– Буду рада, – дама просияла.

Она немного помолчала, то ли собираясь с мыслями, то ли решая, что именно мне можно рассказать, а что – нет.

– Вы простите, я начну издалека. Мы с мужем очень хотели детей, но не получалось. Что только не пробовали. Но, к сожалению, модных технологий, которые сейчас помогают молодым семьям, желающим стать родителями, тогда не существовало. Подобные проблемы были и у наших соседей, но им повезло. Наша близкая дружба позволяла мне быть в курсе дел более счастливой пары. Изольда души не чаяла в Анечке. Но, как и у многих, выбор встал между карьерой и полным погружением в воспитание ребёнка. Молодая мать, тогда только начинавшая свою карьеру, разрывалась на части и часто рыдала у меня на кухне. Антон не замечал ничего, кроме любимой науки, и сутками пропадал в вузе, что не приносило тогда особенных денег. Изольда искала няню, но те, что подходили семье, были ей не по средствам. Тогда я предложила свои услуги.

Майя Фёдоровна замолчала и грустно улыбнулась.

– К тому времени я успела сняться в двух фильмах. Играла второстепенных героинь, ничего интересного. Мне предложили принять участие в пробах на главную женскую роль в маленьком сериале, в то время это называлось многосерийным фильмом. Конечно, я не верила, что меня могут взять. Волновалась, перепутала все слова, добавила от себя. Днём сходила на пробы, а вечером состоялся тот роковой разговор с рыдающей Изольдой. Она меня так благодарила. Упала на колени, я, конечно, не ожидала, бросилась к ней, подняла. Потом долго плакали, обнявшись. А утром мне позвонили и сказали, что роль моя. Им очень понравился тот образ героини, который я создала, немного поменяв текст и подачу.

Потрясённый, я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Я уже понял, как поступила Майя Фёдоровна, почему не помнил её в главной роли известного многосерийного фильма. Только на месте сердца пульсировал клубок боли, который много лет несла в себе эта удивительная женщина.

А леди смахнула слезу и продолжила:

– Я так и не сказала мужу. Всё откладывала, думала, как-нибудь потом расскажу, при случае, когда всё заживёт. Вместе посмеёмся над превратностями судьбы. Но сначала было очень больно, потом не до того, а через время Николая не стало. Соседям тоже не сказала, они бы не приняли такой жертвы.

– Майя Фёдоровна, – прошептал я, – вы рассказываете мне первому?

– Именно рассказываю – да. Но несколько лет назад Анечка случайно об этом узнала. Это отдельная, очень интересная история, возможно, как-нибудь расскажу, но не сейчас, иначе мы с вами просидим до вечера, а я не могу так злоупотреблять вашим терпением.

– Так вы, по сути, воспитали Аню?

– Да, можно сказать и так. Она очень любит родителей, но мне кажется, я ей ближе. – Майя Фёдоровна засмеялась сквозь слёзы. – Наверно, так думают все несчастные няни, которые слишком привязались к своим чадам. Но фактически родители стали заниматься Анечкой уже во взрослом возрасте. Держали в рамках, постоянно ограничивали. Музыкалка, художка, художественная гимнастика, танцы, гимназия с углублённым изучением английского и французского, а в ней – класс с математическим уклоном. Бедной девочке некогда было погулять, только по пути из школы домой, из дома в секцию. Иногда она просила меня соврать родителям, что я забираю её, чтобы отвести в музыкалку. Сама она была неспособна ко лжи, абсолютно. И просто спала у меня дома. На неё навалили столько, что девочка ночью на сон могла выделить не более пяти часов. Зато, когда приходили гости, Анечка играла на фортепьяно, демонстрировала свои картины, занимавшие первые места на конкурсах, и читала стихи по-французски. И все поздравляли Изольду с успехами в воспитании. А у меня сжималось сердце. Нет, не от ревности. Мне казалось, что они с Антоном делают не то.

Рассказ захватил меня полностью. Но когда Майя Фёдоровна остановилась, я не смел прервать её молчание. Теперь я уважал её не просто как интересную женщину, она стала для меня героиней.

Леди, видимо, и не подозревающая о моих мыслях, налила в чашку остывший чай и отпила маленький глоточек. Я терпеливо ждал.

– Иногда я думаю, в том, что происходит сейчас, виновата именно их строгость, – прошептала Майя Фёдоровна так тихо, что я едва расслышал.

Общение бывает разным. Иногда собеседнику непременно нужно давать понять, что ты его слушаешь, обозначая своё присутствие кивками, поддакиванием, уместными вопросами. А иногда нужно не мешать. Стать той неравнодушной тишиной, в которой израненной душе проще высказаться, заполнить пространство нежной грустью, которая не нуждается в фальшивом внимании. Остаются только сердца, стучащие в унисон, непроизвольные искренние слёзы, широко открытые глаза, сбившееся дыхание.

В таком разговоре не напрягают длинные паузы. Я терпеливо ждал, когда Майя Фёдоровна продолжит свой рассказ. И она снова заговорила:

– Психологам хорошо известно: когда ребёнка долго держат в ежовых рукавицах, бунт неминуем. Иногда он выставляется напоказ. Побег из дома, демонстративно обрезанные или перекрашенные в яркий цвет волосы, набитые на видном месте тату. Ярость, неожиданно излитая на гостей родителей, испорченные семейные реликвии – список можно продолжать бесконечно. Но бывает и скрытый бунт. Ребёнок не спорит с родителями, соблюдает предписанные правила, но при этом втихую попирает ту мораль, которую ему всю жизнь прививали. Он становится худшей версией себя. Выпускает наружу то, что Юнг много лет назад назвал тенью. Но это происходит там, где ребёнка не видят родители. Часто они ни о чём не подозревают.

– Аня сильно изменилась? – тихо спросил я, когда хозяйка замолчала.

– Всё гораздо хуже. Она связалась не с тем человеком. У меня много хороших знакомых в академических кругах. Анечка изменила подход к учёбе. Это первый и самый дурной признак.

– Отметки за экзамены стала хуже приносить? – невольно усмехнулся я.

– При чём тут отметки. Вы же понимаете, что у студентов есть два подхода к учёбе. Основной, который использует большинство, состоит в том, чтобы с наименьшими затратами сдавать всё, что от них требуется, и переходить с курса на курс. Уметь сдать экзамен, а то и получить автомат – отнюдь не равно хорошему знанию предмета. И только немногие приходят в вуз за знаниями. Внимательно слушают лекции, работают на практике, много читают и стараются вобрать в себя всё то, что может дать вуз пытливому уму. Анечка принадлежала к этому редкому меньшинству. Пока в её жизни не появился Кирилл.

– Майя Фёдоровна, может, это просто первое серьёзное увлечение? Девушки часто меняют приоритеты, когда в их жизни появляется любовь. Учебники проигрывают любимому мужчине.

Я бы заменил слово «любовь» на другое, но пожилая леди сочтёт это хамством. А я старался говорить на её языке.

– Николай, вы, безусловно, правы. Но лишь отчасти. Первый восторг быстро проходит. Сильное красивое чувство освещает нашу жизнь, делает её более наполненной и яркой. Раскрашивает в красочные цвета. Когда рядом с тобой правильный человек, ты легче достигаешь целей. Не потому, что он как-то помогает. Воодушевляет само присутствие любимого в жизни. А у Анечки совсем не так. Николай, он тянет её на дно, я чувствую. Неприятный, ограниченный тип. Работает где-то в органах. И тащит её в мир своих низменных интересов.

Всё понятно. Никакой тайны нет. Обычное родительское беспокойство о выросших детях, которые оперились и хотят выпорхнуть из гнезда. И те, с кем детки решают свить собственные гнезда, часто вызывают у родителей гнев и отторжение. История стара как мир. Напрасно потерянное время.

– Майя Фёдоровна, спасибо, что поделились со мной. Я обязательно приду в воскресенье, а сейчас мне и правда пора.

Леди посмотрела на меня очень внимательно, грустно улыбнулась:

– Николай, я вижу, что эта часть истории не произвела на вас впечатления. А ведь я начала так издалека не для того, чтобы вы меня пожалели. Чтобы объяснить, почему я так остро чувствую то, что происходит с Анечкой, даже если не могу облечь это в слова. А происходит что-то очень нехорошее, поверьте.