(Замахивается, но опускает топор.) Хоть и повинен ты в измене, За храбрость духа жизнь дарю. Меншиков Проскуряков Я только что от Бога, Так ты меня ужо не трогай. Спасибо, царь, на добром слове. Так где ж теперь служить? Петр В Азове. Пшел вон, мешаешь мне рубить. Народ Стрельчиха падает без чувств. Мужик Вот же какое приключилось. Старуха Стрельчихе помогите, сил лишилась. Да голову держите выше, Очнись ты, чудо уж свершилось — Твои молитвы Бог услышал. Солдат Случайно из-под смерти вышел. Старуха Окстись, служивый! Все, кто там был, уже не живы. Ведь это чудо! Мужик Петр Иди сюда, Голицын, Да не криви ты рожу! Не ты ль писал моей сестрице? Твой почерк-то зело похожий. Сознаешься сейчас – поедешь в ссылку, Дознаюсь сам – сниму с живого кожу, Класть будет нечего в могилку. Голицын Государь, вот плаха, мокрая уже, Сейчас секи, хоть бей на правеже — Всегда служил тебе по чести. А нашептал кто, то из мести. Петр Ну ладно, старая лисица, Испытывал тебя, не обессудь, Но разговор сей не забудь. Держи топор, Голицын. Петр спускается с эшафота. Народ опускает головы. ВМЕСТО ЭПИЛОГА Царь Петр I выкорчевывал не только измену, но и все стрелецкое сословие, этой изменой неизменно бродившее. Только в сентябре и октябре было казнено около тысячи человек. Трупы казненных не убирались с места казни пять месяцев. Жен и детей казненных стрельцов частью отправили в Сибирь, остальных запретили принимать в домах, обрекая их тем самым на верную гибель. Царевна Софья была пострижена под именем Сусанны и скончалась в Новодевичьем монастыре в июле 1704 года. Царевна Марфа, также имевшая сношения со стрельцами, была пострижена в монахини в Успенской обители под именем Маргариты, где и скончалась в 1707 году. Письмо Софьи к стрельцам так и не было найдено. Стрелецкий розыск продолжался очень долго. Стрелец Маслов, читавший стрельцам мнимое или настоящее письмо Софьи, не умер на дыбе, а был казнен в 1707 году. СКАЗ О ДОНСКОМ ПОБОИЩЕ Словно в саван одет Дон, Скрыл туман шелома Крон. Соловей петь не смог, Смолк. Строился передовой Полк. Недалече Смолки — Реки Встал в мечи «полк левой Руки». Ведь не зря перешли Дон. Под мечей и кольчуг Звон. Оглянуться назад — Смерть. Знал боярин и знал Кметь. Нет рязанцев, не шла Тверь. Но сплотил остальных Зверь. Тыщашлемный гудит Враг. Чтобы в русских вселить Страх. Где усобиц былых След? Его в русских сердцах Нет. На Скорнищеве – кость В кость Среди русских цвела Злость. Сколько жглось на Руси Сеч! Князь на князя вздымал Меч. Киев, Галич, Устюг, Псков, Сколько видели вы Вдов! Изнесоша хужей Мурз Медных колоколов Груз. Православных церквей Гарь — Княжей воли дурной Хмарь. Но сейчас – не до тех Драк. Но сейчас – лишь Мамай Враг. Вон – на Красном Холме Он. Ждёт с покорной Руси Стон. Как на Калке Бату Встарь. Взверил погань на бой, В жарь. Чингизидов решил Власть Переять, победив Нас. Только русских полков Кровь По другому кипит, В злобь! Вот туман наконец Пал, И сверкнула в глаза Сталь. Поволку тут Князь Свлек, Знамя чермное взял Бренк, И коня, и шелом Свой Отдал Дмитрий и встал В строй. От татар Челубей Встал И копьё, словно кнут, Взял. Русский долго молчал Стан, Но от Бога боец Дан. Строй смутив, Пересвет Шёл, Чтоб сразиться за мир Сёл, Челубей поостыл Вдруг И проверил рукой Лук. Пересвет покрестил Всех: «Бить поганых не есмь Грех», — И былинкой поднял Щит, В руку меч, словно крест, Влит. С гиком оба неслись Вскачь, И раздался брони Плач. Был силён Челубей Тот, Но поганый умолк Рот, Был храбрец Пересвет Наш, Только веры погиб Страж. И, как ангел, вструбил Горн, И пошли рати в бой, В звон. Богородицы был День, Но спустилась на нас Темь. Погибал уж «большой Полк», Полк, что «левой руки» Слёг, Кровь струилась водой Там, Поджидал нашу рать Срам. Волком диким монгол Лез, Поднималась копьём Спесь, Ятаганом равнял Рост Злой татарин, незван Гость. Шли наружу кишки, Боль! Умирала за Русь Голь, Что боярам равна В стать, Помирать за страну — Мать! За родных, за своих Чад Живота не жалеть Рад Ратник, пахарь, простой Смерд, И спустилась на пир Смерть. Солнце гнало лучи Вниз, Как татарской стрелой, В свист. Рукояти мечей — В хват. Мёртвый мёртвому стал Брат. Кровь коням залила Круп, И под трупом лежал Труп, Ждал в дубраве один Полк, Ждал, чтоб ветер в лицо Смолк. Уж татарин сечёт Тыл, Нет держаться совсем Сил. В дело, в дело пора Нам! Много русским уже Ран. Но в поскыне стоит Строй. Рано, Владимир князь, В бой! Воевода Боброк Твёрд, Ветра нужного нам Ждёт, — Не пришёл ещё тот Час, Чтобы скинуть татар Враз. А касоги – татар Злей, Русов косят жнивьё Шей Рубят, сносят голов Пни. Помнят старых обид Дни. Свой ощерил Мамай Рот: «До Непрядвы гони Вброд! Там последних возьмём В плен». И со стягом упал Бренк. У Димитрия нет Сил. Дух покинул узлы Жил. Трижды ранен, шелом Жжёт, Что ж «засадный-то полк» Ждёт?! Но Святая была Здесь, И стрелою летит Весть, В тыл «засадный» влетел Полк, Татаровьям отдать Долг, Ярость бросила рать В рысь, И хоругви взвились Ввысь! Зашипели мурзы Тут, Русь отшибла из рук Кнут, Не щадя живота Бьют, Этот русский на смерть Лют! Повернулась орда Вспять, И оставил Мамай Рать. Тут потеха пошла Всласть, Так ордынцев сошла Власть. Князь – под клёном, почти Мёртв, Но услышал рогов Рёв, Веки всё ж размежuл, Смог, — – Чью победу трубит Рог? – Наша нынче взяла, Князь, Нет Мамая, ушёл В грязь! – Много крови взяла Сечь, Много нынче голов — С плеч? – Много, княже легло В пыль, Но отныне – Донской Ты, Но отныне – вольна Русь, Так и будет вовек Пусть! Только было ещё Бед, Рус от руса терпел Вред. Надо помнить всегда: Русь Окружает кольцом Гнусь. Так не схлынет былых Лет Славы русов святой Свет. 2006 |
