Выхожу у подъезда, поднимаюсь на лифте. Сердце колотится так громко, что я слышу его стук в ушах. Что я скажу? С чего начну? «Лена, это была ошибка»? «Я был пьян»? «Я люблю тебя»? Все эти слова звучат пусто, жалко, недостаточно.

Но других слов нет.

Открываю дверь своим ключом. В квартире горит свет в спальне. Я захожу тихо, снимаю мокрую куртку. Иду по коридору, и каждый шаг дается с трудом, словно иду на эшафот.

Останавливаюсь в дверях спальни.

Лена сидит на кровати, прислонившись спиной к стене. Обнимает подушку, смотрит в одну точку. Лицо опухшее от слез, глаза красные. Волосы растрепаны. Она выглядит... сломанной. Как будто что-то внутри нее разбилось вдребезги, и теперь она просто пытается держать осколки вместе.

– Я просила уйти, – говорит она, не поворачивая головы. Голос хриплый, пустой.

– Знаю, – отвечаю я, делаю шаг в комнату. – Но мне нужно поговорить с тобой. Объяснить.

– Объяснить, – повторяет она и наконец смотрит на меня. В ее глазах такая боль, что я физически чувствую удар в грудь. – Что ты можешь объяснить, Кирилл? Как ты спал с моей сестрой? Или как скрывал это почти два года?

Я подхожу ближе, сажусь на край кровати. Она отодвигается, прижимается к стене.

– Не подходи, – шепчет она. – Пожалуйста. Не могу... не хочу, чтобы ты был близко.

Это ранит сильнее любых слов. Я замираю, оставляю между нами расстояние.

– Хорошо, – говорю я тихо. – Я не буду приближаться. Просто выслушай меня. Пожалуйста.

Она молчит, смотрит в окно. Я начинаю говорить. Медленно, с трудом подбирая слова.

– То, что сказала тебе Вика – ложь. Мы не встречались. Не было никакой любви. Не было планов. Это случилось один раз. Одну ночь. Ту самую, когда ты была у матери.

– Одну ночь, – повторяет Лена механически. – Одну ночь, и теперь у нее твой ребенок. Твой сын.

– Я знаю, – говорю я, и голос дрожит. – Знаю, как это звучит. Но это правда. Я пришел с корпоратива пьяный. Очень пьяный. Она пришла за плащом, который ты обещала ей одолжить. Или сказала, что за плащом. Не знаю, было ли это правдой или она просто нашла повод.

– И ты сразу же затащил ее в постель? – в голосе Лены появляется злость. Это лучше, чем та пустота. Злость – значит, она еще чувствует. – Просто так? Увидел сестру жены и решил переспать?

– Нет! – выдыхаю я отчаянно. – Нет, все было не так! Она... она флиртовала. Подходила слишком близко. Говорила, что всегда меня хотела. Я пытался отстраниться, честно пытался. Но я был пьян, голова плыла, и она целовала меня, и я...

– Не остановился, – заканчивает Лена. – Не вспомнил про жену. Про то, что это моя сестра. Просто продолжил.

Я молчу. Что я могу сказать? Она права.

– Я был пьян, – повторяю я жалко. – Это не оправдание, я понимаю. Но это объяснение. Алкоголь стёр границы, здравый смысл. Я почти ничего не помню из той ночи. Обрывки. Вспышки. Утром я проснулся один, нашел ее записку, и мне стало так страшно...

– Тебе стало страшно? – Лена поворачивается ко мне, и в ее глазах ярость. – Тебя пожалеть?

– Нет, – качаю головой быстро. – Нет, я не то хотел сказать. Лена, я не пытаюсь оправдаться. Я знаю, что виноват. Полностью, абсолютно виноват. Но пойми – это не была измена в том смысле, как ты думаешь. Не было чувств, влечения, желания повторить. Это была ошибка. Чудовищная, непростительная ошибка.

– Ошибка? – она смеется, и этот смех режет слух. – Ты называешь это ошибкой? У тебя ребенок от другой женщины! Ты столько времени скрывал это, врал мне, переводил ей деньги! Это не ошибка, Кирилл. Это предательство!

– Да! – кричу я, срываюсь. – Да, это предательство! Я предал тебя! Знаю! Но не так, как ты думаешь! Я не любил ее, не хотел ребенка, не планировал уходить от тебя!

– Но ты спал с ней! – кричит она в ответ, вскакивает с кровати. – В нашей постели! В ту ночь, когда я ухаживала за больной матерью, ты был с моей сестрой в нашей кровати!

– Я не знаю, что сказать, – шепчу я. – Не знаю, как загладить это. Как сделать так, чтобы ты поняла...

– Понять? – она подходит ко мне, и в ее глазах слезы. – Что я должна понять? Что мой муж, которому я доверяла столько лет, который клялся мне в верности, заснул с моей сестрой? Что у него от нее сын? Мальчик, которому уже год, а я ничего не знала! Целый год жила в неведении, в обмане!

Она бьет меня кулаками в грудь. Не больно – она слишком хрупкая, чтобы причинить физическую боль. Но каждый удар отдается в сердце.

– Ты украл у меня время! – кричит она, колотит меня. – Почти два года жизни! Я могла бы... могла бы решить, что делать! Уйти, остаться, простить, не простить! Но ты не дал мне выбора! Просто скрывал, врал, притворялся!

Я хватаю ее за запястья, останавливаю удары. Она вырывается, отступает.

– И знаешь, что самое страшное? – спрашивает она тихо, и в этой тишине больше боли, чем в криках. – Я спрашиваю себя – когда? В какой момент ты изменился? Когда перестал быть моим Кириллом и стал... этим? Человеком, который спит с сестрой жены? Который скрывает ребенка? Который каждый день смотрит мне в глаза и врет?

– Я не изменился! – отчаянно говорю я. – Я тот же! Я люблю тебя, как любил всегда!

– Нет, – качает головой Лена. – Нет, ты не тот. Тот Кирилл, которого я любила, никогда бы так не поступил. А если бы поступил – сказал бы сразу. Признался, принял последствия. Но ты... ты прятался. Как трус.

Трус.

Это слово впивается в меня, как нож.

– Я боялся потерять тебя, – шепчу я. – Вот почему молчал. Боялся, что если скажу, ты уйдешь.

– И что? – спрашивает Лена. – Ты думал, я никогда не узнаю? Думал, секрет останется секретом навсегда?

– Не знаю, – признаюсь я честно. – Не думал так далеко. Просто жил день за днем, надеялся, что как-то обойдется.

– Ну вот, – она садится обратно на кровать, обхватывает себя руками. – Не обошлось. Правда вышла наружу. И знаешь, что меня убивает больше всего?

Я смотрю на нее, жду.

– Вика, – говорит она, и голос ломается. – Моя сестра. Младшая сестра, которую я растила почти как дочь, когда мама болела. Которую защищала, поддерживала, любила. Она предала меня. Спала с моим мужем. Родила от него ребенка. И столько времени улыбалась мне в лицо, приходила на семейные ужины, обнимала меня. Как она могла?

Слезы текут по ее лицу, и я вижу, что ей больно не только из-за меня. Может быть, даже больше из-за Вики. Потому что от меня, мужа, можно ожидать измены – грустно, но возможно. Но от сестры? Родной крови?

– Я не знаю, – говорю я тихо. – Не знаю, что у нее в голове. Когда позвонила тебе сегодня, наговорила про любовь и планы – это ложь. Она испугалась, растерялась, стала придумывать на ходу. Но правда в том, что это была одна ночь. Только одна.

– И этого хватило, чтобы разрушить все! – кричит Лена. – Одна ночь, Кирилл! Как ты мог быть таким идиотом?

– Не знаю! – кричу я в ответ. – Не знаю! Хочешь, я скажу, что я дурак? Скажу! Я полный, законченный идиот! Я совершил самую большую ошибку в своей жизни, и я бы все отдал, чтобы вернуть ту ночь назад! Но я не могу! Не могу изменить прошлое!

– И что дальше? – спрашивает она устало. – Что ты предлагаешь? Простить тебя? Забыть? Жить дальше, как будто ничего не было?

– Не знаю, – признаюсь я честно. – Я просто хочу, чтобы ты знала правду. Всю правду, а не версию Вики. Хочу, чтобы ты понимала – я не любил ее. Никогда. Я люблю только тебя.

– Но у тебя ее сын, – говорит Лена, и в ее голосе такая боль, что мне хочется умереть. – Живой ребенок. Мальчик, который растет. Который будет всегда напоминанием о том, что ты сделал.

– Я знаю, – шепчу я.

– Ты виделся с ним? – спрашивает она вдруг.

Я замираю. Молчу.

– Виделся, – она читает ответ на моем лице. – Конечно, виделся. Переписка полна этого. «Приезжай в субботу». «Макар скучает». Ты играл в отца?

– Нет, – качаю головой. – Нет, я просто... передавал деньги. Иногда видел его случайно. Но я не играл в отца. Никогда. Для него я просто... никто.