– Ты так увидел малышку, когда хотел уйти? – засмеялась ведьма. – Поэтому попятился и свалил меня?

– А ты? Ты видела её не так? – глупо спросил я.

Да, я прекрасно помнил, что визуальный облик призрака всего лишь отражение моего подсознания. Но нельзя было спорить и с тем, что Блонди личность! У неё есть характер, есть своё мнение, которое она часто выражает, при этом иногда и голосом (хотя и не так часто, как хотелось бы). Призрак хотел остановить меня. Он вложил некий посыл, его и считало моё подсознание. Что же увидела Нина?

Ведьма фыркнула, аккуратно освободилась от моих рук:

– Пойду поставлю чайник. Хочу выпить горячего чая. А тебе, может, кофе?

Блонди превратилась в худого лешего отвратительной наружности, который моментально закатил глаза и показательно чиркнул рукой возле горла, наглядно демонстрируя, как его достали. Нину она имеет в виду или меня – заинтересовался я, но призрак надулся, как большой шар, и лопнул, исчезнув из поля зрения. Обоих, решил я.

– Кофе. – Я догнал и обнял Нину уже на кухне. Руки у девушки были заняты туркой, и она не могла ни ответить, ни толком освободиться, но так было даже интереснее.

– С молоком?

– С рассказом! Не переводи тему. Что ты увидела?

– Блонди швырнула в тебя букетом цветов.

– Что? – я растерялся. – Ты хочешь сказать, что я бы так среагировал на букет? Тебе это кажется логичным?

– Это был очень большой букет, – милая повернулась и посмотрела на меня. – И он рассыпался на лавину цветов. Любой бы опешил и испугался. А я как-то внезапно вспомнила, что…

– Что? – поторопил я замолчавшую девушку.

– Ничего, – твёрдо ответила Нина.

Она сняла турку с огня, налила кофе в чашку и протянула мне.

– А молоко?

– Ты же сказал не надо!

– Я сказал с рассказом. Одно другому не мешает. И сахар давай. Лучше тростниковый.

Ведьма странно посмотрела на меня, но достала из шкафчика именно тростниковый сахар. Я немедленно добавил его в чашку, а Нина подлила молоко. Развалившись на табуретке, я пил кофе маленькими глоточками, смотрел во все глаза на улыбающуюся мне девушку и чувствовал себя абсолютно счастливым. Минуты две.

Потом мысли вернулись к призраку, а за ним и к нашей ссоре с Ниной. Точнее, её теме. Решив отсрочить самое неприятное, я произнёс то, что меня и правда интересовало, хотя и не было самой насущной проблемой:

– Получается, ты увидела Блонди в положительном образе. Цветы – это же хорошо? – Я требовательно посмотрел на ведьму, ожидая подтверждения.

Нина, всё ещё улыбаясь, кивнула. А я упрямо продолжил:

– А я в отрицательном. Что-то не стыкуется. Ведь видимый образ формируется от того, какие эмоции транслирует призрак.

– Дурачок.

«Не „дурень“, как раньше, а „дурачок“», – отметил я про себя. Между тем милая подошла и села ко мне на колени. Это было так приятно и волнующе, что я снова поцеловал её, и мы на некоторое время забыли о нашей беседе.

– Поясни, – всё-таки потребовал я, когда мы выровняли дыхание.

– Если бы призрак хотел нас напугать, перед нами предстал бы ужасающий образ. При этом ты мог увидеть огромного огнедышащего дракона, а я – нашествие тараканов или червей. Блонди же хотела нас помирить. Для этого ей нужно было остановить тебя, а меня настроить на романтический лад.

– Тебя так просто настроить на романтику? – Я покрепче прижал к себе хрупкое тело. – Прямо сейчас побегу за цветами. Какие ты больше любишь? Розы? Лилии?

– Сюрпризы больше люблю, – внезапно погрустнев, ответила Нина. – Когда цветы без повода. Без праздника. Без вины. Без попытки получить что-то взамен, даже моё расположение. От всей души.

– А так разве бывает? – спросил я, всё ещё стараясь сохранить шутливый тон.

– Видимо, нет. Но это не мешает мне этого хотеть.

– Я тебя чем-то обидел? Всего лишь пошутил.

Нина встала с моих колен, закрыла дверь и понизила голос. Странные меры предосторожности. Как позже выяснилось, речь шла о Блонди, но разве для неё существуют закрытые двери? Или я опять чего-то не понимаю?

– Ты просто не помнишь. Вчера, когда ты ушёл, твоя бабушка в подробностях рассказала мне о прошлом. Я тогда сама была ребёнком, многого не замечала. И не помнила.

– Ты о чём?

– Это произошло, когда твоя бабушка водила тебя к нам, чтобы заморозить силу. Нужно было несколько сеансов, ритуал сложный и многоступенчатый. За время ваших с бабушкой визитов к нам вы с Блонди влюбились друг в друга.

– Влюбились?!

– Это была детская влюблённость. Ты говорил взрослым: «Я вырасту и женюсь на Блонди». Вы клялись друг другу в вечной любви. Ты видел в ней своего реального друга, для тебя не существовало преград.

– А Блонди?!

– Она говорила, что тоже вырастет. Для тебя. Что сможет получить знания, которые сделают это возможным. Искренне верила в это. А ведь ей тогда было уже много лет… Как призраку, само собой.

– Так это пресловутое обучение, про которое так много разговоров, связано с желанием вырасти? Вы обманывали Блонди? Она не знала, что это невозможно?

– Конечно, знала! В то время малышка жила с нашей семьёй несколько поколений. Бабушка говорила с Блонди. Объясняла ей. Призрак и раньше увлекался, но не так сильно. Мне кажется, это потому, что ты был единственным, кто обращался к ней как к человеку. Пусть маленькому человеку, ребёнку. Но ты был им сам.

– Нина! Она тогда мне так и сказала. «Ты снова обращаешься со мной как с равной». А разве вы… плохо с ней обращались? Занавески эти опять же.

– Про занавески я уже объясняла, – резко ответила милая, и я понял, что перегнул палку. – Это была семейная шутка. Образ для маленького ребёнка. Блонди не против. Просто мы в семье всегда занимались прикладным ремеслом, понимаешь? И для нас призрак – это призрак. Как бы мы Блонди ни любили. Как бы ни считали своей малышкой. Иногда её это обижает. Но как бы ты ни любил кошку, ты же не считаешь её человеком?

– Блонди – не кошка!

– Да, – согласилась Нина, сделавшись ещё грустнее и, как мне показалось, отдаляясь от меня, – но и не человек. Она призрак. Нравится тебе это или нет.

– Ничего не понимаю. Это невозможно. В моей памяти не осталось ничего. Если у нас была такая сильная связь, я должен был вспомнить, что знал Блонди, когда вновь её встретил.

– Ты забыл? Твою силу заморозили. И способность видеть призраков исчезла. А вместе с ней и воспоминания о Блонди.

– Но я же её увидел! И должен был вспомнить в этот момент. Сила потихонечку поднимала голову, а воспоминания – нет?

– Я не знаю, как это работает! Но, очевидно, когда вы общались в детстве, всё было иначе.

– Но зачем вы вообще позволили нам общаться?

– Не забывай, я сама была ребёнком и не помню эту историю. Вчера услышала её от Радды Ивановны. И что значит «позволили»? Вы никого не спрашивали.

– Но как? Даже сейчас, чтобы слышать и говорить с Блонди, мне было нужно твоё, а затем и её разрешение. Зачем такое разрешение давать мальчику, который скоро перестанет видеть призраков?

– Детям не нужны разрешения. Они делают что хотят. Тем более дети с сильным даром. Когда взрослые хватились, было поздно.

– Но почему ты решила рассказать мне это именно сейчас? В тот момент, когда мы… Между прочим, спрашивал тебя несколько раз, почему Блонди пристрастна! В ответ были одни отговорки.

Нина скрестила руки на груди. Что ж я за идиот, всё порчу. Но мне было очень важно понять, что происходит. И на каком-то уровне понимал, что для этого и Нина завела этот разговор. Только выяснив всё, мы могли двигаться дальше.

– Потому что маленькая влюблённая Блонди закидывала всех цветами. Это была её фишка. Тогда, в детстве. И вот это помнила и я. Только не знала, что это было связано с тобой. А когда силу заблокировали и ты всё забыл, она больше никогда так не делала. До сегодняшнего дня.

– Но тогда… Это жестоко! Может, у неё остались чувства? А когда в парке ты поцеловала меня, чтобы она заревновала и появилась…