– Ты и правда считаешь меня такой чёрствой? – Ведьма упёрла руки в бока, и я понял, что дело плохо.

В ближайшее время не то что поцелуев не будет, ноги бы унести подобру-поздорову. Я помотал головой, в очередной раз проклиная себя за длинный язык без костей.

– Повторяю, – устало произнесла Нина и отвернулась: видимо, ей было неприятно даже смотреть в мою сторону, – я услышала историю целиком только вчера. Когда ты появился у нас в квартире, Блонди тобой заинтересовалась. Это было заметно. Но точно так же она интересовалась и другими, а потом остывала. Призрак умолял меня помочь тебе. Я посчитала это обычным капризом и интересом к симпатичному парню. Но потом Блонди сбежала, чтобы тебя предупредить. Подумала, что если эффектно это обставит, то ты послушаешь её и не пойдёшь по поручению, которое она посчитала опасным.

Я вспомнил чернобрового, белозубого продавца шаурмы и улыбнулся. И правда, получилось эффектно.

– В парке я поцеловала тебя не для того, чтобы вызвать её ревность, – продолжала ведьма, – чтобы она из чувства противоречия не дала нам уединиться. Я думала, у неё мимолётный интерес!

– А сегодня?!

– Не сегодня, вчера. Узнав полный вариант истории, первым делом с Блонди поговорила. Она сказала, что всё понимает. И знает, что вы не можете быть вместе, а потому любит тебя сестринской любовью. И ещё она сказала, что видит, как ты смотришь на меня. И рада этому.

Нина замолчала.

– А когда увидела цветы, то поняла, что она не против. Искренне не против. И что благословляет нас.

– А может, наоборот? Ведь она бросала цветы, когда любила меня!

– Ты забываешь, что это увидела только я! И после нашего с ней разговора. Но знаешь, ты прав. Нам не стоит быть вместе.

Нина резко поднялась и вышла из кухни.

Я дёрнулся догнать милую, чтобы объясниться, но практически сразу опустился обратно на табуретку. Именно из-за опасения поссориться навсегда я и не хотел начинать отношения с ведьмой. Прежде всего мне был нужен союзник, партнер, верный друг. Обо всём остальном, как бы цинично ни звучало, можно подумать потом, когда все точки над «i» будут расставлены. Если сейчас мы сможем работать над «делом» как ни в чём не бывало – это к лучшему. Глядишь, в процессе само и рассосётся.

Самой верной тактикой будет немного выждать, а потом вернуться к обсуждению насущных вопросов, словно ничего не случилось. Я твёрдо решил забыть про романтику, но в полной мере это осуществить не удалось, потому что на кухню просочилась Блонди.

Призрак предстал предо мной в образе подростка, девочки лет двенадцати, сотканной из белоснежной неги тумана. Думаю, именно так Гумберт видел юную Лолиту. Блонди притягивала и волновала меня, но не соблазнами прелестного тела, а чувством вины, раскаянием, болезненным любопытством.

– Ты всё слышала? – спросил я призрака.

Туманный образ заколыхался.

– Нет, – послышался грустный голос, снова исходящий со всей поверхности призрачного подростка, что выглядело жутковатым. – Нина закрыла дверь, подавая мне сигнал, что ваш разговор не для моих ушей. В квартире, кроме нас, никого не было, так что…

– Но перед ритуалом она специально звала тебя, спрашивала по форме.

– То ритуал. А это обычный разговор. Мы так договорились.

– Так написано в магическом контракте? – с горечью спросил я Блонди, которая была разговорчива, как никогда.

– Нет! Мы так просто договорились, – повторил призрак чуть нетерпеливее.

– Но ведь ты могла нас услышать, если бы хотела?

– Серёжа, ты пятый раз спрашиваешь меня одно и то же, чтобы избежать более болезненной темы?

– Тебе точно шесть?!

– Мне было шесть, когда я погибла. А так я куда старше тебя.

– Блонди, – я собрался с духом, – мы любили друг друга?

Почему-то я думал, что призрак не ответит, топнет ножкой или укоризненно-стыдливо растворится, а если и решит сказать пару слов, то что-то вроде «детская привязанность», «глупость» и «да ладно». Но Блонди снова меня удивила.

– Да, любили, – просто ответила она.

Я поднял глаза. Передо мной был уже не подросток, а девушка лет восемнадцати. В прозрачном одеянии, не скрывающем туманные формы. Желанные. Соблазнительные.

«Ты уже определись, – глумливо протянул мой внутренний насмешник, – вроде бы десять минут назад считал любимой другую». Я даже отвечать не стал на такие грязные инсинуации. Но от призрака отвернулся.

– А сейчас? – тяжело спросил я.

– Сейчас ты знаешь, что это невозможно.

– А ты?

– За все эти годы, проведённые здесь, я многому научилась. Нельзя любить того, кто считает, что тебя не существует.

– Я так не считаю!

– Разве? Ты всё ещё думаешь, что вырастешь и женишься на мне?

– Блонди, – я сжал виски руками, потому что от тона призрака голова начала раскалываться, – я ничего не понимаю. Ты сказала мне, что я «снова обращаюсь с тобой, как с равной». Дала понять, что благословляешь наш с Ниной союз. Ты не дала мне уйти. Помирила нас.

– Всё верно.

– Так что ты хочешь?

– Ничего.

Этот странный разговор абсолютно не вязался с привычным мне образом призрака. Шаловливое дитя, которое постоянно дулось, просило поиграть с ним в прятки, купить мороженое, которое она не может съесть, вдруг превратилось в серьёзную собеседницу, совершенно по-взрослому выясняющую со мной отношения. Онегин так не опешил от отповеди Татьяны, как я от формулировок Блонди.

– Мы были детьми, – зачем-то произнёс я.

Молчание.

– Мои способности заморозили. Я ничего не помнил!

В ответ ни слова. Я повернулся, чтобы проверить, не ушёл ли призрак. Не ушёл. Но кем Блонди была сейчас, так сразу и не различить, формы расплылись.

– Скажи что-нибудь!

– Я всё ещё тебя люблю.

Нет, нет, нет! Только не это. Меня засасывало в круговорот чужих эмоций. Только не сейчас. Пожалуйста. Зачем, ну зачем я поцеловал Нину? Если бы я знал тогда, какую цепную реакцию запускаю.

– Серёжа, ау, – призрак «присел» ко мне на колени, на этот раз оказавшись милой шестилеткой в коротком платьице. – Не делай такое лицо. Я пошутила.

Блонди превратилась в белоснежный вихрь, который стал с бешеной скоростью носиться по комнате, а потом и вовсе исчез.

Оставшись на кухне в одиночестве, первым делом от души грохнул кулаком по столу. У меня не сдали нервы. В глубине души я надеялся, что на звук прибежит прекрасная в гневе Нина.

Да, это противоречило принятому мною решению спустить всё на тормозах и постараться откатиться к «рабочей» схеме отношений. Да, это было глупо и привело бы к ещё одному скандалу. Но я хотел видеть Нину. Посадить её на колени, поцеловать, прижать к себе. И будь что будет.

Внезапно я очнулся. Это не мои мысли. Неужели промчавшаяся по комнате в виде вихря Блонди решила «передать» меня Нине «тёпленьким» и внушила соблазнительные желания? В сложившейся ситуации я не мог поддерживать отношения ни с кем из девушек. Как странно, почему я подумал про «двух девушек», будто всерьёз рассматривал отношения с призраком?

Пришлось признать, что я не считал их невозможными. Не то чтобы не видел разницы. Привидение нельзя посадить на колени, обнять и поцеловать. Невозможно почувствовать сладкий запах волос, уронить девушку на кровать, шутливо швырнуть в неё подушкой. Нам ни слиться в едином страстном порыве, ни завести детей, ни состариться вместе. Всё это я понимал. Но… В открывшемся мне недавно мире всё это не являлось непреодолимым препятствием.

Если бы Блонди могла читать мои мысли, она определённо была бы довольна. А у меня явно случился нежданный перекос. Не иначе как от свалившихся на меня знаний немного двинулся умом. К врачу? Видимо, да.

Но позже. Сейчас меня вполне устраивало, что хочу быть с Ниной не потому, что она живая, а Блонди призрак. Просто чувства к Блонди остались в детстве. Приятное послевкусие, развеявшийся к утру реалистичный сон, безумная детская игрушка, в общение с которой продолжал верить. Сейчас я влюблялся в Нину. С каждым днём всё больше. Пора признаться в этом хотя бы себе.