— Вижу! — сказал Арпад, скорчив недовольную гримасу. — Трусы!
Так он отреагировал на увиденное: телеги, сомкнутые и выставленные по фронту. По бокам от этого построения был достаточно густой лес с деревьями, имеющими большие раскидистые кроны. Там не пройти слаженному отряду. И лишь одно место, на окраине холма, было пригодным для поднятия на холм верхом.
— По пять стрел пускайте с коней — и спешиваемся! — приказал предводитель гуннов.
Арпад кричал на ходу, но его слова тут же передавали дальше.
* * *
Мы сделали все, что могли, что успели. Некоторые телеги лишь подогнали друг к другу, но плохо скрепили. Я хотел ещё перед небольшим холмом, где мы собрались держать оборону, выкопать хотя бы десяток‑другой маленьких ям — чтобы гуннам было тяжело прорываться к холму на конях.
Но уже ничего не поправишь. И на том спасибо, что зоркий наблюдатель максимально издалека увидел приближающийся отряд наших врагов. Врагов ли?
Я знаю: в жизни нередко бывает так, что союзники, с которыми бок о бок сражался против общего врага, вдруг становятся противниками. Так что никаких терзаний о том, стоит ли сражаться и проливать кровь гуннов, у меня не было. Они уж точно подобные вопросы себе не задают.
И я бы предпочел, конечно, поговорить сперва. Может, потомки Атиллы включат разум, да поймут, что их используют и подставляют в неменьшей степени, чем меня и мой отряд.
В данном случае я предпочитаю даже откупиться. Больше всего желаю сохранить свой отряд, сделать из него монолит преданных мне бойцов. Если я возвращаюсь к своим истокам, к древним склавинам, то сильный отряд — надежный и весомый аргумент для социализации в любом обществе.
Но, судя по всему, гунны не намерены вести дискуссии. Они натягивали тетивы на свои луки, недвусмысленно сообщая, что собираются сражаться. Значит быть тому.
— Всем спрятаться за телеги! — кричал я, наблюдая, что не все предводители десятков загнали своих бойцов в укрытие.
Не сложно было предположить: гунны сперва будут стрелять из луков. Утреннее сражение показало, что наши деревянные кибитки вполне держат стрелу. Так что пусть потомки «бича Божьего» Атиллы сперва осознают бесполезность своей главной тактики и оружия — а потом уже пойдут в рукопашную.
И вот тут я бы на месте гуннов не был самоуверенным. Склавины, по сравнению даже с другими варварами, выглядели бедно — словно нищие. Но это только если сравнивать вооружение, одежду, быт. А вот что касается роста и силы — тут прав был Прокопий Кесарийский, называя их… нас… рослыми и сильными воинами.
В среднем склавины были выше гуннов чуть ли не на голову. А если взять рост Хлавудия… Ну, с ним тягаться не может даже ни один из моих соплеменников. Сила этого воина — явно компенсация Бога за его некоторое скудоумие.
А как метают дротики! Лучшие в мире дрочисты… дротиметы…
— Приказывай, вождь! — с шальными глазами не просил, а, скорее, умолял рыжий мальчишка.
— Славмир, ступай к Ящеру и не путайся под ногами! — выругался я на манер, как это делают склавины.
Конопатый смешной парнишка. Но порой начинает раздражать своей навязчивостью. Рядом со мной сейчас должен быть не тот, кто перебивает и с истерикой просится в бой, а мои старшие офицеры — или предводители. Но таковых пришлось распределять по флангам. Там и Пирогост, старший сотник Некрас.
— Тук‑тук‑тук‑тук! — ударялись стрелы о массивные доски телег.
Они звучали, что словно толпа непрошеных гостей, стучит в двери. Но таких гостей — за одно место и в музей. Сегодня я приёмов не даю. Правда, было убеждение, что гости начнут стучать уже не стрелами, а своими гнутыми короткими саблями, копьями, а может, и боевыми топорами. Но тогда и хозяевам будет каким веником или кочергой прогнать хулиганов.
А пока мы все сжались к повозкам и пережидали град стрел.
— Отвечаем самострелами через щели! — улучив момент, когда стрел стало лететь меньше, скомандовал я.
У византийцев были арбалеты, которые они почему‑то считали худшим оружием, чем лук. Может, потому, что византийская армия редко оказывалась в подобных ситуациях, как мы сейчас? Или потому, что хороший лучник из композитного лука — более грозный воитель, чем арбалетчик?
А что делать, если мы даже подумать не можем о том, чтобы состязаться в стрельбе из лука с гуннами? Нечего тут думать — работать надо!
Скоро захлопали тетивы далеко не самых мощных деревянных, скрепленных прохудившейся веревкой, арбалетов. Болты отправились в полёт. Сквозь одну из щелей я увидел, что с десяток гуннов, начавших спешиваться и толпившихся, получили ранения.
Так что, выходит, самострелы, как это утверждал Прокопий Кесарийский, не такие уж и бесполезные в бою? А если бы это были более мощные арбалеты? И плечи у них были не из дерева, а из гибкой стали? Правда, где взять гибкую сталь? Ну, это уже другой вопрос…
Сражение разгоралось. Я видел, что часть гуннов готовится вступить в рукопашную. И даже некоторые изготавливаются через пологий склон холма взбежать верхом на вершину. Нет, не сражение с персами было вызовом для меня и моего отряда. Но этот бой. Легко не будет.
Арбалеты, между тем, в данной ситуации оказывались лучшим оружием. Лучнику, чтобы натянуть тетиву, нужно некоторое пространство. И он не может стрелять через узкую щель. Ну или это очень неудобно. С арбалетом проще. И промахнуться сложно. Гунны спешивались и заполняли склон холма.
В то же время гуннские всадники заходили слева — по пологому подъёму. Там было узко, путь перегорожен перевёрнутыми телегами. Других мест, где можно было бы подняться верхом к самой преграде, не было. Я так понимаю, что для гунна легче хоть бы и в ад — но только верхом, чем в рай — пешком. Рационально объяснить, зачем они лезут по этой дороге, не могу.
— Сулицы — крикнул я, когда обстрел стрелами почти прекратился.
Вот уж точно оружие, которым лучше склавинов никто не владеет. Не сразу, но пятнадцать дротиков устремились во врага. Четверо гуннов на своих конях уже были у перевёрнутых телег.
— Вжух — пролетели сулицы.
Они, словно метко брошенная палка сбивает спелые груши, выбили всадников из седел — троих из первой линии. А вот последний показывал чудеса джигитовки: подложил ногу под седалище, пытался оттолкнуться и перепрыгнуть через преграду. Но конь в последний момент притормозил — и агрессивный гунн перекувыркнулся через телегу внутрь нашего вагенбурга. Не отвлекаюсь. Там хватает воинов, чтобы прикончить этого смельчака.
Между тем часть гуннов, что спешилась, взяла паузу. Они быстро построились в шеренгу, начали наступление по фронту. В строй врага тут же полетели сулицы. Славяне метко бросали дротики, пробивая немудрёные кожаные доспехи гуннов с редкими металлическими пластинами.
И даже у тех десятников-гуннов, кто был облачен в лучшие брони, от попадания склавинского дротика здоровья не прибавлялось. Может доспех и не пробивало, но такие враги неизменно падали, скатывались вниз по склону холма, увлекая за собой других соплеменников. Ломалась линия, замедлялось продвижение вверх. И неизменно били арбалеты. Двадцать… И почти что десять сраженных врагов от каждой перезарядки и выстрелов.
Конные враги тоже не унимались. Уже двое перепрыгнули телеги.
— Я! — выкрикнул дюжий склавин, чьё имя я и не вспомню.
Он орудовал оглоблей — и, оказывается, это тоже оружие. Сбив двух гуннов, он дал другим славянам возможность обрушить свои небольшие топоры, словно бы томагавки, на поверженных.
— Самострелы, лучники — крикнул я, хотя и видел, что дистанционное оружие продолжает работать.
Большинство склавинов схватили сулицы — привычное оружие. Но этого мало… Хотя…
— Вжух! Вжух! — один подаёт короткое копьё, другой — метает.
Так в паре действуют рыжий подросток Славмир и великан Хлавудий. Вечно препираются друг с другом, имея схожесть в умственном развитии, но большую разницу во всем другом: как в возрасте, так и в силе, они удивительно споро работаюь. Эффективность в том месте, где Славмир-Хлавудий держат оборону была самой высокой.
