Дмитрий Дарин Поспели травы… Сестра моя, Россия… БЕРЕЗЫ Эх, березы, березы… Успокойте мне сердце, Я то пьян, то тверезый, Не могу отогреться. То ли быль, то ли небыль Все, что было со мною. И плакучая ива Над туманной рекою. Зашумела дубрава — Не со мной ли прощаясь? Упокойная слава, Что-то все не раскаюсь… Тихо скрипнет осина, Словно стонет украдкой. На опавшей перине Я валяюсь с устатка. А с погоста за речкой Веет вечной прохладой. Стеариновой свечкой Жизнь сгорает усладой. Конец XX века НАШИ Расстилается грязною скатертью Полупьяная нищая Русь. И ругают, и хвалят по матери, Почему уж, судить не берусь. То ли души вконец раскулачены, То ль туман застилает глаза — Для чего-то же мы предназначены, За кого-то молясь образам. Не живется нам в мире березовом, Нам милее в родном кабаке Пропивать то, что любим тверезыми, Зажимая тоску в кулаке. А потом со слезами и стонами Горевать, ударяя о стол: – Потеряли Россию мы, продали! Выпей с нами, уж коли пришел! Сам я тоже в разгуле оплакивал Полустертую синюю Русь. Кто-то мне наливал и поддакивал, Разбавляя стаканами грусть. И с тревогой в похмельном сознании За все то, что наделал вчера, — Я кричу тебе это признание, Выжав сердце на кончик пера. 2002 БЕСКРЕСТЬЕ Колокольня в кокошнике с золотом, В душу больно грехи стучат молотом, И не верил я, а вот изверился, Стал не светел я – горю доверился. Я гляжу поверх крестов В небо синее, И гляжу поверх голов На Россию я. Лица – не узнать, Словно скорчились. Крест – не целовать, Все кресты – закончились. Ведь у нас, не убив, – не покаешься, Столько каяться – только замаешься. Что конвой, что попы – все красивые, И шаги их не в такт – торопливые. Я гляжу поверх крестов В небо синее, И гляжу поверх голов На Россию я. Лица – не узнать, Словно скорчились. Крест – не целовать, Все кресты – закончились. Сколько горя с костьми перемешано, Занавеска моя занавешена. На ромашке гадать – дело зряшное. Лепестки судьбы – штука пустяшная… Я гляжу поверх крестов В небо синее, И гляжу поверх голов На Россию я. Лица – не узнать, Словно скорчились. Крест – не целовать, Все кресты – закончились. Отпускать грехи – Богом поручено, И старались монахи с подручными. Отстрадались святые угодники — Помолитесь за нас, за колодников. Я гляжу поверх крестов В небо синее, И гляжу поверх голов На Россию я. Лица – не узнать, Словно скорчились. Крест – не целовать, Все кресты – закончились. 2002 СТАРАЯ ЦЕРКОВЬ Старая церковь На косогоре Вдруг из-за леса видна. Словно старушка, Плача от горя, Тихо застыла одна. Колокол было Подняли снова. Только вот нет звонаря. Чья-то девчушка В скромном уборе Молится у алтаря. Летом репейник Стены облепит, Некому чистить тропу. Купол облезлый В душу не светит Пьяненькому попу. Старая церковь На косогоре, Сколько ты помнишь молитв? В вечном российском Тихом укоре Старое сердце болит. Словно прощая Одурь в народе, В память о тех и других — Светится церковь На косогоре, Нам отпуская грехи. 2002 * * * Над засеянной инеем пашнею Пролетают опять журавли. И, наверное, что-нибудь важное Рассказали бы, если могли. Рассказали б, как сверху вам видится Неуютная серая Русь. И удастся ли нам еще свидеться, Сам надолго-то я задержусь? Или скоро тоской журавлиною Полетит вслед за вами душа… Старый клен за зардевшей рябиною Все ухаживал, кроной дрожа… Скоро клин растворится, как в озере, В синем небе моей стороны… Перепаханы жизни бульдозером Без особенной чьей-то вины. Ветер сносит родное курлыканье, Лишь молитву б мою не сносил. Жизнь промчалась с присвистом и гиканьем, И пришпорить ее нету сил. 2002 |
