Рыбалко на юг в случае провала операции «Марс» и отмены операции «Юпитер».