Начальник охраны нашел, наконец, имама, и они вдвоем направились к ученому шейху. Агзам кратко рассказал о Жунусе, назвав его героем и вождем восстания тысяча девятьсот шестнадцатого года и попросил устроить свидание с эмиром. '

Мухиддин-ибн-Аль-Араби согласился помочь. К эмиру он пошел один и су-мел уговорить его в несколько минут. Имам Агзам отправился встречать Жунуса, чтобы - провести его во дворец.

В белой зале мавританского стиля солнечные лучи ярко освещали покрытые бронзой колонны и стены из зеркал и цветных стекол.

Они поднялись в «круглый павильон», где обычно отдыхал эмир. Слегка возбужденный от анаши, он полулежал в парчовом халате на ковровой тахте. Рядом с ним на атласном одеяле, сложенном вчетверо, дымил кальян.

Болезненно-бледное лицо эмира говорило об его страсти к наркотикам. Черные густые брови приподнялись, из-под них глянули серые раскосые глазки. Имам Агзам, приложив обе руки к груди, поклонился до пола. То же сделал и Жунус.

Сидевшие у ног эмира верховный судья Бурхан-эддин, похожий на сытого откормленного кота, указал рукою на место, где следовало остановиться. Имам Агзам представил Жунуса.

Жунус предполагал, что на него будут смотреть, как на почетного гостя, и ласково пригласят сесть за дорогим дастарханом. Но эмир даже по поднял головы. Разочарованный Жунус решился на лобовую атаку.

— Мы, джетысуйские казахи, всегда смотрели на Бухару, как на город святых шейхов, духовных отцов. Многие из нас, когда услышали, что Бухара в опасности, пустились в далекий путь... Наш народ не богат городами, но богат простыми сердцами. Что у нас на уме, то на языке. Скажу прямо, когда я ехал сюда, я хотел видеть другое, а не то, что увидел.

—Что вы хотели видеть? — перебил судья.

Эмир приоткрыл один глаз.

— Я хотел видеть народ, сплоченный под знаменем Магомета. Я хотел видеть счастливого мусульманина в счастливой стране...

— А вы что увидели? — опять перебил Бурхан- эддин.

Эмир приоткрыл оба глаза.

Имам Агзам незаметно дернул Жунуса за полы халата. Но Жунус, не обращая внимания, продолжал:

— Я увидел разорение, услышал стоны мусульман. У них нет никакого интереса к нашей священной войне. Их обижают...

— Кто? — резко прервал эмир.

— Тахсыр! Их обижают все: и басмачи и баи.

Эмир снова опустил веки.

Когда Жунус ушел в сопровождении имама Агзама, верховный судья наклонился к эмиру и тихо сказал;

— Опасный казах! Как вы думаете, тахсыр?

В пятницу шейх Мухиддин-ибн-Аль-Араби совершал паломничество по мазарам-гробницам. После торжественного посещения гробницы Исмаила-Саманида шейх выехал за город в сопровождении верховного судьи, имама Агзама и ответственных чиновников из государственной канцелярии. Побывав в других древних мазарах, он остался ночевать в летнем дворце эмира в Ширбудуне, в трех верстах от Бухары.

В этот вечер люди свиты, сопровождавшей шейха с Бурхан-эддином, долгое время сновали по бесчисленным комнатам дворца, а затем сели играть в шахматы.

Бурхан-эддин сразился с имамом Агзамом. С первых ходов завязалась острая игра. Бурхан-эддин начал яростную атаку на королевском фланге. Имам Агзам увиливал и тем временем на другом фланге готовил контрудар, которого противник не замечал.

По настоянию имама Агзама, Жунус тоже оказался в свите. Он внимательно следил за ходом шахматной игры и не без яда обронил;

— Так вот и в жизни бывает. Судьба незаметно готовит страшный день для человека.

— О каком дне говорит наш драгоценный? — спросил Бурхан-эддин, объявив конем шах королю.

— Ваш шах ускоряет вашу гибель!

Бурхан-эддин вспыхнул, почувствовав в ответе Жу- нуса намек на тяжелую обстановку, создавшуюся в Бу- харё. Он ехидно спросил:

— Я могу передать ваши слова эмиру, как предостережение?

Жунус побледнел. Имам Агзам поспешил потушить разгоравшуюся ссору.

— В детские годы я поспорил со своим другом,— начал он рассказывать,— из-за одного слова. Вскоре спор наш перешел в ругань, а затем чуть ли не в драку. Когда мы пришли к учителю, вдоволь оскорбив друг друга самыми постыдными словами, он рассмеялся и сказал, что у обоих это слово вовсе не передает вложенного нами в него смысла. Не в обиду будет сказано, так и вы не поняли друг друга. Если не хотите считаться с моим мнением, мы можем обратиться за советом к ученому шейху Мухиддину-ибн-Аль-Араби.

Имам Агзам спокойно посмотрел в лицо верховного судьи. При упоминании имени шейха он вздрогнул и заискивающим тоном произнес:

— Бесценный имам! Стоит ли нарушать покой шейха по таким пустякам. Думаю, мы поймем друг друга.

Имам Агзам знал, что первая встреча с шейхом принесла неприятность верховному судье. Шейх свел на нет влияние Бурхан-эддина во дворце, накопленное годами, кровью и золотом.

— Жунус сказал правду: всегда надо проверять каждый свой шаг... Шах!,.. Беру пешку. Это начало разгрома.

Бурхан-эддин засмеялся.

— Кстати, я недавно играл в шахматы с шейхом. Он провел мастерски одну комбинацию и на сороковом ходу поставил мне мат. Не примите на свой счет, уважаемый верховный судья, но шейх говорит, что некоторые фигуры во дворце бездействуют, ими надо пожертвовать, чтобы выиграть.

Бурхан-эддин отодвинул шахматную доску, дав понять, что партию он сдает. Больше он не стал играть.

— Среди сарбазов распространяются нежелательные слухи! — скорбным тоном сообщил верховный судья эмиру на очередном приеме в белом зале.

— Что за слухи?

— Вчера один из солдат говорил, что дни эмира сочтены. Бухара будет советской!

— Откуда эти слухи?

— Солдат признался под пыткой, что слухи среди солдат распространяли казахи из Джетысу.

— Опять этот... как его, Жунус?

— Видимо. Его сын служит у большевиков комиссаром.

Эмир лениво махнул рукой.

— Уберите его подальше! Мы сказали!

Этого жеста было достаточно. Бурхан-эддин поспешил в тайную канцелярию и приказал арестовать Жунуса.

Не успел Жунус сходить на полуденную молитву, как был задержан около мечети.

— Ты кто? — грубо спросил его военный в папахе и черкеске. Жунус усмехнулся: «Опять ловят джадидов».

— Я не тот, за кого вы принимаете.

— Как ваше имя?

— Жунус.

— Из Джетысу?

— Да.

— Именем эмира я задержу вас и отведу в рекхану!

— Вы, должно быть, ошиблись?

— Идем! — грубо толкнул Жунуса второй.— Когда ведут в рекхану, не ошибаются. Мы тебя ищем целый день!

Жунус похолодел. Сердце сжалось от страха. На лбу выступил обильный пот. Он силился остановить дрожь, но не мог, чувствуя, что теряет почву под ногами.

— Ну, иди быстрее!

Шумела узкая улица. Вот проехали в коляске, блистая золотом парчовых халатов, купцы. Просеменил ишак с хозяином на спине. Проплыла женщина под паранджой, как безобразный движущийся мешок,— не видно ни лица, ни ног. Жунус ничего не замечал. Мир перестал для него существовать, Он видел только двух конвоиров с обнаженными шашками, шагавших с ним рядом.

— Куда вас, Жунус-ака?

Это окликнул нищий. Жунус всегда подавал ему милостыню у ворот мечети. Сейчас Жунус бессмысленно посмотрел на него, узнал и растерянно улыбнулся. Нищий побежал за ним. .

— Жунус-ака, я передам...

— Вон! — гаркнул конвоир.— Я тебе покажу, как разговаривать с преступником!

В рекхане Жунуса передали тюремщикам. Три стража сопровождали арестованного по крутой лестнице в подземелье. Впереди шел ключник, горбатый, беззубый узбек с красными глазами и лицом, покрытым паутиной морщин. Справа шагал приземистый бородач, с низким покатым лбом. Завершал шествие сутулый гигант. Он вызвал в душе Жунуса содрогание. Несомненно, это палач. Откуда только выкопали такого зверя!

Жунуса долго вели по темному длинному коридору. Откуда-то сверху просачивался тусклый свет. Глаза постепенно привыкли к полумраку, а уши к гробовой тишине. Наконец горбун остановился и снял с пояса огромный ключ. С лязгом открылась дверь темной подземной камеры. В нос Жунусу ударил трупный запах сырости. Кто-то застонал.