Бережной разглядывает Марка, говорит, что он заметно вырос с их последней встречи.

Я интересуюсь, как идут дела с реставрацией маяка, с которой он никак не мог разобраться из-за целой кучи разрешений.

Мы просто болтаем.

Без напряжения и недомолвок. Между нами что-то вроде дружеской симпатии — она есть в моменте, но никто уже не ждет, что после этой встречи мы снова возобновим переписку. Поблескивающее на моем пальце кольцо, которое Бережной, конечно же, видит, красноречиво говорит о тех планах на жизнь, которую не обязательно произносить слух.

Когда входная дверь ресторанчика открывается, впуская немного прохладного воздуха и нового посетителя, я с опозданием фиксирую, что это — Сафина. Просто краем глаза ловлю силуэт за плечом Арика, и только через минуту соображаю, почему мне до боли знаком этот костюм-футляр.

Лиза входит, стряхивая с зонтика капли дождя (на улице начался дождь? я и не заметила). Раздраженно что-то говорит хостес, показывает на балкончик, но та лишь разводит руками и в итоге ведет ее к единственному свободному столу в зале — тому, который напротив нас, прямо через проход.

Мои внутренности за секунду сворачиваются в холодную змею на дне желудка.

Только не это. Пожалуйста, только не это.

Я не чувствую вину и тем более не чувствую себя застуканной с поличными.

Но с появлением Сафиной воздух в зале как будто становится слишком густым для моих легких. Арик, заметив, что я застыла, тоже поворачивает голову.

— Знакомая? — интересуется.

— Не то чтобы… — бормочу в ответ, опуская взгляд в тарелку. — Просто… покупательница.

Я надеюсь, что она нас не заметит. Что сядет спиной. Что будет занята меню, едой, телефоном, чем угодно! Но удача сегодня не со мной.

Лиза неумолимо приближается — идет быстро, цокая каблуками, с выражением лица королевы в изгнании. Официант отодвигает ей стул. Она садится, бросает сумочку на соседнее кресло. И… поднимает голову.

Прямо на нас.

На меня. На Арика. На коляску с Марком. Я четко фиксирую вижу момент узнавания по тому, как сужаются ее глаза Взгляд становится колючим, как игла.

Она знает, кто я. Строго говоря, по тому, как часто «пасется» в моих сторис, она точно знает достаточно, чтобы присутствие за моим столом другого мужика, модно было трактовать как…

«Измена».

Это слово буквально вспыхивает на ее лице неоновой вывеской.

Сафина ни капли не смущается смотреть на нас в упор. Долго и нагло. С какой-то злой, торжествующей усмешкой достает телефон. Небрежно, как бы проверяя сообщения, но я вижу, как она чуть приподнимает его, направляя камеру в нашу сторону. Вспышки нет, но я знаю — она нас сфотографировала.

Вот же сука.

Она собирается… что? Отправить это Вадиму? «Смотри, дорогой, как твоя "невеста" развлекается с другим»? Первая реакция — паника. Боже, что он подумает? Мы только-только… А я тут сижу с мужчиной, с которым он меня уже видел, из-за которого мы поссорились… Это выглядит… плохо, точнее — как классическая подстава.

Хочется поддаться первому импульсу, вскочить, выхватить у нее телефон и высказать все, что я думаю. Злость подогревает еще и то, что я нарочно прошла мимо ее магазина, но Сафина на ответную «любезность» оказалась не способна.

А потом взгляд падает на Марика, который в ответ смотрит на меня своими синими авдеевскими глазами… и напоминаю себе, что у нас с Вадимом демо-версия. Ну вроде как, только теперь мы все же трахаемся (а в перерывах занимаемся любовью, сексом и еблей). И если какая-то Лиза с дурацкими фотками может встать между нами — то, наверное, мы не зря не побежали сразу в брак?

— Все хорошо? — интересуется Бережной, и его задумчивый взгляд на секунду прикипает к моему лицу.

— Да, а что? — На всякий случай провожу ладонью по лицу — вдруг Марк Вадимович все-таки ухитрился испачкать меня кашей?

— У тебя такое лицо, как будто ты только что выиграла гонку, — Арик делает неопределенный жест рукой, давая понять, что никак иначе он это объяснить не может.

Я просто пожимаю плечом, прекрасно понимая, что он имеет ввиду, но точно не собираясь вдаваться в подробности. Только поднимаю голову, разворачиваясь именно так, чтобы смотреть прямо на «виновницу» этого выражения лица. Она смотрит на меня, все еще по-дурацкому, как плохой шпион, держа нас на прицеле камеры своего телефона. С запозданием понимает, что я смотрю на нее практически в упор. Ей нужна пара секунд, чтобы измениться в лице — теперь мы поменялись местами, и уже она не понимает, знаю я что-то о ней или это просо совпадение.

В моменте моя сучность все-таки берет свое — беру чашку, подношу к губам с едва заметной улыбкой и делаю вид, что салютую ей: «Давай, сучка крашеная, делай свое грязное дело — его ты все равно не вернешь».

Лиза фыркает, отворачивается и начинает яростно печатать что-то в телефоне — может прямо сейчас отправляет Вадиму компромат. Официант подходит к ней с меню, но она отмахивается от него так грубо, что парень шарахается.

Я возвращаю чашку на стол — руки все же немного подрагивают от напряжения, но внутри странное холодное спокойствие.

— Вот, опять, — Арик кивает на мое лицо, — ты как будто привидение увидела, Кристина? Боишься призраков?

— Что? Нет, — невзначай рассматриваю кольцо на своем пальце — мое «Пламя и Лед». Мысленно делаю глубокий вдох и с удовлетворением наблюдаю, как пальцы перестают подрагивать и градус внутреннего напряжения понемногу падает. — Привидения могут причинить вред, только если в них веришь.

Я не знаю, надолго ли моя бравада, совсем не уверена, что ситуация действительно развернется в мою пользу. Могу только надеяться, что Вадим отреагирует со свойственным ему спокойствием (а не как бы отреагировала я!), хотя понятия не имею как разорвется эта бомба.

Но одно я знаю точно — испортить мне ужин я этой змее точно не дам.

Следующие несколько дней я живу в режиме сапера, который сидит на активной мине и боится даже моргнуть, чтобы не спровоцировать детонацию. Телефон в моей руке превратился из средства связи в гранату с выдернутой чекой. Каждый раз, когда черный экран вспыхивает уведомлением, мое сердце делает подвыподверт, проваливаясь куда-то в район желудка, а потом начинает бешено колотиться — от паники, от радости, от всего сразу.

Я жду взрыва — звонка и ледяного, лишенного интонаций голоса, короткого сообщения: «Нам нужно поговорить». Или, что еще хуже, молчания. Того самого, оглушающего, фирменного авдеевского молчания, после которого последует пустота, в которой я точно захлебнусь.

Я всеми силами стараюсь не думать об этом и не анализировать.

Хватаюсь за все на свете дела, но в конце концов все равно включаюсь в изматывающий шизофренический диалог со своими страхами. «Надо сказать. Прямо сейчас. Пока не поздно. Написать: «Слушай, я тут виделась с Ариком, чисто случайно, пили кофе, ничего такого, просто хотела, чтобы ты узнал об этом от меня». И тут же внутренний голос — циничный, перепуганный, тот самый, что вырос на руинах моей прошлой жизни — шепчет: «Ага, конечно. Отличный план, Крис, сто процентов будет выглядеть, как жалкое оправдание: «Дорогой, это не то, что ты подумал!».

Если Лиза уже отправила фото, мое запоздалое признание будет выглядеть как попытка прикрыть задницу пойманной с поличным предательницы. А если не отправила — я сама себя сдам. Подкину Авдееву повод думать, что как только он уезжает — со мной рядом «вдруг, совершенно случайно» оказывается какой-то мужик.

Я запуталась и мне страшно до чертиков.

Я боюсь не самого факта встречи — я ничего такого не делала, господи, просто пила кофе!

Но мне очень-очень страшно, что эта нелепая случайность станет той самой большой хуйней, которая сломает механизм нашего хрупкого, только-только начавшего работать доверия. Вадим только-только начал оттаивать, у нас все… так хорошо, что я до сих пор просыпаюсь посреди ночи чтобы убедиться, что обнимающие меня крепкие руки — реальные, а не воспаленный моими страхами фантом.