Маша с замершим сердцем смотрит туда, понимая, что ничего не успевает сделать… но мяч снова взлетает в воздух! Снова Лилька! Она спасла ситуацию… и как она смогла прочесть намерения Каримовой⁈ Впрочем… мяч летит в ее сторону!

— Валя! — Маша подправляет мяч, выравнивая траекторию так, чтобы в своей высшей точке, в апогее полета мяч замер перед Федосеевой в том самом месте, где ей удобно… но чуть промахивается и с досадой отмечает, что Вале пришлось сделать шаг назад, теряя концентрацию…

— Хэк! — удар Вали по мячу сотрясает пространство! По земле катится невысокая «тринадцатая», которая попыталась было встать на траектории, мяч практически снес ее с места, но ей удалось не допустить касания! Снова перехват, снова в воздух взмывает «восьмерка» и «четверка» соперников, чтобы прикрыть своими спинами атаку своего капитана!

— Алди! — в этот раз режет Каримова и мяч с звонким шлепком отражается от предплечий Лили Бергштейн, которая умудряется взять его в настильном прыжке, тут же перекатившись в сторону, чтобы на нее не наступила Валя Федосеева, которая перенаправляет мяч к сетке.

— Мой. — в воздух выпрыгивает Айгуля Салчакова и ее удар сталкивается с двойным блоком от «четверки» и «семерки» соперников! Сила удара и скорость приводят к тому, что звук удара Айгули, звук отражения от рук соперниц, звук удара о травяное покрытие — все сливается в один «ту-ту-тунц!», словно очередь из пулемета. И конечно же мяч ударился у самой сетки…

— Очко команде хозяев! — выкрикивает судья, повысив голос, чтобы перекричать взвывший от радости стадион: — счет пять — два! Право подачи у «Автомобилиста»!

— Вот ведь. — слышит Маша бормотание Лили Бергштейн, которая смотрит под ноги: — неудобно так играть… хм… а что если…

Маша упирает руки в колени и выдыхает. Все это ее раздражает. Скользкое покрытие… опять-таки не слишком скользкое, они тут не совсем как коровы на льду, но достаточное чтобы излишне напрягаться при каждом движении. Даже сейчас это доставляет неудобства, даже Лиле Бергштейн, про которую они все уже привыкли думать, как о капельке ртути на площадке, стремительной и неудержимой. А что же будет ко второй партии? К третьей? Они так выдохнутся намного быстрее чем планировалось… кроме того палящее солнце и манера Каримовой запускать свечки — сказывается на восприятии, глазам трудно привыкать к особенностям открытой площадки. А еще эти крики с трибун… она старается не обращать внимания, но все это накапливается, вызывая глухое раздражение в груди. Она выдыхает и снова ищет глазами Витьку среди своих, не находит и стискивает зубы. Куда он подевался, сволочь такая? Сейчас ей нужен совет…

— Так! — повышает она голос, обращаясь к своим девчатам: — собрались. Не расслабляемся. После игры расслабитесь. Или в гробу.

— Спасибо на добром слове, капитан. — откликается Салчакова. Слышатся смешки. Маша открывает было рот, чтобы спросить Лилю о готовности, но так и замирает с открытым ртом. Потому что эта Бергштейн быстро скидывает с ног кроссовки, стягивает белые носки, выкидывает их за пределы площадки и встает на траву босыми ногами, закрывая глаза и улыбаясь как блаженная.

— Ты… ты чего⁈ Обуйся немедленно! — шипит на нее Маша: — у нас матч, не время для твоих странностей!

— Так мне удобнее. — открывает глаза Лиля и несколько раз подпрыгивает на месте: — да, я так буду играть.

— Ты… никто так не играет! — Маша оглядывается на судью. Тот хранит молчание.

— Разве это запрещено? Я как-то у Витьки спрашивала, он сказал, что можно хоть в валенках играть. — отзывается Лиля, распрыгиваясь на месте: — мне так правда удобнее, я готова.

— Так-то Лилька на теннисном корте ничего себе не стерла, а там хардгрунт был. — напоминает Салчакова: — может и правда пусть? Может она так лучше сыграет?

— Ай, да и черт с тобой! — закатывает глаза Маша Волокитина: — черт с тобой играй босиком! — она поворачивается к судье и кивает: — мы готовы!

Судья бросает вопросительный взгляд на босоногую Бергштейн, потом пожимает плечами и поднимает руку: — право подачи у «Автомобилиста»! Игра! — и дает короткую трель в свисток. Со стороны соперников снова поднимает мяч «восьмерка» и коротко, почти без замаха — посылает мяч в полет. На траектории мяча возникает Лиля Бергштейн, она выправляет его полет и аккуратно, почти ювелирно — подвешивает его у сетки на пайп. Салчакова снова подпрыгивает за мячом, изображая что вот-вот ударит, но со стороны соперников никто уже не ведется на обманку и когда Валя Федосеева появляется из-за ее спины — ее встречает дружный тройной блок!

— Хэк! — выдает Валя и ее удар пробивает блок, отбрасывая руки в сторону, а мяч падает на площадку выдавая ту же пулемётную очередь — «ту-ту-тумс!». Удар Вали, удар об блок и удар об землю — все происходит так быстро, что три звука сливаются в один! У номера «тринадцать», невысокой либеро «Автомобилиста», Малики Усмановой, которая было дернулась в сторону сетки — не было и шанса.

— Очко команде гостей. Счет становится пять — три! Право подачи переходит к «Стальным Птицам»! — объявляет судья, дунув в свисток.

— Молодец Валька. — бросает Маша: — молодец Лилька. Все молодцы. Смена позиций. Айгуля — на подачу.

Матч продолжается, партия в самом разгаре, Маша не ожидает чудес от подачи Айгули, но на розыгрыше они могут вырвать драгоценные очки… Лиля играет выше всяких похвал, почти всегда берет мяч. И передвигается по площадке уверено.

— Готовы? — говорит судья и Маша кивает, но со стороны соперников поднимает руку Каримова, подходит к судье и что-то ему говорит. Само по себе это нарушением не является, однако правилом хорошего тона в таких случаях будет позвать и капитана другой команды, чтобы не разговаривать с судьей наедине. Маша привычным усилием гасит раздражение в груди. Ладно, думает она, ладно. Мы не можем изменить какие-то вещи, мы проигрываем пять-три, но есть что-то, на что мы можем повлиять. Не на травяное покрытие, ни на палящее солнце, ни на предвзятость местного судейства… хотя пока судьи вели себя прилично, явного уклона в сторону хозяев поля, чтобы в глаза бросалось — не было. Но на это повлиять мы не можем, я не могу — думала она, выпрямившись и положив руки на бедра, пользуясь моментом чтобы немного отдышаться. Если на что мы и можем повлиять, так это на свою игру, играть лучше. Еще лучше. Сосредоточиться, не раскисать, не думать о несправедливых преимуществах, это ослабляет волю, это дает лишнее оправдание не стараться.

Она переводит взгляд на Лилю Бергштейн, глядя как та переминается с ноги на ногу и мысленно удивляется. Лиля как будто стала быстрее, как будто скользкая трава перестала влиять на ее передвижения… но как это возможно? Подошва кроссовок и кожа стопы — одинаково гладкие, нет, на подошве кроссовок даже больше рубчатой резины для лучшего сцепления с покрытием в зале, кроссовки как будто присасываются к покрытию при каждом шаге издавая те самые скрипучие звуки, надежно фиксируя стопу на месте при движениях. Так почему же Лилька стала лучше двигаться, оставшись босиком? Что изменилось? Честно говоря, Маша была уверена, что в кроссовках, что босиком — нет разницы. Что в лоб, что по лбу. Что пеньком по сове, что сову о пенек — все одно сове каюк… но нет. В чем секрет?

Маша опускает взгляд вниз, на Лилькины босые ножки. Всматривается. Под ногами у нее — несколько полос в травяном покрытии…

— Лилька! — подает голос Айгуля, которая согнулась вперед и уперлась ладонями в колени, отдыхая: — тебе босиком нормально? Не скользко?

— Неа… — Лиля вытягивает вперед ногу и шевелит пальцами на ней: — все пучком. Только есть почему-то захотелось. Сейчас бы шашлычка покушать… и салатик из помидоров как в той чайхане. Ачучук кажется…

— Ачик-чучук. — поправляет ее Салчакова, но Маша уже не слушает их, уставившись на босые ноги Лили и ее пальчики. Вот в чем дело, думает она, вот оно… и у подошвы кроссовок и у босой стопы — гладкая поверхность, это да. Но…

— Она хватается пальцами… — бормочет себе под нос Маша, вглядываясь в полосы под ногами у Бергштейн: — ты хватаешься пальцами за грунт! Ты… мутант, вот ты кто Бергштейн, тебя в секретных лабораториях третьего рейха выращивали, а после войны тайком вывезли в СССР… тебя на голову потенциального противника с самолета нужно сбрасывать…