Элиза изучает меня.

— Если бы я знала, куда вы идете, мне было бы проще ответить на этот вопрос. Модный ужин?

Я пожимаю плечами.

— Милый, но, может быть, не очень шикарный?

Она кивает.

— Тогда я бы надела джинсы. Обожаю джинсы и рубашку на пуговицах с галстуком — супермодно.

— Я никогда в жизни не был в тренде.

Джек легонько подталкивает ее.

— Хорошего вечера. Расскажешь нам подробности, когда вернешься.

— Если только вернешься один. — Элиза шевелит бровями. — Повесь носок на дверную ручку, если хочешь уединения.

Джек смотрит на нее сверху вниз.

— Когда это мы вешали носок на ручку, когда трахались? Это что, американская фишка?

Она смеется.

— Так делают в фильмах, но, возможно, нам стоит начать.

Джек решительно качает головой.

— Мы не будем вешать носок на ручку двери. Я буду чувствовать себя придурком.

— Мне уже пора идти, так что, если собираюсь переодеться... — Я бросаю на них обоих многозначительный взгляд, и они прощаются, исчезая в своей комнате и закрывая за собой дверь.

Снимаю отглаженные брюки.

Надеваю джинсы.

Спасибо, мама, что превратила меня в ботаника.

Лилли ждет у двери, когда я забираю ее из дома, и лучезарно улыбается, когда выходит на улицу, на пронизывающий холод. Целует меня в щеку, прежде чем взять под руку.

— Куда мы идем?

Я не сказал ей.

— Увидишь.

Ее ухмылка становится шире.

— Никто еще не удивлял меня свиданием, я так взволнована.

То же самое, Лилли. То же самое.

Бабочки порхают у меня в животе, пока мы выезжаем из города, направляясь в соседний. Моя спутница отвечает за поиск станции, мы смеемся и слушаем радио.

Когда приезжаем, Лилли с любопытством смотрит в окно.

— Горнолыжный склон? Почему мы на горнолыжном склоне?

На ней платье и туфли на каблуках, а также нарядное зимнее пальто, и все это идеально подходит для того, чем мы будем заниматься.

— Увидишь.

— Перестань быть таким загадочным! У меня от тебя давление повышается.

Мы отстегиваемся, но прежде, чем она открывает дверь, я говорю ей:

— Подожди здесь.

Быстро перехожу на сторону пассажира и изображаю идеального джентльмена, открывая ей дверь.

— О, спасибо.

Тонкий слой снега хрустит под нашими шагами. Неподалеку закрытые кабинки движутся в паре с кресельными подъемниками к вершине небольшой «горы», весь холм освещен яркими огнями и лунным светом.

— Здесь так круто, но... я все еще не понимаю, что происходит. Мы собираемся кататься на лыжах? У меня нет никаких вещей.

— Нет.

Достав из кармана куртки телефон, я открываю приложение. Протягиваю его, когда мы подходим ко входу, где женщина в красном лыжном костюме сканирует QR-код.

Она смотрит вниз на свой карманный аппарат.

— Вы вдвоем на семь часов?

— Да.

— Проходите сюда, пожалуйста.

Кабинка медленно опускается, достаточно медленно, чтобы мы могли спокойно зайти внутрь, и дверь захлопывается за нами.

Мы садимся как раз в тот момент, когда она оживает и уносит нас в гору.

— Роман, что это? — Лилли изумленно оглядывается по сторонам. — Так потрясающе! Никогда раньше не каталась на таких.

Она как ребенок в рождественское утро, и все, о чем я могу думать, это о том, что это сделал я — вызвал эту улыбку на ее лице.

Это пьянящее чувство — делать ее счастливой.

Чем выше мы поднимаемся, тем лучше виден город внизу: фонари мерцают, машины становится все меньше и меньше.

— Вау, — выдыхает она. — Роман, мне так нравится.

На самом верху находится ресторан. Раньше это был гриль-бар, но теперь его реконструировали и он превратился в шикарное заведение, где подают стейки и морепродукты. По словам местной газеты, это «самый романтичный ресторан на Среднем Западе». Я целый день рыскал по их социальным сетям, просматривая в интернете видео за видео о реконструкции, прежде чем выбрал это место для нашего первого свидания.

Лилли в восторге.

Кабинка плавно останавливается; когда мы выходим, нас встречает зимняя страна чудес — деревья, усыпанные рождественскими огнями и снегом. Живописная сцена прямо с киноэкрана.

Мы оба с волнением ахаем.

Я беру Лилли за руку и веду внутрь.

Здесь достаточно людно, но приятная атмосфера, а со столика, который нам достался, открывается вид на холм и другие окрестности.

— Так романтично, — выдыхает Лилли. — Я прямо умираю. — Она достает телефон, чтобы сделать снимок, и, когда поворачивается к обеденной зоне, срабатывает вспышка. — Фотографии не передают вид.

Впрочем, как всегда.

Лилли еще немного фотографирует, радуясь, как маленький ребенок. В конце концов кладет телефон на стол, когда понимает, что я смотрю на нее.

— Почему ты такой тихий?

— Потому что слишком нервничаю, чтобы говорить. — Я нервно смеюсь, маленькая коробочка в кармане моего пиджака прожигает дыру в ткани. На нем нет обручального кольца или чего-то в этом роде, но это первый подарок, который я делаю женщине, и он такой банальный, что я не уверен, как она на него отреагирует.

Я неуклюже вынимаю коробочку и ставлю ее на стол, предварительно вытащив из кармана, радуясь, что официант пришел и ушел с нашим заказом напитков.

Меньше всего мне нужна публика.

Взгляд проницательных карих глаз Лилли скользит по красной оберточной бумаге, затем по моему лицу; она не спрашивает, что в коробке и кому она предназначена.

Я неловко двигаю коробку по столу.

— Это для тебя.

Девушка прикусывает нижнюю губу, взволнованная. Осторожно берет ее со стола, потянув за ленточку, которая была с таким трудом завязана.

Я чувствую, что галстук на моей шее душит меня, предвкушение сводит с ума все мои нервы, ладони потеют. Вытираю их о джинсы, пока Лилли разворачивает подарок.

— У меня нет подарка для тебя.

— Я и не ждал. Не обольщайся — это не так уж и увлекательно. — Я преуменьшаю значение, защищаясь от неприятия.

Наблюдаю, как девушка осторожно снимает крышку квадратной коробки. Берет находящийся внутри предмет и поднимает его за шелковистую ленту, чтобы он висел над столом, между нами.

— Наше первое Рождество? — читает она, поднимая взгляд. — О, это так мило, Роман. Спасибо.

— Я... э-э... дарю его тебе не просто так.

Она наклоняет голову, ожидая дальнейших объяснений.

— Очевидно, что это в честь нашего первого Рождества, так как оно уже скоро, но я также хотел... — Я делаю глоток воды, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. — Я хотел спросить тебя... — Черт. Звучит так, будто я пытаюсь сделать ей предложение руки и сердца, хотя на самом деле я хочу сказать: — Ты будешь моей девушкой? Я знаю, что это наше первое свидание, но мы уже сделали несколько вещей не по правилам, и я уже знаю, что у меня есть к тебе чувства.

Это совсем не та речь, которую я готовил вчера, отрепетировав ее перед зеркалом в ванной не менее десятка раз.

— Я знаю, что ты изначально не была заинтересована в свиданиях из-за перерыва от парней, и ты не так долго была одинока, но иногда... — Я прочищаю горло. — Когда ты знаешь, ты знаешь. — По крайней мере, так мне всегда говорила моя бабушка. Доверяй своей интуиции, она никогда не ошибается.

— Ты прав, — наконец говорит она, откладывая украшение на льняную скатерть. — Когда я рассталась с сам-знаешь-кем, меня не интересовали свидания, но это потому, что я думала, что все парни будут относиться ко мне так же, как он и парни до него. Почему? Потому что я всегда встречаюсь с одним и тем же типом мужчин. Не специально, а потому что именно такие меня окружают. — Она берет кусок хлеба из корзины, которую только что принес официант, и намазывает его небольшим кусочком масла. — Теперь я понимаю, как ошибалась.

— Ошибалась? В чем?

— В моем очень коротком перерыве в отношениях с мужчинами. Это было глупо. Мне не нужно было от них отказываться. А просто нужно было найти подходящего. — Слова сопровождаются улыбкой. — Я бы не была здесь с тобой, если бы думала, что хочу быть одна... Я бы так с тобой не поступила. — Лилли изящно откусывает кусочек хлеба и медленно жует. — Это так вкусно.