Сделав скидку на опыт взаимодействия Ветлова с подобными экземплярами, я выдержал взгляд Лучика и всё же спокойно ответил:

— Иван Петрович, как минимум я знаю, что такое приказы, ведь моя бабка — боевой архимаг. Кроме того, химеры со мной прибыли не для красоты. В случае непредвиденных обстоятельств внутри магической аномалии вы можете рассчитывать на помощь в эвакуации раненых. За сим надеюсь на плодотворное сотрудничество. Честь имею.

Я развернулся и пошёл в трюм дирижабля, и благодаря чуткому слуху горга услышал, как весёлый боец обращался к Лучику:

— Вань, может, ты зря на него так наехал? Вроде бы нормальный парень, да и десятком химер одновременно управлять — то ещё удовольствие. А если уж он кого-то из раненых сможет вытащить, то и вовсе можно будет медаль на грудь вешать.

— Веник, шанс нарваться на адеквата в аристократическом гадюшнике настолько мизерен, что число для него ещё не придумали. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Большинство из них цены не могут сложить своему имени и возможностям, а сами ни черта не умеют, да и не учились, нихрена! Может быть, что-то на домашнем обучении по верхам нахватались. А мне теперь жопу такому прикрывать. И на кой-только Ясень его тащит в эпицентр?

— То нам неведомо, Ваня, но, если он его тащит, значит, есть соответствующие мысли, как его использовать. Ясень ещё ни одного абсолютно бесполезного консультанта в эпицентр не тянул.

Пришлось ещё какое-то время потратить на размещение химер в трюме. Хоть их и был всего десяток, но кто-то не очень умный предложил засунуть их в клетки. Благо, удалось уверить, что химеры не просто не полетят в клетках, но и беспрекословно меня слушаются: если я скажу весь полёт сидеть и никоим образом никого не трогать, ничего не потрошить и так далее, — они будут сидеть. В итоге под мою ответственность химерам разрешили улечься в одном углу, не занятом тюками и паллетами с грузом.

Ещё меня предупредили, что лететь до Попигайского кратера примерно пятнадцать–семнадцать часов в зависимости от погодных условий, и уточнили, необходимо ли будет за это время еда и вода для моих химер. Я пообщался с ними и получил эмоциональный отклик, что, в принципе, это в пределах их нормы в плане диеты и отсутствия воды, но после они бы попросили выпустить их на охоту часа на два-три.

Ещё один вопрос касался справления естественных надобностей. Проще говоря, армейцы сильно переживали, что мои химеры не засрали им весь трюм в полёте. Никому не хотелось потом разгружать груз по уши в дерьме. Для этого химерам поставили огромный ящик, засыпанный песком, поскольку они у меня дамы и господа культурные и дела свои готовы были делать, как кошки, не оставляя за собой следов. Всё-таки Олег Ольгердович вымуштровал их просто отлично. Химеры были на удивление послушными и абсолютно адекватными.

— Это ж надо, — крякнул один из грузчиков. — Посмотришь так — ну, прямо как будто понимают всё и слушают вас. Как будто и душа у них есть и разума зачатки.

— Да, так и есть на самом деле, — с улыбкой ответил я, поглаживая по шее одного из крылогривов. — Разум ведь может находиться внутри разной формы, совсем не обязательно она человеческая. А если мы верим в фамильяров и их разумность, то почему химеры не могут обладать частичной разумностью? Они у меня умницы, послушницы, поэтому проблем вам не доставят.

После ревнивых взглядов остальных химер пришлось и их погладить, прежде чем отправиться на пассажирскую палубу.

Да, как-то не так я себе представлял пассажирскую палубу. Представлялись мне, если не каюты особого комфорт-класса, то хотя бы просто индивидуальные закутки с койками или гамаками, как на суднах. Но реальность оказалась несколько суровой. Для начала, здесь была не палуба, а отсек. Судя по всему, дирижабль был десантного класса и включал в себя не более тридцати–сорока человек для мобильной высадки; именно потому и имел столь потрёпанный вид. Боевые вылеты никого не красили. И здесь об индивидуальных каютах не могло быть и речи.

Узнав моё имя на входе, один из матросов препроводил меня к месту, которое чем-то напоминало самое обычное кожаное кресло, но с отличием лишь в той части, что у местного сидения имелись два ремня, удерживающих меня крест-накрест в процессе полёта.

— А багаж где можно разместить? — поинтересовался я у того же матроса.

Сначала тот скривился, а потом, увидев у меня за плечами армейский тактический рюкзак, даже просветлел лицом:

— О, ваша светлость, удивили! Приятно удивили. Здесь под креслом имеется ниша, как раз-таки по размеру подходящая. Если б какой-то чемодан с собой тащили из крукодиловой кожи, хрен бы мы его туда зафинтилили, а так — ничего, в аккурат под вещмешок делалась. Порадовали, порадовали.

Уместив таким образом свои вещи, я уселся в кресло и ожидал, пока все остальные также займут свои места. Взлёт, судя по моим карманным часам, должен был состояться через четверть часа, и чем ближе он был, тем активнее перемещались по салону матросы, и тем громче фонтанировали криком и матом в дуэте капитан дирижабля и Ветлов. Я даже в пассажирском отсеке слышал их матерные посылы, придающие ускорение нерасторопным бойцам. А потом послышались крики ещё неких тварей, отдалённо напоминавшие крики орлов, на которых когда-то прилетали к нам Волошины.

«Неужто кто-то ещё пожаловал с собственными подопечными?» — подумалось мне.

Я переключился на зрение химер, и действительно увидел, как в трюм загружали с десяток орлов, весьма и весьма похожих на тех, которые использовали Волошины. Орлы сторонились моих красавцев, а потому добровольно пошли в клетку, заранее приготовленную для моих химер. При этом крылогривы смотрели на них с толикой превосходства, дескать: «Мы — свободные птицы, а вас — вон, как зверюг в клетку запихнули».

Спустя пять минут я услышал тяжёлые шаги, и следом в десантном отсеке появился никто иной, как Клим Волошин, которого совсем недавно я вытаскивал с того света.

Тот хозяйским взглядом окинул ряд кресел, а потом его взгляд остановился на мне и даже несколько просиял.

— Юрий Викторович! Рад вас видеть. Мне не довелось лично вас поблагодарить за решение внештатной ситуации в нашем роду, поэтому даже рад, что мы с вами вместе будем участвовать в одной операции.

— Знать бы ещё, в какой, — хмыкнул я. — Я также рад видеть вас, Клим Агоевич, в добром здравии. Насколько знаю, задуманное вами отчасти всё же удалось, — намекнул я ему на поднятие ранга.

Тот улыбнулся:

— Хоть так. Теперь думать буду, каким образом повторно на подобное самоубийственное мероприятие идти. Всё-таки план бытия уж больно перспективный, сами видели.

— Да, видел, как не видеть.

— Может быть, мы с вами заключим некий договор, — осторожно начал Волошин, — наш род не останется в долгу, если вы будете меня страховать во время попыток приручения этих тварей.

Я задумался. Нет, в целом можно было подстраховать, а вопросы сумм и времени, как говорится, можно обсудить.

— Можно, — кивнул я. — Тем более что безопасность рода всегда должна стоять на первом месте. Если уж так вышло с вашим отцом, то я прекрасно понимаю, что вами движет в ваших попытках обрести соответствующий сдерживающий фактор для внутренней политической арены.

— Да, князь, вы лучше других меня понимаете, — хмыкнул Клим, усаживаясь рядом со мной.

Один из матросов попытался было заикнуться, что место Волошина в другом конце, противоположного ряда сидений, но Клим только мотнул головой и сказал:

— Нет, я буду сидеть здесь.

При этом у самого Клима пусть и не было чемодана, но была кожаная сумка-мешок с затягивающимся вверху горлом, всё-таки отдалённо напоминающая военно-тактический мешок. Он вопросительно взглянул на меня и уточнил:

— Куда скарб-то пристроить можно? Я на таком десантном лечу в первый раз.

— Под ноги, там под него ниша есть, — подсказал я соседу.

С трудом заткнув туда свои вещи, Клим уселся в кресло и пристегнулся.