— Пыльца фей?

— Это дочь такую аналогию провела.

Белёв проглотил ком в горле.

— У Насти одну руку разъело до локтя, у второй исчезла кисть. Жены в тот момент не было дома, выходила к подруге. Когда вернулась, дочка была без сознания. Супруга рванула со всех ног в ближайший храм Ордена Святой Длани. До больницы было значительно дальше, чем до туда, тем более что при храме была богадельня и какая-никакая медицинская помощь оказывалась неодарённым. Дочка-то у меня не магичка, да и супруга тоже. Поэтому ребёнка она смогла дотащить только туда. Она пообещала любые деньги, лишь бы только спасли Настеньку. Не знаю, что они с ней сделали, но дочь пошла на поправку. Я практически все вечера проводил с ней и корил себя за то, что не навесил амбарный замок на собственную лабораторию, что слишком легкомысленно относился к воспитанию дочери. Хоть и объяснял ей, что ничего трогать нельзя, но это же дети. И сейчас моя малышка — без рук. А позавчера она посмотрела на меня своими ясными глазами и попросила у папочки артефактора на день рождения новые ручки. И ведь она абсолютно уверена в том, что папа-волшебник сможет исполнить её желание.

Я смотрел на Белёва и мысленно перебирал факты в голове: ребёнок, храм, протезы. С усилием, но сова действительности натягивалась на глобус вероятности и даже соответствовала личному мотиву… Но в эту схему не вписывалось знание о разработке био-маго-механического протеза.

— Откуда вы узнали про разработку био-маго-механического протеза?

Белёв даже ожил от такого вопроса, его взгляд вновь приобрёл осмысленность.

— Так Степан носится с ним, я периодически вижу, как он над чем-то мозгует у себя в кабинете. По некоторым вопросам даже советовался со мной. Говорил, что новейшая разработка пока только на стадии проекта, что есть некий прототип, который приходится переделывать из-за отсутствия многих материалов, и есть сложности с проектной документацией. Я искренне просил включить меня туда, но получил отказ.

— И поэтому решили создать бомбу? — я несколько ошарашенно взирал на него. — А не пробовали подойти с этим вопросом ко мне и рассказать свою животрепещущую историю?

— Ваше сиятельство, уже то, что вы дали мне процент от патента, — это верх участия в судьбе нашей семьи. Если уж Юматов, с которым я бок о бок несколько лет работал, отказал, то смысл был идти к вам? Вы видели меня, возможно, раз в жизни и то в толпе. О чём можно говорить? Аристократам глубоко наплевать на проблемы людей.

— И орденцы у вас ничего не просили? — продолжал допытываться я.

— Нет. Орденцам супруга отнесла все поступления, полученные с патентов. Жена отдала всё, лишь бы спасли ребёнка.

— Это я могу понять. Когда на кону стоит жизнь дочери, вопрос денег становится незначительным. То есть вы всего-навсего хотели попасть в группу разработчиков и из-за этого за два дня придумали конструкт, который в состоянии разнести пару кварталов столицы? А заодно уничтожить артефакторную мастерскую, её специалистов, людей, которые с вами работали несколько лет? Да вы псих, батенька.

Теперь я рассматривал Белёва, не мигая.

— Может, и псих, ваше сиятельство, но лучше сдохнуть, чем изо дня в день, годами видеть искалеченного ребёнка и чувствовать вину за это. Так я хотя бы что-то мог делать и как-то обнадёжить своего ребёнка.

Нет, логика в его словах была. Сильно извращённая и очень упрощённая под гнётом чувства вины. И всё равно…

— Вы же артефактор, откуда у вас знания о подобных конструктах? — я кивнул в сторону разложенных концентрическими кругами тел вокруг накопителя. — Это явно не ваша специализация.

— Чёрный рынок, ваша светлость. Чёрный рынок. При желании и при наличии свободных средств там можно отыскать и купить всё что угодно.

Я хотел было ответить Белёву, но внезапно в моё сознание ворвались совершенно необычные образы. А именно: я почувствовал, что со мной пытаются связаться змеи-защитницы, химеры из браслетов, созданных для сестры. Она вновь обращалась ко мне через них, медленно проговаривая желаемое сообщение для меня:

«У нас в больнице дочь Белёва. Алексей привёз. Ты мне срочно нужен. Она умирает, и я ничего не могу сделать».

Я передал змеям посыл кивнуть сестре, что я принял её сообщение, а сам обернулся к артефактору. Принимать решение нужно было быстро.

С одной стороны, псих он ещё тот. Сейчас в больнице умирал его ребёнок, ради которого он всё это устроил, и хрен его знает, как он отреагирует, если сейчас я ему об этом сообщу. С другой стороны… у него хотя бы будет возможность попрощаться. Но была ещё и третья сторона, скорее, догадка. Я мог попытаться кое-что сделать, чтобы вытащить девчонку. Шанс на это был минимальный. Я либо угадаю, сопоставив некоторые совершенно разрозненные факты, либо промахнусь. Но в любом случае убить Белёва я всегда успею, а вот попрощаться с дочкой в случае её смерти у него есть только один шанс.

Под моим взглядом артефактор поёжился.

— Вы не отдадите мне документацию, да?

— Почему же… доступ вы к ней получите. Дадите клятву на крови мне лично и моему роду и войдёте в состав рабочей группы, — медленно ответил я, допивая энергию из накопителя, конструкта, магов и даже из самого артефактора, что он явно почувствовал. Вон как зрачки его расширились от ужаса.

— Снимайте с себя эту бесполезную дрянь, — я указал на ошейник. — Приносите мне клятву верности, и мы отправляемся с вами в больницу. Что-то не так с вашей дочерью. С остальным разбираться будем позже.

В больницу мы добрались быстро, а все потому, что я попросту вырубил Белёва, и, телепортнулся с ним напрямую к себе в «кабинет». Там уже пришлось его растолкать и сказать, что он сомлел от неприятных новостей.

Вывалившись из кабинета, я рванул сперва в кабинет сестры. Но встретив по дороге кого-то из персонала, спросил, где она находится. Мне указали рукой на палату, в которой до того лежала фрау Листен. Похоже, скоро лично за моими пациентами закрепят отдельную палату.

«Мысли шире, блок! — безапелляционно прокомментировал мои мысли Войд. — Всех арихимагов в одной палате просто не уместили бы».

Ввалились мы туда одновременно вместе с Белёвым. В палате, посреди казавшейся огромной кровати, лежала маленькая светловолосая девочка с прикрытыми глазами. Сейчас её лихорадило и трясло. С одной стороны стояла Эльза вместе с доктором Лемонсом и пытались, вливая в неё целебную магию, стабилизировать её состояние, а с другой стороны за предплечье девочки держалась женщина с посеревшим от горя лицом и выплаканными бесцветными глазами. Она молилась тихо, стараясь не мешать лекарям, и просила дочь держаться. Судя по внешней схожести, это была супруга Белёва и мать Анастасии.

Белёв метнулся к жене и дочери, я же не стал подходить к больной, мешать лекарям в такой момент себе дороже. Зато я получил возможность переключиться на магическое зрение. Подтвердилась не только одна моя догадка, но и прояснилась суть происходящего на данный момент с девочкой на магическом уровне. Настя Белёва сейчас не просто горела — у неё происходила инициация, и, судя по цвету ауры, она в дальнейшем должна была стать достаточно сильным пиромантом. Огонь охватывал языками маленькую стройную фигурку, и лишь в центре, на груди у девушки, оставалось тёмное пятно, будто бы провал, который держался до упора и оборонялся от огня, сжигающего ребёнка. И этим провалом оказалась астральная тварь, видимо, подсаженная в своё время орденцами.

— Войд, как ты себя чувствовал, когда приживаясь во мне, вдруг ощутил появление у меня магии?

— Штырило меня, едва ли не галлюцинации ловил. Ощущение было постоянно, что не то бабочек вижу, не то солнечные блики вокруг, не то слепну, не то вообще не пойми что являлось.

— Так это, судя по всему, у меня магия иллюзий таким образом проявлялась, — напрашивался сам собой вывод. — А ещё что-то было?

— А больше особо ничего и не было. Разве что мутировали бабочки в цветочки эти: цветочки в кузнечиков, а кузнечики ещё в какую-нибудь дрянь. Штырило же говорю! И ничего красивого в этом не было! Жуть!