Должно мнѣ писать къ вамъ, объявляя нещастную мою долю, хотя и нѣтъ, надежды, что бы вы мои письма могли получать. Нынѣ пришло время писать, плакать, боятся и молится Богу. Какая мнѣ осталась надежда, видя себя осужденну быть жертвою преступника Божія закона и правъ естественныхъ. О Боже милосердый! отпусти грѣхъ мой, и во отчаяніе меня не введи, Ты единъ знаешь, что рабѣ твоей полезно, но не терпи и того, что бы созданіе Твое страдало съ выше человѣчества. На Твою власть имѣю надежду. Каково ни бѣдно нынѣ мое состояніе, но знаю, что я не подала ни какой причины къ сему заключенію, и не отъ тщеславія и гордости навела бѣду себѣ.

Но надѣюсь, что Богъ подастъ мнѣ крѣпость снести мое нещастіе, и избавитъ отъ гонителя. Но прошеніе и молитвы мои колеблютъ страхъ и ужасъ, отъ которыхъ лишаюсь почти ума и памяти. О любезные родители! совокупите свои молитвы съ моими! но увы, какъ могу вамъ дашь знать о моемъ бѣдственномъ страданіи! нещастная ваша Памела погибаетъ, и можетъ быть погибнетъ прежде, нежели вы будете извѣстны.

Злость и гордость съ лукавствомъ ослѣпляютъ знатнаго дворянина, на толь дана власть человѣку, чтобъ Вышняго противлятся волѣ, и искать опровергнуть уставы чести къ своему оправданію, и употреблять богатство къ пагубѣ неповинныхъ.

Я буду вамъ писать все, что случилось мнѣ до нынѣ, но не знаю, какъ къ вамъ переслать мои письма. Ивана больше нѣтъ, тово честнова человѣка, которой нашивалъ въ вамъ мои письма. Видно, что меня строго и до тѣхъ поръ содержать будутъ, пока мой немилосердый господинъ, окончитъ свои Богу противныя предпріятіи. Однако буду писать всякой день, что мнѣ случится, въ надѣждѣ какимъ нибудь образомъ удастся переслать печальные къ вамъ мои письма, но вы хотя и получите, что пользовать будетъ, кромѣ что умножатъ скорбь вашу и безпокойство? Увы! что могутъ такіе бѣдные люди какъ вы здѣлать людемъ богатымъ и властнымъ, которые вознамѣрились губить непорочность.

Но что ни будетъ, я писать стану все то, что думала сама вамъ разсказать словами, льстясь чрезъ нѣсколько часовъ принять отъ васъ благословеніе, избавясь всѣхъ моихъ бѣдъ и печалей. Начну повѣствованіе мое отъ того часа, какъ писала послѣднее письмо къ вамъ, и продолжать буду до тѣхъ поръ, пока будетъ оказія послать къ вамъ, хотя оной и не надѣюсь какъ я уже вамъ доносила. На канунъ желаемаго мною дня, то есть въ Среду, прощалась я со всѣми домашними. Съ обѣихъ сторонъ съ не малой жалостію, мущины и женщины всѣ плакали, со мной разлучаясь. Всѣ хотѣли мнѣ дать малые подарки въ знакъ ихъ дружбы, но я ни чево не взяла отъ людей мнѣ равныхъ. Одинъ господинъ Лонгманъ съ слезами принудилъ меня взять Голанское полотно, серебреную табакерку, и кольцо золотое, просилъ, чтобъ я помня ево дружбу носила, и при томъ говорилъ, Богъ никогда такую честную и добродѣтельную дѣвицу, какъ вы не оставитъ, и хотя теперь ѣдешь къ родителямъ своимъ въ прежнюю нищету и бѣдность, но благодать Вышняго не допуститъ васъ терпѣть дальную нужду, она наградитъ со временемъ вашу справедливость хотя я и не доживу до тово, чтобъ былъ благополучія вашего свидѣтель.

О дарагой мой господинъ Лонгманъ! я ему говорила, вы меня богату и горду учинили, прошу еще здѣлать мнѣ милость, думаю хотя нужды и не будетъ мнѣ ежечасно въ письмѣ упражнятся, но однако пріѣдучи домой должность есть отписать къ госпожъ Жервисъ также и къ вамъ, и поблагодарить за всю вашу ко мнѣ милость и того ради покорно прошу одолжить меня нѣсколько листовъ бѣлой бумаги, не много сургучу и перьевъ.

Слава Богу, что тогда вздумала выпросить у него бумаги, безъ товобъ мнѣ здѣсь нѣначемъ писать было. Смотрительница моя женщина суровая и злая, не далабъ мнѣ ни полулиста. Нынѣ главная моя забава въ томъ, что могу писать, писемъ квамъ хотя и не могу пересылать, но пишу однакожъ, что мнѣ вздумается. Она не знаетъ, что у меня есть бумага въ запасѣ, но дабы не потерять порядку моихъ писемъ, то возвращусь опять къ моему отъѣзду.

Господинъ Лонгманъ мнѣ мнѣ больше сорока листовъ почтовой бумаги, дюжину перья, бутылочку чернилъ, и три палки сургучу, все оное завернула я въ трубочку и спрятала. Государь мой, я ему говорила, вы меня со всѣмъ обогатили, чемъ я воздамъ вамъ? Однимъ поцалуемъ дарагая Памела, отвѣчалъ онъ, я ево съ радостію поцаловала, нѣтъ ни чево, онъ человѣкъ уже старой и доброй.

Рахиль и Дана плакали горько со мной прощаясь, Женета женщина угрюмая и Сицилія проливали также слезы, и говорила, что за меня молить Бога будутъ, но боюсь, что бѣдная Женета не привыкнетъ и за себя довольно молится. Она поистиннѣ жалости достойна. Артюръ садовникъ, Робертъ кучеръ, и другой товожъ имени кучеръ изъ Линкольна, которой назначенъ везти меня, много учтивости мнѣ казали, и у всѣхъ на глазахъ слезы были видны. Сіе мнѣ казалось удивительно въ кучерѣ новомъ, надобно, чтобъ онъ доброй совѣсти человѣкъ былъ, для тово, что меня зналъ очень мало, но послѣ узнала отъ чево надобно ему было быть печальну, зная всѣхъ больше, что ему приказано обмануть меня, и быть несчастія моего орудіемъ.

Прочіе трое лакеевъ, Гендрихъ, Исакъ и Веніаминъ, конюшіе и конюхи всѣ тужили. Однимъ словомъ уже и послѣдній бѣдной Томасъ, что на кухнѣ посуду чиститъ, и тотъ купно со всѣми обливался слезами, также и всѣ служители въ вечеру собрались со мной прощатся, зная, что на утру всякому будетъ недосужно, всѣ цаловали мою руку, я сама цаловалась съ служанками, просила Бога, чтобъ ихъ милостію своею не оставилъ, и благодарила за всѣ ихъ ко мнѣ милости и дружбу. По томъ принуждена была скорѣе ихъ оставить, нежели думала, не имѣя болѣе силы съ ними прощатся. Гендрихъ всѣхъ былъ суровѣе, а тогда возрыдая плакалъ, а бѣдной Иванъ еще отъ васъ не возвратился. Господинъ Іоанаѳанъ во время сего прощанія не имѣлъ силы на ногахъ стоятъ, я вамъ хотѣла больше объ немъ сказать но мой духъ теперь занятъ другими печальными приключеній.

Госпожа Жервисъ во всю ночь плакать непереставала, и по неотступной своей прозбѣ склонила меня дать ей слово, когда господинъ нашъ поѣдетъ въ Лондонъ во время збору Парламента, или въ другой домъ свой, чтобъ къ ней пріѣхать погостить на недѣлю, хотѣла дать мнѣ денегъ только я разсудила лутче не брать.

Въ четвергъ по утру съ великой радостію я проснулась, и очень удивилась,что Иванъ не возвратился; ибо я намѣрена была и съ симъ добрымъ дѣтиной простится и благодарить за всѣ его услуги, но думая, что господинъ послалъ ево куда нибудь далѣе, просила другихъ, чтобъ ему поклонялись.

Когда госпожа Жервисъ пришедъ ко мнѣ съ жалоснымъ видомъ сказала, что карета съ четырьмя лошадьми вести меня готова, то я и со всѣмъ моимъ желаніемъ къ вамъ возвратится, такъ оробѣла, что чють не упала на землю.

Господинъ мой въ верьху былъ, и не спрашивалъ чтобъ меня увидѣть, чему я много радовалась, но злодѣй зналъ, что я больше впаду въ ево руки, о Небо! защити меня отъ ево злости и пагубныхъ предпріятій. Всѣмъ въ домѣ запрещено было меня провожать, однако они всѣ стали въ густой алее и на меня смотрѣли. Господинъ нашъ смотрѣлъ изъ окна, какъ я садилась въ карету, Гендрикъ отнесъ въ карету мою свяску съ платьемъ, нѣсколько хлѣбцовъ, конфектовъ, и шесть бутылокъ Кагорскаго вина отъ госпожи Жервисъ, которая принудила меня взять говоря, что когда я къ тебѣ приѣду въ деревню, то было бы намъ что выпить, простясь я въ сѣняхъ, оставила госпожу Жервисъ, плачущую горько.

Когда пришла къ каретѣ, увидѣла моего Господина въ шлафрокѣ у окна стоящаго, я воздѣвъ руки на небо три раза ниско ему клонилась не промолвивъ ни одного слова, онъ мнѣ также поклонился и обрадовалъ меня тѣмъ много, по тому, что я не признавала еще къ себѣ отъ него во все презрѣнія, по томъ сѣла въ карету въ слезахъ утопая, и съ нуждою могла обмоченымъ слезами платкомъ моимъ дать знать кучеру, что бы ѣхалъ. Онъ увидя сіе тотчасъ поскакалъ, а я сидя думала, что скоро васъ любезныхъ моихъ родителей увижу.

И какъ уже по мнѣнію моему на половине дороги мы были, кучеръ остановился лошадей кормить, и сказалъ, что половину дороги переѣхали, мнѣ разсудилось, что уже время отереть мои слезы и думать объ радостномъ съ вами свиданіи, но увы льстилась тѣмъ напрасно! тщетно представляла себѣ вашу радость видя меня съ добродѣтелью отъ всѣхъ нападковъ возвращенну, выгоняла изъ мыслей моихъ печаль и сожалѣніе, разлучаяся съ добрыми друзьями, ибо былабъ я не благодарна, чтобъ не тужить о такихъ людяхъ, которые меня любили беспристрастно.