Гвоздев Я не верю глазам!! Татьяна?! Так как же, как же? Рассадов мне такое рассказал, Что не хочу говорить даже. Я тебя не чаял увидеть в живых, После Орехова… Татьяна Мне повезло – единственной из них. Я не доехала, Свалил сыпняк. Минула чаша… Гвоздев Рассеян в сердце мрак, Искал я смерти под Сивашем, Но, видно, для тебя, родная, Меня Господь хранил. Я снова оживаю, Хотя давно себя похоронил. Татьяна Любимый, с тебя течет ручьем, Ты весь продрог, горячий лоб. Пойдем, скорей пойдем… Гвоздев Нет, это – радости озноб, И я готов, как юнкер, разрыдаться, Соль слез с морской смешав. Хоть офицеру распускаться Не пристало… Боже, как ты хороша! Татьяна Здесь угол я сняла неподалеку, Чтоб каждый день ходить на пристань Искать тебя, мой синеокий, Вглядываясь сердцем в серую стынь. Сегодня под лед ушла было надежда, И я бы за ней – в полынью… Господи, чего же я стою, Пойдем, тебе надо сменить одежду, Я тебе приказываю как врач. Гвоздев Слушаюсь! Таня, Таня, не плачь! Все хорошо, все позади. Я сдался в плен тебе, любимая… веди. 3 Симферополь, декабрь 1920 года Татьяна Коля, куда ты так рано из дома В такую темь? Гвоздев Согласно приказу Крымвоенревкома Остается последний день Для регистрации добровольцев-офицеров. Татьяна Любимый, не ходи в эту зимнюю чернь, Чего хорошего ждать от изуверов? Сердце выпью ноет, недоброе чуя… Гвоздев Расстреляют как шпиона, коли не явлюсь. Фрунзе обещал амнистию, пойду я. А если не вернусь… Татьяна Коля, милый, не ходи, заклинаю, Уедем отсюда, исчезнем Я пропаду без тебя, я знаю, знаю, Как одинокая лебедь в небе вечернем, Не смогу без тебя, сложу белые крылья, И вниз, вниз до проклятой земли, Где среди грязи и пыли Мы друг друга уберечь не смогли! Я не смогла… не удержала… Ради меня – не ходи, милый! Тогда на пристани – я ждала, я знала, Что тебя от всего отмолила, Что сухое сердце тобой напою, Как луга с рассветом глотают росу. Не ходи, останься, молю, Я просто уже не перенесу, Если снова тебя потеряю! Не ходи, заклинаю!! Гвоздев Не волнуйся так, Таня. Они должны сдержать слово, Солдатом солдатам данное. Хоть мы воевали сурово, Россия досталась им. Я не смогу среди душ иностранных И день притворяться живым. Мы останемся здесь, любимая, А если сложу голову, Знать, звезда догорит моя, И оплавится русым оловом. Я должен идти, должен. Жди меня, не грусти, Тебя нет на свете дороже. Все, Танюша, пусти. Татьяна (вслед) Фильтрационный пункт Крымской ЧК. Во дворе под пулеметами стоят сотни людей в шинелях без погон. Старшие – чекист и военный – сидят за столом. Чекист Смир-р-на!! Слушай сюда, контра! Подходить по двое, не опускать морды, Чтоб вашу сучью суть было наскрозь видно! Первые – ко мне! Так, кем служил у белых? Арестованный Солдатом, насильно… Грозились повесить… Я б сам не… Чекист Щас вы все… насильно, нет вам веры. Солдатом клячил? Арестованный Чекист Налево, значит. Так, ты теперь. Кто такой? Хотя по морде видно – благородие, Тебе вон – в правый строй… Военный Чекист (тихо военному) Неважно, что не генерал, Ты знаешь, Марченко, про установку Крымского ЧеКа, Из командиров, все кто против наших воевал, ВСЕ подлежат расстрелу. А ты-то думал, как? Следующие, подходи, шалавы! Звание? Налево становись! Ты – направо! Марченко Погодь, погодь, я помню этого, кажись. Лицо знакомо. Гвоздев! Точно! Чекист Прикажешь тут торчать до ночи? Ты знаешь его, так скажи, Он разве рядовой? По выправке видать сразу Офицер, как есть строевой. Так куда его, заразу? |
