Тут была бы явная недоработка со стороны потенциальных невест.

— 26 —

Обед был весьма лёгким и настолько же невкусным. Хорошо, что временами возвращающаяся тошнота не способствовала аппетиту.

Ближе к вечеру наконец заявилась делегация с родного предприятия Шестопалова. Их было двое: высокий тощий нескладный парень в очках, курносый и с крупными губами; за ним мужик постарше с намечающимся животиком, и вообще, сильно напоминающий артиста Евгения Леонова в среднем возрасте. На обоих были всё те же необъятные брюки-клёши и даже непривередливому Артёму стало не по себе из-за необходимости носить такие же.

Оба посетителя с чувством пожали здоровую руку и покачали головой в знак сочувствия. Артём старательно думал, как объяснить этой парочке, что он их видит первый раз. Наконец, решился:

— Вы, несомненно, хорошие ребята, но я вас не помню. Когда по башке бьют бутылкой, из неё вылетают самые нужные сведения. Меня вы вроде знаете, а сами кто?

Те немного растерялись и первым опомнился тот, что постарше:

— Да, нас предупредила, врач. Я — профорг цеха Данилюк Сергей Семёнович, а рядом — комсорг Гаврилко Александр. Вот принесли тебе фрукты и печенье, чтобы быстрее зажило. Вижу, руку долго лечить — это плохо. У меня в сорок четвёртом ранение в плечо было, так полгода валялся по госпиталям. Чуть победу не прозевал в тылу.

Данилюк привычно погладил старую рану, видимо, нередко напоминала о себе. Артём вдруг чётко осознал, что с войны прошло всего двенадцать лет и многие герои и просто участники её ходят рядом совсем ещё не старые.

«Они помнят войну не из фильмов, без приукрашенных героев, а в жуткой неприглядности и страхе. Хозяин твоего тела пережил голод и блокаду, но с ним не поговоришь, и очень жаль», — Кравцову вдруг стало стыдно, что он заявился к этим людям за приключениями и драгоценностями.

— Ну, на Юрке быстро заживёт и опять к нам вернётся ударником, — немного заикаясь, но пафосно заявил комсорг.

Они оживлённо сообщали какие-то новости из жизни цеха, не замечая, что их Шестопалов думает совсем о другом. Всё-таки, фамилии он старался запоминать.

Когда делегация из двух самых бесполезных людей в цеху ушла, Артём с вожделением помыл два самых крупных яблока и смакуя съел — аппетит вернулся во всей красе.

Через три дня пришли ещё две женщины из цеха и принесли кефира и конфет. Возрастом обе были за сорок и никак не годились в подруги к молодому парню. Они непрерывно болтали, больше между собой, поэтому было особенно приятно, что побыли недолго. Несмотря на возраст, обе посетительницы были одеты по моде: яркие приталенные платья с пышным низом и маленькие сумочки в руках. Одна была секретарём начальника цеха, вторая — нормировщицей; неудивительно, что следили за модой.

Артёма занимала пока другая мысль: вряд ли у двадцатисемилетнего парня нет жены, невесты или просто подруги. Но почему, её до сих пор не видно в больнице? Кроме того, предстояло знакомство с соседями по коммуналке, а это тот ещё стресс!

Десять дней проскочили быстро, и Шестопалов Юрий был буднично выписан из больницы на амбулаторное долечивание. Врач Вера Игоревна просто умоляла его зайти, когда вернётся память — она собирала материал для статьи в медицинском журнале.

Бывший Артём, а теперь законный Юрий Шестопалов, получил свой паспорт, деньги и одежду, и вышел в небольшой парк при больнице, где присел на скамью, чтобы подышать воздухом, без противного запаха хлорки и лекарств. Он открыл паспорт, всё вроде правильно, адрес прописки тоже, а вот потом его ожидал шок: на странице семейное положение стоял штамп о регистрации брака с некоей Рузаевой О. В. два года назад.

Эта новость похлеще удара бутылкой по голове! И где интересно пропадает верная жёнушка, пока её кормилец страдает в больнице? Похоже, предстоит и с этим разбираться.

До дома не требовалось ехать и он лёгким шагом через полчаса добрался. Трёхэтажная сталинка совсем не выделялась на фоне таких же, разбросанных по округе. Его дом стоял внутри двора и защищён от шума дороги. Двери парадной, естественно, без замка и, что удивительно, не порченые вандалами. Юра поднялся на третий этаж, с правой стороны была дверь с номерами комнат и архаичной надписью: «Звонить в № _столько-то раз».

К счастью, у него был два ключа, один из которых подошёл к двери в квартиру. Очевидно, второй был от комнаты. Едва он вошёл, очень стараясь не шуметь, как ближайшая дверь в коридоре приоткрылась и из неё просочилась сухонькая старушка с вытянутым сморщенным лицом и хитрыми глазами-щёлками.

— Юрочка вернулся! — радостно оповестила она всех, но другие двери оставались закрыты. — Наконец-то, живой, а то мне знакомая с больницы звонила: едва спасли, память потерял и говорить не может.

— Говорить могу, а память и правда ушла в закрома мозга. Простите, не помню, как вас зовут?

— Вероника Гавриловна. Да ты не беспокойся: я как узнала про это, то составила список жильцов, чтобы тебе не путаться.

— Вот за это отдельное спасибо. Давайте зайдём ко мне, да поможете вспомнить всё остальное.

Он проболтал со словоохотливой соседкой полтора часа, узнал всё хорошее, а, ещё подробнее, всё гадкое о соседях и с трудом избавился от неё, сославшись на усталость.

Надо было разобраться с самим собой. Ревизия одежды показала, что ничего нового срочно не требуется. Юрий примерил брюки с рубашками и долго потешался над своими брюками, в которые при желании можно поместить ещё одного человека.

«А ведь в это время наступил расцвет стиляг с их „дудочками“. Почему сразу нельзя сделать что-то среднее?», — сердито подумал Артём, хотя к одежде всегда относился индифферентно.

Мебели в комнате было мало и вся ещё довоенная, прочная и удобная. Не совсем красивая, но ведь это дело вкуса.

Дальше стало ещё загадочнее. В шкафу и комоде нашлось немало женских вещей, причём именно молодой женщины, а не бабушки. Что немного примирило с реальностью: размеры хозяйки одежды были явно не богатырские и больше подошли бы школьнице старших классов.

Видно, что одежда не использовалась давно, так зачем хранил её Юрка? Надеялся на возвращение жены? И вообще, куда она девалась? Сбежала с любовником Якиным в Гагры?

Судя по тому, с какой аккуратностью сложены вещи жены, Юрик явно любил жену. Теперь вопрос: сам изменил или она?

Артём махнул рукой: была надежда, что Шестопалов и Рузаева О. В. будут разрешать свои конфликты уже после его бегства отсюда.

На полке стояли несколько начатых флаконов с духами. Он открыл один и немного офигел: и тут жасмин! Это было очень плохим признаком.

Потому что напоминало давнюю грустную историю.

— 27 —

Скучая в больнице, Артём с понятным интересом изучал тело Юрки и разочарование было полным! Видимо, сказались годы голода в войну, но почему сейчас живот почти прилип к спине? Уж вряд ли лучший расточник завода получал недостаточно, чтобы есть вволю.

Дома он вспомнил про деньги и сосчитал зарплату — 2200 рублей, совсем неплохо для тех лет. В дальнем углу комода обнаружил заначку, почти пятнадцать тысяч. И для чего копил деньги этот Плюшкин, если даже пожрать не мог нормально?

Надо было помочь своему хозяину тела по своей испытанной методике спортсмена. Со сломанной рукой всего не сделаешь, но бегать можно. Утром следующего дня Юрий надел спортивный костюм и лёгкой трусцой побежал в сторону стадиона. Вход туда был открыт, никаких ворот не существовало, и он по дорожке начал нарезать круги.

Хватило только на шесть километров, всё-таки организм у Юрки слабоват для долгого бега. Ну и ладно, время есть, доведём до лучших кондиций. В благодушном настроении он пошёл обратно.

Сразу обратил внимание: перед входом в дом остановилась стройная девушка в ярком платье, так похожем на одеяние Гурченко в «Карнавальной ночи», и озадаченно оглядела Юрия с ног до головы.