* * * В России беды потому, Что всяк свободу понимает По разуменью своему, А разуменья – не хватает. У нас – кто главный, тот и прав, А кто не прав, в суде докажут, И часто можно, не украв, За воровство попасть под стражу. А власть не то чтобы глупа, Но по-особому бездарна, Пытаясь в нас вдавить раба, Что я выдавливал исправно. И остается только пить, Еще, наверное, молиться… Какой тебе, Россия, быть, Когда ты сможешь измениться? Мне не дано тебя понять, А измеряют пусть другие… Пойду-ка я с тоски плясать, Как было в годы молодые. Пусть сердце рвется журавлем, Белеют перья в пряди русой, А дни журчат, журчат ручьем, Вот только обмелело русло. 2005 * * * Тройка мчится, снег разметан, Да не слушает вожжей, А за каждым поворотом Лики каменных вождей. Наша русская забава, Так с Крещенья повелось, Больше крови – больше славы, Уж прости меня, Христос. Эта слава не истлела, Кровяной не высох след, Пьедесталим катов смело, А снести – отваги нет. Коренник храпит и косит, То не снег пылит, а тлен, Чую, Русь опять заносит В чей-то новый монумент. Смотрят идолы незряче, Как буравят, – без очей, Мы по жертвам плачем, плачем Под надзором палачей. 2005 * * * Ранний снег убрал поля В саван чистый, саван белый Швом проходит колея Мне по жизни неумелой. Словно кто-нибудь другой На санях моих веселых С бубенцами под дугой В деревнях гулял и селах. Словно кто-нибудь – не я — Расплескал любовь и удаль, В лес уходит колея Но не полследа оттуда. А с тех пор ущербных лун Столько в небе поменялось, А с тех пор немало струн В сердце звонком оборвалось. Мне бы броситься в побег От петли своей – на волю, Где примят санями снег По проеханному полю. Только чтоб обратно в дни, Где поэт я и повеса, Где мои глаза одни Не глядели в темень леса. Где мы в студь и холода Берегли надежд подснежник, А теперь я навсегда Неприкаян и не нежен. Вышел я, вдыхая зимь, Забуранило к закату, Чернотой сменилась синь, Как любовь тоской когда-то. Вижу что-то на меже, Щурюсь я сквозь колкий слепень — Неужели мне уже Кем-то крест холодный слеплен? Мне межи не миновать, Хоть ты как петляй в побеге, И остынет голова По утру на белом снеге. 2006 * * * Русь разлита по озерам, По белесым небесам. То ли плачем, то ли стоном Журавли прощают нам. Я стою на поле, с краю, С непокрытой головой, То ль грехи мне отпускают, То ль поют за упокой. Жить у нас – нужна сноровка, Да чего-то за душой. А меня схоронят ловко Под собак бездомных вой. Гнет косяк, в закат врезаясь, Да вернется ль по весне? С ними песней попрощаюсь, Чтоб грустили обо мне. Но одна грустить не будет, Только выпьет за помин Да скорее позабудет, Про огонь мой и про дым. Будет мне совсем другая Поправлять рукой венки… Я стою на поле, с краю, Боль хватая за виски. Высень клин разрежет узкий, Да теперь уж все равно, Умереть до дна, по-русски, Только русскому дано. 2006 * * * Поспели травы на лугу, И воля рожью колосилась, Под яблонь белую пургу Любовь звездою закатилась. Среди проселочных дорог Поэта сердца заплутало, Ты выйдешь ночью за порог Меня высматривать устало. Но я за месяцем пойду, Что обливает желтью лиру, И если счастья не найду, Нарвусь на нож во тьме трактира. Веселый смолкнет гармонист, Да кобели вовсю завоют, Когда под злой разбойный свист Меня дерюгою накроют. А ты дождешься не меня В пыли расстеленной дороги, И, колокольчиком звеня, На двор чужие въедут дроги. Но острым светом серебра По сердцу полоснет косою, Когда вдруг ночью со двора Ты выйдешь к яблоням босою. Навзрыд засветит в вышине Луна в шафрановой рубахе, Как по убитому по мне «За упокой…» начнут монахи. И ты поймешь, глотая желть Средь яблонь спелого дурмана, Что нелюбимым умереть Всегда бывает слишком рано. 2006 |
