Он поговорил с ней от силы пять минут, а когда вернулся, сказал, что она ушла. В слезах…

Тогда я был так зол, что не хотел разбираться. Она клеилась к моему лучшему другу, пока меня не было в стране.

Но что, если она приходила тем вечером, чтобы рассказать о ребенке?

Утро начинается с того, что Илюша будит меня в пять, требуя завтрак. Пока кормлю его, снова и снова прокручиваю в голове наш вчерашний разговор с Димой.

Его черные, обдающие холодом глаза снились мне добрую половину ночи.

Это было ужасно!

Из-за этого я плохо спала, постоянно просыпалась, и Илюша вместе со мной. Он, как никто другой, чувствовал мою повышенную тревожность и капризничал.

Вчера я вернулась домой с пустыми руками, хоть и сказала Марине, что иду в магазин. Но и без этого было понятно, что со мной что-то не так. Я вернулась бледной, подавленной, с частым сердцебиением и дрожащими руками.

Маринке не потребовалось много времени, чтобы выпытать из меня все до последней буквы, а потом устроить настоящую истерику. Шепотом.

Она ругала меня за закрытой дверью кухни, чтобы никто не слышал. Говорила, что я поступила очень опрометчиво и глупо, подписав эти бумаги.

А я… я просто хотела, чтобы от меня отстали. Хотела, чтобы весь этот кошмар под названием «Астахов» наконец закончился…

Выдыхаю и, покормив Илью, снова укладываю его спать себе под бок. Сама же не могу сомкнуть глаз до самого будильника. Как только он звонит, в комнату заглядывает Марина.

— Ты во сколько уезжаешь? — спрашивает, прикрывая за собой дверь.

— Как только соберусь. На собеседовании меня ждут к девяти, в десять — встреча с юристом.

— Хорошо. Только позвони мне сразу, ладно?

— Конечно, — вымученно улыбаюсь и, передав сына сестре, иду умываться.

Внутри все еще ходуном ходит.

Пока чищу зубы и рассматриваю себя в зеркале, почему-то вспоминаю, как мы с Астаховым ходили в ресторан. Не дорогой и не пафосный. Самый обычный. Нет, в дорогие он меня тоже водил, но запомнился мне почему-то тот. Маленький, уютный, с приемлемыми ценами и людьми, не осматривающими тебя с ног до головы.

Мы сидели там часа три и болтали. Обо всем на свете. Мне тогда казалось, что я знаю Диму всю жизнь.

Я вообще человек достаточно закрытый, но с ним не могла молчать. Совсем. Хотелось говорить и говорить…

Улыбаюсь своему отражению и, сплюнув пасту, полощу рот.

Все это было в какой-то другой жизни…

Выйдя из ванной, распахиваю шкаф и минут пять стою перед ним истуканом, соображая, что надеть. Останавливаю выбор на черном пиджаке прямого кроя и длинной узкой юбке ниже колен.

Пока натягиваю колготки, Илья нажимает на кнопки своего детского планшета, подражая звукам животных. Широко улыбаюсь ему, чмокаю в носик и надеваю белую футболку. Она как вторая кожа. Следом идет юбка, пиджак, ботильоны из коробки с антресоли и пальто.

Покрутившись перед зеркалом и получив одобрение сестры, еще раз целую сына в щёчку и выхожу из дома. Родителей к тому времени уже нет — они разбежались по работам, как и муж Марины.

Пока жду автобус, думаю о том, почему Дима так со мной поступил.

Снова.

Я и два года назад себе всю голову сломала. Все же было хорошо…

А теперь… теперь и подавно…

Мне до тошноты страшно. Страшно даже допустить мысль, что он узнает правду об Илье.

Дима вырос в детском доме и от сына не откажется. Теперь уж точно.

А тогда, я просто не могла рассказать обо всем Журавлеву, который вышел ко мне вместо Астахова. Да и слушать он бы меня не стал. Я же ему сразу не понравилась. Витя с первого взгляда относился ко мне предвзято. Стебал, хамил, когда Дима не видел. А я молчала.

Они с детства вместе, я просто не имела права стать яблоком раздора. А сейчас думаю, что нужно было рассказать… но это уже бессмысленно.

Доехав на автобусе до офиса компании, где мне предстоит собеседование, поправляю волосы и, выпрямив спину, иду к лифту.

«ФинФлоу» занимается аутсорсингом бухгалтерских услуг. У них есть работники в офисе, а есть те, кто, как и я, хочет частичную занятость или удаленную работу.

Поднявшись на нужный этаж, почти сразу сталкиваюсь с приветливой молодой девушкой, которая сообщает что уже ждет меня. Возможно, мы с ней ровесницы.

— Я Алла, — представляется, протягивая руку.

— Карина.

— У нас, если что, без отчеств и на «ты».

— Поняла, — киваю с улыбкой.

— Пройдем в кабинет, — указывает на дверь.

Как только мы усаживаемся за стол, Алла протягивает мне стакан воды и спрашивает:

— Расскажешь о себе?

— Конечно, — киваю и довольно обстоятельно рассказываю о своем образовании, небольшом опыте работы на фрилансе, сыне и планах на будущее.

Конечно, о том, что эта работа мне жизненно необходима, чтобы почувствовать хоть какую-то независимость от родителей и создать финансовую подушку, я не упоминаю.

Алла кивает, задает уточняющие вопросы и в конечном итоге выносит вердикт:

— Опыта маловато, Карина, но чувствуется мотивация. Я думаю, мы можем попробовать.

— Спасибо, — снова улыбаюсь.

Дальше Алла рассказывает мне о клиентах, корпоративной политике фирмы и направляет в отдел кадров.

В итоге через полтора часа я выхожу уже трудоустроенной и даже с первым клиентом, информацию о котором Алла скинула мне на почту.

Дальше, окрыленная, еду к юристу.

По дороге звоню сестре и рассказываю, что собеседование прошло удачно. Говорю и понимаю, что сияю, как начищенный самовар.

Маринка меня поздравляет и спрашивает, не нужны ли мне деньги. Имеется в виду, конечно, юрист.

Тактично отказываюсь и спешу в метро.

Добравшись до офиса юриста и немного отдышавшись, захожу в здание и поднимаюсь на второй этаж. Там меня встречает секретарь и просит подождать пару минут, пока Лариса Петровна меня примет.

Сажусь на диванчик и, не успеваю спрятать телефон в сумку, как он начинает звонить.

Тот же номер, что и вчера.

Тот, с которого звонил Дима…

Палец зависает над экраном, а перед глазами все плывет.

Он же обещал, что если я подпишу бумаги, то больше никогда его не увижу.

Соврал?

Зажмуриваюсь, чувствуя, как телефон настойчиво вибрирует в руке. Хочется закричать от обиды и бессилия.

Что он там говорил про то, что держит слово? Чушь!

Выдохнув, все же отвечаю на звонок и подношу телефон к уху.

— Да.

— Ты где?

— Что? — хмурюсь, начиная оглядываться. Неужели он установил за мной слежку? — Какая тебе разница?

— Нужно встретиться. Сегодня же, — цедит Дима таким тоном, что кровь в жилах стынет.

— Ты же сказал…

— Многое изменилось. Нам. Нужно. Встретиться. Сегодня, Карина. И чем раньше, тем лучше для тебя.

— Но…

— Я как-то невнятно говорю?

— Но я не хочу тебя видеть, — шепчу.

— Придется потерпеть. Приеду к тебе через час. Не выйдешь — поднимусь сам.

— Я не дома. Я на работе, — выпаливаю, и в голосе слышна легкая истерика.

— Окей. Адрес.

— Давай… — выдыхаю. — Давай встретимся через полтора часа в кафе где-нибудь.

— Адрес.

— Сейчас, — отнимаю телефон от уха и открываю карты.

Быстро нахожу ресторанчик в трех улицах отсюда, копирую адрес и отправляю на номер Астахова.

— Получил, — тут же раздается в трубке. — Через полтора часа.

— Да.

Астахов вешает трубку, а я… я чувствую себя снова обманутой.

— Карина? Лариса Петровна свободна, проходите, — говорит секретарь.

— Спасибо, — поднимаюсь и на ватных ногах захожу в кабинет.

Лариса Петровна сидит за массивным столом и, как только я закрываю дверь, здоровается, поправляя очки.

Я киваю.

— Все хорошо? — интересуется она.

— Да. Точнее… мне звонил человек, из-за которого я к вам пришла. Сказал, что нам нужно встретиться, хотя еще вчера уверял, что исчезнет из моей жизни, — шепчу, качая головой.